Иду на вы!

Ярко вдоль берега горели костры, освещая идолов на носах ладей и ошив, приткнувшихся к берегу борт о борт. И под стенами Саркела и Хазарана, и на другом конце поля тоже горело множество костров, отражаясь в реке, освещая белые крепостные стены и выступающие из них башни. В темноте бряцало оружие, молча шагали в лагерь дружина за дружиной, которым предстояло завтра вступить в сечу.

А в княжеском шатре, окруженном копейщиками, собрались воеводы и тысяцкие. Когда все приглашенные расселись, кто на чурбак, кто на попону или седло, заговорил князь Святослав, сидящий у опорного столба:

– Все вы не новички в сечах, иные из вас ратоборствовали и с ромеями, и с исмаильтянами, и с булгарами, и с печенегами, и с прочими языцями. Завтрашняя сеча будет особенная: от ее исхода зависит судьба Руси, судьба наших отцов и матерей, наших жен и детей, нашего будущего. Я уверен, что мы одолеем наших врагов. Наши боги сопутствовали нам в пути, они показали, что не оставят нас и в сече. Они привели нас сюда неожиданно для наших врагов, и те не смогли успеть собрать большое войско. Но не всякая победа красна, а та, которая не уменьшает, а увеличивает силу победившего войска. Впереди нас ждут другие сечи, ибо взятием Итиля на щит разгром Козарского каганата не заканчивается. Прежде всего я хотел бы знать, что нам известно о каганбеке Козарском Иосифе: умен ли, сведущ ли в воинском искусстве, кто у него в воеводах, каково его войско и что можно ожидать завтра. Начнем с молодших.

Встал тысяцкий Претич, молодой, горячий.

– Мне известно, что каганбек придерживается ромейской стратегии: охват левым своим крылом правого крыла противного войска, затем атака клином на центр пешим войском, прорыв на его тылы, атака конницей левого крыла, окружение и разгром. Он коварен и может погнать перед своим войском женщин и детей, как это сделал в сече с ясами, но здесь нет наших жен и сестер, ему неким прикрыться. Что до его воевод, то они умелы и опытны, но им не приходилось ратоборствовать с настоящим войском, а чаще всего с ополчением, которое плохо обучено ратному делу. Лучшая часть его войска – это хорезмийцы-наемники. Они еще не знали поражений, уверены в себе, но в основном они более горазды в рубке бегущих, чем в сече щит в щит. Я предлагаю на правом крыле поставить варяжские дружины, а княжескую дружину следом за ними уступом, чтобы, когда козары пойдут ломить своим левым крылом, дать им увязнуть, а потом прижать к болотистому берегу реки. Я все сказал, княже.

Вслед за Претичем вставали другие тысяцкие, но… – то ли они не задумывались над завтрашним сражением, не увидев войска противника, то ли у них не имелось никаких мыслей, – все они не отличались многословием и поддержали Претича.

Затем встал воевода Свенельд, большой, тяжелый, среди всех воевод самый, пожалуй, опытный.

– Мы пришли сюда не затем, чтобы считать наших врагов и выискивать, кто из них сильнее, а кто слабее. Мы пришли сюда побеждать, – начал он с противоречия Святославу, который все реже принимал во внимание его, Свенельда, советы. – Мы атакуем противное войско всей своей силой, ломим его и гоним перед собой, рубя всех подряд. Затем штурмом берем Саркел и Хазаран, не оставляя в живых ни старого, ни малого. Меня мало интересует, умен каганбек или глуп. Даже самый умный не устоит перед силой твоего войска, княже, если оно верит в победу и умеет ее достигнуть своим мечом. Я согласен: варяжские дружины на правом крыле, твоя дружина, княже, ей в затылок. Конницу поставить на левое крыло, чтобы, когда дрогнет все войско козарское, она, сломив его правое крыло, отрезало козар от возможности переправы в Саркел по мосту. Боги за нас, княже.

Святослав слушал своих соратников молча, крутил вислый ус, иногда кивал обритой головою. Похоже, у него давно созрел собственный план завтрашней сечи, и он лишь проверял, нет ли в этом плане каких-либо упущений. Когда все выговорились, Святослав сказал:

– Полком правой руки командует воевода Свенельд. Левой – воевода Овруч. Большим полком – воевода Добрыня. Конница торков строится сзади. Расстояние между конницей и пешими полками – два полета стрелы. Я – при коннице. Другие конные дружины в лощине, чтобы их не было видно. Атака – все враз. Но полк правой руки идет поспешнее и первым атакует левое крыло хазарского войска. Пройти расстояние, отделяющее нас от козар, надо как можно быстрее, чтобы понести меньший урон от стрел лучников и баллист. А баллисты у хазар имеются. Надо чтобы поднятая войском пыль скрыла от каганбека наши конные рати. Лазутчики донесли, что на этот берег из Саркела и Хазарана переправляется великое множество женщин и дев. Навряд они примут участие в сече, но встанут в отдалении, изображая несметное войско. Однако и с козарскими женами вы в сече встретитесь тоже. Все остальное – завтра. Сигналы и команды – как всегда: голосом, турьими рогами и рожками. Все. Идите, готовьтесь.

