Идти туда, где ты

Насчет погони Макаров не ошибся. Хлопнула дверь, и в кабинет влетела Нина.

– Что это сейчас такое было? – зло крикнула она.

– Ты же все слышала.

– Слышала. И ничерта не понимаю!

– Хорошо, - Илья медленно повернулся к ней, поднял пятерню, проговорил: - Растолкую для самых непонятливых, - и принялся загибать пальцы. – Во-первых, на прошлой неделе мои тридцать процентов акций перешли Громову. За хорошие, кстати, бабки. Можно сказать, я поднажился за их счет. Во-вторых, теперь семья Макаровых не владеет контрольным пакетом в «Sky Tower», а соответственно, наше дочернее предприятие отправилось в свободное плавание, МакГрупп-холдинг прежнего влияния здесь иметь не будет, но, я думаю, ты это переживешь. В-третьих, я подал в отставку – не ждать же, пока меня вышвырнут отсюда? А в-четвертых, Мышь, ты там не видела случайно, Гриневич уже папу набирал, когда я вышел, или еще от шока не оправился?

– Набирал, не беспокойся, - шумела Нина. – И правильно сделал. Ты совсем ополоумел? Тебе к психиатру надо!

– С чего вдруг? Допустим, мне все надоело! Решил сменить род деятельности!

– А как же твой новый проект?

– Юрка продолжит. И вряд ли новый президент откажется от него. Выгодно!

– Дорого!

– Все посчитано, и деньги на это выделены. Громов обещал как акционер поддержать тоже. Ты же знаешь, он деятельный.

– Да уж! – донеслось от двери. – Громов деятельный!

Илья оглянулся за спину. Прислонившись к лутке и скрестив на груди руки, стоял Веник.

– Слыхала? – обратился Илья к Нине.

Но Нина накинулась на Громова.

– А ты как мог?! Илья неадекватен, он помешался на своей полячке! А ты пользуешься!

– Она тебе еще под диваном не мерещится? – заржал Илья. – Или под стулом? Или, может, она прокралась в шкаф и там сидит и нашептывает мне, чем еще тебя удивить?

– Ты десять лет пахал, как вол. Сделал компанию с нуля. И тебе это нравилось. И уходить ты не собирался. Но стоило ей появиться… Хорош отпуск! Еще скажи, что ты не жалеешь.

– Жизнь покажет, жалею я или нет, - пожал плечами Макаров.

– Обратно акции не отдам, - предупредил Громов. – Даже за тройную цену.

– Врешь ты все, Макаров! – крикнула Нина, посмотрела на обоих мужчин и выпалила: - Да пошли вы оба!

И вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.

– Мощно! – провозгласил Веник.

– Гормоны, - буркнул Илья и уныло посмотрел на виски. Понимал, что нельзя, что за руль, что еще с отцом говорить… Но проще претворять план в действие, чем разгребать последствия.

На все про все понадобилось почти две недели. Громов уже давно намекал ему, что вложился бы в «Sky Tower», если бы кто-то из акционеров вздумал продать свою долю. И просил шепнуть, когда такое случится. Макаров и шепнул.

Все проходило под грифом особой секретности. В известность поставили только Юрку – и то лишь в конце. Когда по факту Макаров подписал все документы о продаже своей доли. Смешно. Выполнить условия игры по одной-единственной глупости отца. Уйти навсегда из предприятия, которое было для него всем, лишь потому, что пару лет назад Макаров-старший с барского плеча совершил сделку века – тридцать процентов из шестидесяти, которыми владел МакГрупп-холдинг, продал собственному сыну за феерически смешные деньги. И компания в холдинге. И у Ильи появилось что-то свое, только его. Тогда это казалось справедливым. Решения принимались сообща, учитывая интересы семейного бизнеса. И по сути предприятие действительно оставалось в семье.

Теперь все это казалось даже забавным. Если бы не это единственное обстоятельство, у него всегда были бы пути к отступлению – при таком-то папе. Но это также означало и неминуемый гранд-скандал с отцом. Возможно, что окончательный и бесповоротный.

Макаров зло оскалился и все-таки отпил из стакана.

– Как ты с ней работал вообще? – вырвал его из собственных мыслей Громов.

– Вот именно, что я с ней работал, а не спал, - бросил Макаров и тут же глянул на Веника: - Мышь не трогай, ясно? Уйдет в декрет, и ты долго ее еще не увидишь.

– Значит, то, о чем Вано трепался, правда?

– Типа да. Но я тебе ничего не говорил. А то концерт будет еще хуже, - Илья сдернул со стула пиджак, но не надел его, а взялся за петельку и закинул за плечо. – Короче, обживаться пока не предлагаю… но о твоих амбициях ленивый не знает. Иди на вторую часть, Юрка будет речь толкать!

С этими словами Макаров широко улыбнулся и вышел из президентского кабинета.

Чем дальше, тем сильнее это напоминало горячку. В ней проживал последние дни, едва ли питая надежду остыть хоть ненадолго. Сколько времени он так выдержит – не знал. Говорят, что рано или поздно люди ломаются, но вот беда – он не мог знать своего нынешнего предела, потому что достиг его в тот день, когда узнал об Алькиной смерти. Дальнейшее существование напоминало ему путешествие по чужой планете в скафандре. Ничто и никогда больше не трогало его хоть вполовину так же, как в ту пору, когда у него была Алька.

И он все еще не верил в то, что ее нет. Он отчаянно надеялся, что где-то внутри женщины, которая затеяла с ним игру, все еще жила маленькая девочка, которая любит его, и которую любит он. Пусть наказывает, пусть делает все, что вздумается. Знал, что сейчас он для нее – вроде боксерской груши, в которую она выколачивает собственные боль, злость и обиду.

Он рисковал. Как он рисковал! Либо издерет грушу в клочья, либо придет в себя. Остановится. И услышит его, наконец! Все что угодно только за то, чтобы быть услышанным!

Сам не заметил, как очутился у Литейного моста. Бросил машину. Поплелся по Воскресенской набережной. И все гадал, как так вышло, что жизнь, оказывается, циклична. В его большом Цикле неизменно присутствовала игра. Странным мостом от точки к точке по восходящей. Этих мостов не разводил никто, чтобы не было соблазна остаться на одной стороне, не перейти на другую.

И он переходил, раз за разом. Потому что все ждал, вдруг на другом берегу будет Алька. Даже тогда, когда знал, что ее нет на земле.

Странно. Теперь она есть. А он все еще без нее. Может, чаша до дна не испита?

В кармане периодически вибрировал мобильный, который он не снял с беззвучного режима после ухода с собрания акционеров. Знал, что это отец. Понимал, что нельзя не отвечать. Но трубку не брал. Потом и вовсе вырубил.

Прощался. Мысленно прощался с собой, создающим замки в небе, которые по иронии судьбы оказывались дурацкими торгово-развлекательными центрами. Как до этого прощался с квартирой, которая все еще хранила его любовь.

В офис МакГрупп отправился уже в самом конце рабочего дня. Когда стрелки часов постепенно приближались к шести вечера. Знал, что отец там. Понимал, что все на ушах. Но вариантов не было. Тянуть ни к чему.

Влетел в кабинет Макарова-старшего, не глядя на испуганную секретаршу. И, усевшись на диван, буркнул:

– Давай, начинай!

– А ты меня не пугай своим мрачным видом, не пугай! – рявкнул Евгений Степанович. – Ты хоть понимаешь, как это называется?

– Приблизительно, - кивнул Илья.