«Идущие на смерть»
Шрифт:
— Высаживаем десант, все нужно делать быстро, в темпе вальса! Не дай бог сейчас японские броненосцы подойдут!
На душе была маята, скорее дурное предчувствие неизбежного боя — он сам залез в капкан, и теперь вопрос только в одном, сумеют ли броненосцы хотя бы вырваться обратно в море. Тогда «Полтава» имеет хорошие шансы дойти до Порт-Артура, а вот «Севастополь» обречен изначально — Павел Петрович это прекрасно понимал, планируя этот дерзкий до невозможности, набег. Но цель достигнута — теперь осталось превратить Дальний, в которых вбуханы десятки миллионов рублей золотом по прихоти и к выгоде всемогущего сановника, в пепелище.
И тогда война в Маньчжурии примет совсем иной характер — лишившись главной перевалочной базы и многие тысячи тонн грузов, японцы остановят
— Канонерки! Да откуда они взялись!
— Открыть огонь!
Последний крик принадлежал Грамматчикову, больше похожий на яростное рычание взбесившегося зверя. И было отчего — из-за двух больших пароходов выползла пара маленьких канонерских лодок, на носу каждой была внушительная пушка, судя по всему германская в 210 мм. «Бомбарды» рявкнули, но ожидаемо промахнулись. Зато кормовые 120 мм пушки стали посылать снаряд за снарядом в русские миноносцы, что «развлекались» по полной программе — топили все пароходы, до которых только могли дотянуться. О трофеях никто не заботился — все понимали, что с тихоходными транспортами до Порт-Артура не дойти.
— «Разящий»…
Русский эсминец получил несколько сокрушительных попаданий и запарил, кренясь на борт. Ухтомский только сглотнул — первая потеря всегда удручает, особенно если случается прямо на глазах. И тут загрохотали шестидюймовые пушки броненосцев — били практически в упор по японцам, пошедшим в самоубийственную атаку. Ведь команды могли попрыгать на причалы и удрать. Но нет, решили дать безнадежный бой — такого противника надо уважать, дерется до последней возможности.
— Хотели этого — так получите! И распишитесь!
Маленькие канонерки, водоизмещение в шестьсот тонн, совершенно без брони, сокрушительного артиллерийского огня не выдержали, и затонули спустя несколько минут — пылающие костры скрылись в воде. А неподалеку от них на дно залива ушел и «Разящий» с него снял команду «Сердитый», который даже не попытался взять на буксир «собрата».
На этом бой закончился, и началось безжалостное уничтожение города, который не без оснований все считали русским. А теперь флот доделывал за армией то, что нужно было совершить еще в мае…
Броненосец береговой обороны Японского Императорского флота "Хайен", бывший китайский, трофей войны 1894-1895 гг.
Глава 20
— Лейтенант Гадд захватил четыре миноносца германской постройки! С номерами от 67-го до 70-го, недавней постройки! На трех пары уже разводят, кардифа полные ямы! Могут сами пойти, на четвертом машины разобраны, нужно на буксир взять!
— Никаких буксиров, уничтожить на хрен, — сварливо отозвался Ухтомский и посмотрел на своего минного флаг-офицера лейтенанта Магнуса — 33-х летний лейтенант просто светился от счастья. Первые трофеи действуют на моряка, как и первая девственница на не целованного юношу. И посмотрев еще раз на своего офицера, решил, что тому будет лучше на миноносцах, чем в штабе на «Севастополе» — пусть живет, а не идет на смерть на обреченном броненосце. А так есть возможность орден с мечами получить в награду. Или заслужить даже оружие «за храбрость», анненское, не георгиевское. Все же лейтенант Гадд (вот есть же фамилии на свете) трофейные миноносцы взял. Георгий Оттович не зря командиром «Сильного» поставлен, офицер очень опытный, решительный и смелый.
И после паузы, Павел Петрович негромко произнес:
— Сергей Рейнгольдович, принимайте все три миноносца под свою команду, и ходу-ходу, смотрите, что делается! Учтите, времени у нас в обрез, через четверть часа выходим!