Глава 21

Едва лишь взошло солнце и под напором его лучей растаял туман, два войска начали строиться друг против друга на расстоянии в пятьсот-шестьсот шагов – два полета стрелы. Полк левой руки войска Святослава своим краем упирался в берег Итиля, где, вцепившись в него канатами, стояли – борт к борту – ладьи и ошивы. Полк правой руки своим краем упирался в крутой изгиб речушки. Конница муромы, северян и вятичей стояла сзади под самым берегом, всадники не садились на лошадей, держа их в поводу. Лишь отряд торков стоял на виду во главе с князем Святославом, да его личная конная дружина из лучших воев.

Сам Святослав сидел в седле, облаченный в цареградскую броню, спину и плечи его покрывал малиновый плащ. Он выставил в поле не всё свое войско: часть его оставалась в ладьях и ошивах, укрывшись за крутыми бортами под палубами, лишь немногие были на виду, ибо не дело оставлять корабли без присмотра и охранения и очень подозрительно для противника.

Войско каганбека выстроилось на скатах невысоких холмов. В центре имело густые ряды пеших воинов, состоявших, как доложили Святославу лазутчики, из итильских ремесленников и прочего черного люда из разных племен, набранных с бора по сосенке, перемешанного с воями иудейскими, а по краям конные отряды из печенегов и карабулгар. Среди них не было видно хорезмийцев-наемников из гвардии каганбека. Скорее всего, таятся в какой-нибудь лощине и ждут своего часа. И неизвестно, сколько еще у каганбека воев в самом Итиле, к которому ведет от берега широкий наплавной мост. Наверняка за стенами припрятывает какую-то силу, чтобы ударить в подходящее время. Но если лазутчики не врут, у каганбека в запасе осталось совсем немного. К тому же все эти племена, еще недавно восстававшие против его власти, вряд ли будут драться с охотой и, как только почуют, что сеча склоняется в пользу русов, побегут. Должны побежать… или сдаться.

Вдали, на небольшом возвышении, белел шатер каганбека. Влево и вправо от него теснилось нечто, похожее на войско, торчали вверх копья. Своим правым крылом войско прикрывало мост. Даже если это настоящее войско, Святослав готов был и к этому. Но, скорее всего, оно действительно состоит из жен и дев, пригнанных из Итиля, и лишь первые ряды из настоящих воев.

Святослав наблюдал, как заканчивается построение его войска и войска хазарского, как скачут взад-вперед тысяцкие, слышал крики сотников, равняющих шеренги.

Звонко протрубила сигнальная труба. Святослав, тронув коня, выехал вперед по узкому проходу между двумя полками, повернул коня головой к войску, поднял руку, требуя внимания.

Перед ним колыхалось море голов, увенчанных шишаками и плоскими шлемами, у кого-то шлемы были деревянными, усиленные металлическими полосами. Ряды простирались влево и вправо на три-четыре полета стрелы. В первых рядах стояли самые рослые, сильные, умелые, опытные, облаченные в кольчуги и латы, с поножами и поручами, а под ними еще толстый войлок, на руках боевые рукавицы, защищенные мелкой кольчугой, на головах начищенные до блеска шишаки, у варягов еще и украшенные устрашающими турьими рогами. Первые ряды вооружены длинными копьями толщиной с руку, способными на скаку остановить коня, прикрыты тяжелыми щитами. Им принимать на себя первый удар, им проламывать ряды противника. За ними теснились воины послабее, сжимающие рукоятки боевых топоров или мечей, но тоже защищенные бронями и щитами. А дальше сверкали в лучах утреннего солнца наконечники копий, широкие лезвия секир, виднелись бородатые и безусые лица, расширенные страхом глаза молодых воинов, впервые принимающих участие в сече.

Многих из бывалых бойцов князь знал в лицо, ходил с ними в походы, рубился плечом к плечу. От них зависело многое. Но не к ним он собирался обратить свое слово, а к тем, кто теснился за их спинами, кто оторвался от сохи, от плотницкого топора, гончарного круга. У тех и опыта не так уж много, и умения. Но именно они и составляли основную силу его войска, именно им больше всего нужна была победа, именно они и были его народом, с которым он должен укреплять свое княжество, именно они собирались драться не за деньги, как передние ряды, а за свои дома, своих детей, жен, отцов и матерей.

Постепенно стих гомон тысяч и тысяч воинов, все головы повернулись в сторону Святослава.

Он набрал в грудь побольше воздуха и стал выкрикивать во всю силу своего голоса короткие фразы, чтобы они достигали до самых дальних рядов и были понятны всем и каждому:

– Русичи! Перед нами сильный враг! Мы должны победить его! Лучше убиту быть, чем жить рабами! Правда наша есть пред людьми и богами! Боги идут впереди нас! Укрепитесь духом и телом! Бейтесь крепко! Я пойду рядом с вами! Не посрамим земли Русской!