Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– А ты почему не попробуешь? Снарядов боишься?
– Он окинул взглядом Геннадия с ног до головы и хлопнул его по груди.
– Парню восемнадцать лет, а грудь, как у старого...
– старшина усмехнулся, - зайца. И ты думаешь стать летчиком-истребителем?

Геннадий покраснел, нахмурился. Действительно, телосложение у него было неважное: узкоплечий, худой и долговязый.

На следующий день, когда я пришел в спортивный городок, Геннадий был уже там. Он напрягался изо всех сил, стараясь забраться на турник. Завидев меня, отошел в сторону.

– Иди сюда, - позвал я.
– Хочешь научиться?

Геннадий кивнул. Я стал с ним заниматься. А через год он превзошел

меня на снарядах. И какая у него стала фигура! Откуда взялись плечи, грудь, бицепсы! Он научился хорошо играть в волейбол и вошел в сборную училища. Не одна пара девичьих глаз следила за ним, когда он участвовал в состязаниях. Однако из-за своей стеснительности держался он от девушек на расстоянии.

Летному делу Геннадий отдавался всецело, а там, где не хватало способностей, брал упорством и усидчивостью. Терпению его мог позавидовать каждый. Первое время у него не ладилось со взлетом и посадкой. У нас в группе было пять человек, и все, кроме него, летали самостоятельно. Инструктор стал подумывать, стоит ли возить его дальше, но Геннадий с еще большим упорством взялся за тренировки. Он не вылезал из кабины самолета, летал за пассажира с каждым курсантом. Мне было жаль его, и когда он летал со мной, я отдавал ему ручку управления, помогал пилотировать. В конце концов Геннадий взял и этот барьер.

Женился он сразу после окончания училища на красивой деревенской девушке, такой же застенчивой, как и он. От Дуси своей Геннадий без ума и держит ее чуть ли не взаперти, над чем постоянно подтрунивает Юрка...

Так за разговором мы подошли к кассе кино. Очередь была небольшая, но Лаптев стал искать приятелей, кто бы взял нам билеты. Вдруг взгляд его остановился на молоденькой смуглолицей нанайке. Юрка толкнул меня локтем, подмигнул многозначительно и тут же подошел к девушке.

– Извините, вы много билетов берете?
– спросил он ласково.

– Один, - улыбнувшись, ответила ему девушка.

– Возьмите и мне... с приятелем.
– Он сунул ей в руку деньги.

В кино Юрка сидел рядом с девушкой. Как только погас свет, он что-то шепнул ей. Девушка засмеялась. Потом они шушукались почти весь сеанс. Когда кино кончилось, Юрка протянул мне руку:

До завтра. Думаю, ты один не заблудишься.

На его лице самодовольство: еще бы, так легко добился расположения симпатичной смуглянки. Но я знал, это ненадолго, такова Юркина натура, постоянства он не признает.

Люди из зала выходили веселые и беззаботные. А мне почему-то вспомнились наши дневные полеты. Всего несколько часов назад мы играли со смертью. Сейчас смеемся, развлекаемся, влюбляемся. А что ждет нас завтра?

Я неохотно побрел в свое холостяцкое общежитие.

Дятлов

Я кружу в зоне, поджидая "противника". Воздух чист и крепок от мороза, на много километров вокруг видны убегающая к горизонту тайга, волнистые, как синие дюны, сопки; лишь самая высокая, Вулкан, островерхая, похожая на конус, выделяется среди них, как великан среди лилипутов. В хорошую погоду она служит нам маяком, но в плохую лучше быть от нее подальше. По названию сопки и наш военный городок именуют Вулканском.

На душе у меня легко и торжественно. Такое состояние я испытываю каждый раз, когда поднимаюсь ввысь. Нежная синь неба ласкает глаз и радует сердце, в голову лезут слова песни: "Небо, небо, небо...", будто их поет двигатель.