Отпустив взмахом руки лейтенанта, тут же подумал, что тот может «завалить» поручение — все же переведен в штаб с «Победы», где был старшим минным офицером. Но решил, что справится — почти все русские морские офицеры начинали свою службу
на миноносцах, для них это была первая и самая суровая школа службы. А кто на этих утлых челнах не служил, тот и моря не видел, и необходимой лихости не имеет. Так что справится с поручением, деваться то некуда!— Константин Александрович, все — что могли, что было в наших силах, то мы сделали, надо ухо...
Договорить Ухтомский не смог, в порту рвануло так, что от мощного порыва с головы слетела фуражка, а контр-адмирал чуть не присел от потрясения. Над городом появился на тонкой «ножке» грибовидный столб чудовищного взрыва — огонь добрался до вагонов, набитых боеприпасами и они детонировали. Затем последовали еще несколько взрывов, но чуть послабее — в арсенале и в пакгаузах тоже хранилась взрывчатка и патроны, ведь именно с Дальнего шло снабжение японских войск в Маньчжурии, три четверти грузов проходило, а то и больше.
А вот Инкоу в снабжении армий маршала Ойямы играл гораздо меньшую роль — едва десятая часть от всех поступлений. Порт ведь формально китайский, но главное — нужно идти вверх по реке, а для судов водоизмещением свыше трех тысяч тонн путь под запретом, сесть на речное дно проще простого, если большая вода уйдет. Все остальные грузы доставлялись через Корею, а потому шли необычайно долго и с большими затратами, ведь строительство железной дороги только началось.
Зато пополнения везли именно через пролив, самой короткой дорогой — участь войскового конвоя с гибелью «Хитачи-мару», забитого гвардейскими пехотинцами, произвела на солдат и моряков самое тягостное впечатление. Владивостокские крейсера показали, на что они способны, легкомыслие разом слетело, и меры охранения приняли жесткие. Теперь транспорты с войсками всегда охраняли броненосные крейсера Камимуры и вся 3-я эскадра вице-адмирала Катаоки, куда были собраны старые корабли.
Впрочем, Ухтомский и не надеялся на такой подарок судьбы, к тому же бы солдаты просто разбежались, как сделал это гарнизон Дальнего. И осуждать их за это нельзя — ведь что может сделать винтовка или даже полевая пушка, против закованного в стальную броню морского исполина, снаряд из которого может разрушить каменный дом всего одним попаданием. Единственное, о чем сейчас жалел Павел Петрович, что увести с собою в Порт-Артур пароходы нельзя, их обязательно отобьют японцы — где-то поблизости их броненосцы и крейсера, а «трампы» медлительны.
И хотя «зеленая жаба» всячески топорщилась в его душе, пришлось придавить ее — жадность в сложившейся ситуации неуместно. В пятках прямо свербело, а это непременный знак того, что убегать надо быстро, Дальний для его двух броненосцев стал ловушкой…
— До Артура чуть больше двадцати миль, полтора часа такого хода. Вот только бой начнется через десять минут, — Ухтомский посмотрел на три настигающих его отряд броненосца, идущих сходящимся курсом. Головным флагманский «Ниссин», за ним «Касуга», замыкающим грозный «Асахи». Первая пара кораблей представляла для русских броненосцев намного меньшую опасность, чем они сами для кораблей, построенных в солнечной Италии. Недаром их называли «броненосцами для бедных» — водоизмещение чуть меньше восьми тысяч тонн, как у «Баяна». Скорость на узел больше, чем у «стандартных» броненосцев, дальность плавания небольшая, даже убогая для здешних вод. Зато забронированы прекрасно, прикрыто все плитами в пять и шесть дюймов толщины, попадания снарядов русских 152 мм орудий держат великолепно, зато двенадцатидюймовые снаряды проломят такую броню с любого расстояния, тут надо только попасть.
А вот собственный главный калибр, упакованный в башни, все же мелковат — на «Ниссине» четыре 203 мм пушки. На «Касуге» носовая башня была одноорудийной, и торчал десятидюймовый ствол дальнобойной пушки, почти как на «Победе». А если бы таких пушек было две, на носу и корме, то корабль стал бы намного опаснее — снаряд весом в четырнадцать пудов вполне мог проломить броню любого русского броненосца. Так что японцы сделали ошибку, воткнув двойное число 203 мм пушек, хотя тут понятно — скорострельность намного выше. Но с учетом такого вооружения «Ниссин» с «Касугой» превратились больше в броненосные крейсера.