Иду в неизвестность

Едва высохли на Егоркиных щеках слёзы по своему брату, не дожившему до весны, мать отвела его к богатому казаку. Смилостивившись, тот взял мальчика пасти скот.

Весной принесли весть, что Якова Евтеевича видели где-то в Тамани, на заработках. Обрадовались этой вести Седовы: жив, значит, отец. Но время шло, а он всё не появлялся. И вновь надежды таяли, и плакала мама.

Три года Егорка был пастухом, погонщиком быков, а окрепнув, стал подряжаться на молотьбу, на выгрузку леса с барок.

Наконец появился однажды негаданно Яков Седов, вернулся из скитаний в свой дом. Убогим оказался вид его. Но так обрадовались отцу дети, что целовали его изношенные одежды. Три года искал Яков Евтеевич уверенных заработков на стороне, но так и не нашёл. Почему он исчез вдруг, почему знать о себе не давал в течение всего этого долгого трудного времени, дети так и не узнали. Но, покаявшись своей Наталье и получив её прощение, вновь взялся глава семьи за ненадёжное, сезонное рыбацкое дело.

Одиннадцатилетний Егорка, рослый, сильный мальчик, уже многое умел и, так же как и отец, не боялся ни работы, ни драк. У сверстников он стал признанным атаманом и во всём превосходил мальчишек своего «войска», кроме одного: Егорка оставался неграмотным, в то время как другие ребята ходили в школу.

А как хотелось ему читать! Да и мог он разве в чём-либо уступить своей хуторской братии!

Егорка стал упрашивать родителей отдать его в школу. Но мать с отцом вначале даже и слышать об этом не желали. Отдать в школу — значит лишиться рабочих рук. «Отец вон и не учен, а какой работник!»

Но не сдавался Егорка и добился своего: пошёл в школу. Это была частная, платная школа, единственная на хуторе. Егорка в классе оказался переростком. Ребята уже и читали, и писали. Через два месяца очень упорной учёбы он догнал их, а вскоре и опередил по всем дисциплинам. Дома после школы отец поручал ему разные работы. Егорка легко справлялся и с ними, и с домашними уроками. Учился он с жадностью, торопливо вбирая в себя знания.

Трёхклассную школу Егорка блестяще окончил за два года. По итогам выпускных экзаменов получил вместе с экзаменационным свидетельством похвальный лист, книгу «История русско-турецкой войны» и коробку шоколадных конфет.

Вскоре удалось найти и работу — правда, вдали от хутора. Егорка стал ключником в хозяйстве зажиточного промышленника. Но занятие не пришлось ему по душе: нужно было всем угождать, да и работать приходилось столько, что некогда было «поспать, помыться, богу помолиться». А после того как управляющий однажды стеганул ключника плетью, Егорка не выдержал и, всё бросив, ушёл.

Его приняли мальчиком на побегушках в оптовую лавку Фролова на Кривой косе. Родители стали получать поддержку от сына. Доволен был мальчиком хозяин и через год немного добавил ему жалованья.

Когда Фролов за какие-то плутни выгнал приказчика, исполнять его обязанности временно он поручил Егорке. Убедившись, что Седов неплохо справляется с делом, хозяин оставил его на этом месте.

Егор пристрастился к чтению. Фролов не раз его заставал за этим занятием, когда в лавке не было посетителей. Но все дела у приказчика были в порядке, и потому хозяин не запрещал Егорке читать в лавке, а позволил даже пользоваться своей библиотекой.

Огромный, чудный мир открывался в книгах, нередко ошеломляя Егорку. Больше всего поразило описание Земли, её людей и зверей, океанов и морей, материков и островов, многие из которых мало изучены. Любимой стала толстая книга «Жизнь народов». Незаметно, само по себе, вызрело желание учиться, стать моряком, чтобы увидеть мир.

Однажды ночью приказчик разговорился с молодым шкипером, что привёл к Кривой косе шхуну с солью. Шкипер рассказал, что учился в мореходных классах, в Ростове-на-Дону.

И возникла мысль податься в мореходные классы. Заикнулся об этом дома, но неожиданно получил решительную отповедь и отказ в родительском благословении: «Не пустим неведомо куда. Получил хорошее место — благодари бога».

Но мысль о море уже не оставляла.

И вот весной, это был 1894 год, семнадцатилетний Егор рассчитался в лавке, незаметно взял в сундуке матери свою метрику, свидетельство об окончании школы и вечером того же дня, никому ничего не сказав, покинул хутор. Протопав много вёрст, назавтра он был в Таганроге. Наутро пристроился на отходящее судно и доплыл до Ростова-на-Дону, выполняя за провоз разные палубные работы.

В Ростове прежде всего разыскал мореходные классы.

Заведующий классами выслушал горячего юношу и тут же устроил ему экзамен по русскому и арифметике. Познаниями Егора он остался доволен и пообещал принять в классы, если осенью тот принесёт свидетельство о трёхмесячном плавании на торговых судах.

Трое суток искал работу Егор. Он обошёл несколько десятков судов и на каждом просил принять его на любое место, хотя бы бесплатно, только «за харчи». И везде получал отказ. «Нет вакансий», — отвечали ему.

На небольшом пароходе «Труд» Егор так прицепился к капитану-греку, едва не слёзно прося принять его на работу, что тот не выдержал напора и сдался, взял юношу учеником матроса.

«Труд» возил грузы по Чёрному морю. Егор, с детства знакомый с морем, сильный, расторопный, старательно и быстро выполнял все работы, которые ему поручали. Через два месяца он стал рулевым. Трудился Егор безо всяких условий и даже не знал, заплатят ли ему, и был уверен, что не заплатят. Когда же настало время уходить, матрос Седов получил свидетельство о плавании с лестным отзывом о своей работе, рекомендательное письмо к заведующему мореходными классами, сто двадцать семь рублей жалованья и приглашение вновь работать на «Труде» в будущем году, во время каникул.

Егор ликовал.

Ростовские мореходные имени О. Е. Коцебу классы размещались в небольшом, выбеленном двухэтажном здании с приметной, словно маяк, башенкой наверху и со шпилем на ней. А неподалёку, в доме у пожилой вдовы, Егор устроился квартировать. Он послал письмо родителям со своим фото, где снят был в форменной тужурке с морскими пуговицами. В ответ получил письмо с родительским благословением. В доме Седовых несказанно обрадовались вести от Егора. По хутору ходили разные слухи о нём: и что босяк-то он, и что вор, и что в тюрьме уж небось давно сидит. Наталья Степановна ходила теперь из хаты в хату и с гордостью показывала хуторским бабам фотокарточку сына.

Мореходные классы были в то время платными. Содержали себя учащиеся тоже сами. Сбережений Егора не хватило бы до лета, не питайся он так скудно, как только было возможно.

Занимались будущие капитаны с девяти утра до пяти вечера.

Очень трудно давались ежедневные восемь уроков да ещё домашние задания по вечерам. Некоторые ребята, не вынесшие напряжения, вынуждены были оставить классы из-за неуспеваемости.

Егор не сдавался. Он старался накрепко запоминать услышанное на уроках, упорно готовился к занятиям по вечерам да, бывало, ещё и некоторым другим успевал помогать, кому трудно давалось учение. Вскоре он вышел в первые ученики. Заведующий классами отметил исключительные способности Седова. Без экзаменов его перевели во второй класс и раньше срока отпустили в летнее плавание.