Небо. Как можно его не любить! Не зря про него поется в песнях, не зря его назвали пятым океаном. То синее и бездонное, без конца и края, то серое и непроглядное, затянутое облаками, то черное и безмолвное, усыпанное звездами. То тихое и ласковое, то гневное

и беспощадное. Но я люблю его всяким.

Еще мальчишкой, лежа на песке или траве, я часами неотрывно наблюдал за тем, как чьи-то невидимые руки собирали на нем облака и строили из них белоснежные сказочные дворцы, к которым не поднимались даже птицы. И столько во всем было тогда для меня таинств и загадок!

Я хотел раскрыть эти таинства. Когда мне исполнилось восемнадцать, ни уговоры отца, ни слезы матери не поколебали моего решения поступить в летное училище. Четыре месяца назад я окончил его и вот уже нахожусь в боевом полку, учусь сложным полетам. Сегодня предстоит воздушный бой.

Моим "противником" будет Дятлов - старший лейтенант, командир нашего звена, низкорослый, широкоплечий, с гоголевским носом. Весь он будто вырублен из крепкого и сучковатого дерева: руки длинные с толстыми узловатыми пальцами, ноги короткие, как у медведя. Характер - твердый и невозмутимый. Мне предрекали у него в звене нелегкую жизнь, особенно после одной стычки...

Мы выполняли маршрутный полет. Дятлов шел впереди меня и ниже; я его не видел, но знал это из переговоров с командным пунктом. Внезапно под нами появились облака. Я за ориентировкой особенно не следил, надеясь на штурмана наведения: он приведет на аэродром. Но расчет командного пункта увлекся наведением другого перехватчика, предоставив меня самому себе. Правда, аэродром был где-то рядом, и я, чтобы не выдать своей оплошности и не отвлекать других от дела, решил пробить облака и визуально восстановить ориентировку - убедиться собственными глазами, где нахожусь.

Облака оказались не особенно толстыми. Я выскочил из них и увидел слева свой аэродром, а над головой у меня, под самой кромкой облаков, летел перехватчик. Это, несомненно, был Дятлов. Я обогнал его и отвернул вправо.

– Кто прошел подо мной?
– раздался в наушниках строгий голос Дятлова. Я не ответил, ушел подальше, чтобы потеряться из поля зрения, а потом запросил разрешение на снижение. Мне дали "добро", и я как ни в чем не бывало стал строить заход на посадку. В небе помимо нас были другие самолеты, пусть попробует разобраться, кто прошел ниже.

Так думал я, но Дятлов был не из тех, кого можно легко провести.

Когда я вылез из самолета, он подошел ко мне, и мы вместе отправились в домик, где летчики ожидали своей очереди.

– Как слеталось?
– спросил командир звена, пристально заглядывая в мои глаза. Я понял, что он догадывается, кто нарушил правила по безопасности полетов. Но доказательств у него никаких, а обвинить только по интуиции не рискнет: он из тех людей, которые зря слова не скажут. Будет думать об этом нарушении месяц, год, подозревать меня, но не упрекнет до тех пор, пока не появятся компрометирующие меня факты.

Я не торопился с ответом. А Дятлов уже думал об этом случае сосредоточенно, напряженно. Я решил освободить его от душевных мук.

– Это я пролетел под вами, - сказал я.

Дятлов не поднял головы.

– Я знал, - ответил он.
– И думал, признаешься ты или нет.

– Только пусть останется это между нами, - попросил я его.

– Между нами?
– Дятлов резко поднял голову и гневно сверкнул глазами.
– А если бы ты в меня вмазал?..

На другой день командир эскадрильи майор Синицын дал мне такую взбучку, что я пожалел о своей откровенности. Майор устроил мне настоящие экзамены по штурманской подготовке, заставил решать задачи по самолетовождению, рисовать район полета. И я, конечно, пустил "пузыри", засыпался. Комэск дал пять дней на подготовку к повторному зачету.

Поделиться с друзьями: