Идущий тропой мертвых 7

Но кто бы его слушал. Иналем приложил руку к его лбу и всё вокруг приняло размытые формы. Только кровать и трое эльфов чёткие.

То, что было дальше… На это было мерзко смотреть и я отвернулся. Попытался закрыть уши, но не помогло. Их голоса звучали прямо в голове.

— Достаточно. Рэй, давай уходить.

— Ты уверен? Тут много подобных воспоминаний, — этот мелкий засранец улыбался. Видимо, он не понимал, что в происходящем ненормально.

Я не удержался и дал ему подзатыльник.

— За что?! — возмутился тот.

— За всё хорошее. Не смей этим любоваться. Это омерзительно.

— Разве? — он выглядел растерянно. — Разве не обычный секс, хоть и между мужчинами? Ты ведь сам совокупляся с двумя девушками! Что здесь не так?

Когда-нибудь я его прибью. Неумение фея улавливать нюансы дико раздражало.

— Я никогда никого не принуждал. Запомни.

— Совокупляться под принуждением плохо? Ну ладно, — он будто расстроился.

— Ты можешь… Просто показать лица тех, кто с ним это делал? Неужели все…

Меня передёрнуло. Коллектив тут маленький, скрыть такое невозможно. Если даже и не все делали, то знали — точно. Я сам понимал, насколько все местные сдвинутые по фазе, но чтобы настолько — это уже слишком.

Фей кивнул и сказал, что всё подготовит.

Когда сцена сменилась, полуголый парень находился в комнате один, кроме меня, разумеется. Это ведь лишь воспоминания, даже скорее их отражение, чем истина. Ибранина рвало в ведро, которое он держал в своих руках. Он ещё не был таким тощим.

Но то, что делал с ним менталист, оказалось лучшим наваждением. Потому что были и другие, они не влезали в голову, не успокаивали, не притупляли сознание. Они говорили страшные вещи, называли его Ибранисой, то есть женской вариацией. Внушали, что ему нравится, что происходящее нормально и вообще ему же во благо. Сплошные упрёки и обвинения, навязывание вины.

Не знаю, насколько это хорошая новость, но общее число насильников ограничивалось числом девять. Один из них выделялся. Руалианет, флаос. Он проявлял признаки внимания, именно он подпиливал ногти, даже иногда мыл парня, расчёсывал его и заплетал. Принуждал, как и остальные, но после процесса не уходил, да и в целом скорее просил близости, чем именно заставлял. Но Ибранин был сломлен, причём давно, он в принципе не мог сопротивляться. Когда понимал, что с ним будут делать, его взгляд стекленел, он превращался в тряпичную куклу.

— Когда это началось? — я обратился к фею.

— Не знаю, не нашёл воспоминаний вне Найатиса, — он пожал плечами.

В это время в пустой столовой сидел Ибранин и пытался есть. Он просто насильно впихивал в себя еду. А потом просто начал безмолвно рыдать. Вокруг него клубилась препрана в виде запутавшихся линий. Меня терзали сомнения, но я всё же приблизился и прикоснулся. Немного манипуляций и мысли вместе с эмоциями полились в меня.

Ибранин ненавидел себя и своё тело, потому у него не было зеркал. Он искренне не понимал, почему всё это происходит с ним. Он знал, что осуждён за какое-то преступление, но не помнил этого.

Что? Он из полка отщепенцев? Но как он попал сюда?

Он боялся смерти и в то же время жаждал умереть. Это противоречие заставляло его впадать в ступор.

Его волосы были обрезаны по лопатки, потому скрыто гулькой. Чтобы на руки никто не наматывал. Потому он и мылся редко, да и в целом не следил за собой, за него это делали другие. Он ощущал себя вещью, которую пинают туда сюда, мечтая, чтобы однажды выкинули наконец.

Онванар единственный, рядом с кем он ощущал себя более менее спокойно. Но он панически боялся рассказать о своих проблемах, чтобы не портить отношения. То единственное нормальное, что осталось в его жизни.

Когда он впервые увидел меня, то принял за девушку. Он даже влюбился и фантазировал обо мне в женском образе. Он заметил, что я напуган и прячу волосы и лицо за капюшоном, видел отражение себя. А потом Ибранин испытал шок от преображения. Я больше не боялся, ходил и дразнил всех вокруг своей красотой и улыбкой. Это ещё сильнее усугубило его ненависть к себе. Он считал себя неправильным, бракованным, неполноценным. Он был уверен, что мы с Онванаром любовники и счастливы, не понимал, почему тогда ему так плохо.

Когда мы вышли из кабинета и его бос прикоснулся ко мне, мир Ибранина разбился на осколки. Простой жест, картинка довольным происходящим эльфов будто ударила его по голове, стала последней каплей в переполненной чаше. И он поехал кукухой окончательно, это был истеричный смех. Он перестал быть живым, окончательно потерял связь с реальностью. Он смеялся над собой как огрызком полноценного эльфа. Он не мужчина, не женщина, он непонятно что. А раз он не эльф, то ему незачем бояться посмертия. Ему сразу же стало легче от этой мысли.

Зачем он терпел всё это столько времени? Почему раньше не понял, что смерть для него лучший исход? Он ведь не эльф! Ну и что, что нет права на посмертие, на нормальное захоронение в священном дереве, где душа будет храниться до скончания веков? Он просто исчезнет, растворится, сожрут демоны. Да какая разница? Разве будет хуже того, что сейчас?

Ситуация Ибранина была похожа на мою, и в то же время кардинально отличалась. Воистину, всё познаётся в сравнении! Этого мужчину сломали окончательно. Пытались сделать гея, не вышло. Тогда решили заставить почувствовать себя женщиной, но снова мимо. В итоге, он перестал ощущать себя представителем своей расы. Он вещь, по недоразумению живая, но это мелочи. Как только он придёт в себя, то сделает всё, чтобы исправить.

Он потока сознания Ибранина меня вырвал Рэй и мне тут же стало плохо. Меня тошнило, было сложно дышать из-за рвотных позывов. Я и сам не понял, когда вышел из сознания парня и попал в Реальность. Но меня рвало жидкостью в миску.

Когда всё вышло, стало легче и я вдохнул полной грудью. Меня трясло, я сидел на полу возле кровати, подогнув под себя ноги. Волосы держал находящийся рядом Онванар.

— Ты в порядке? — он обеспокоенно всматривался мне в лицо.

Хотел ответить, но понял, что не смогу, так как вызову новый приступ тошноты, и просто кивнул. Мужчина встал и потянул меня вверх, но я знал, что если поднимусь, то станет хуже.

— Я посижу, — тихо сказал я, после чего сглотнул подступивший неприятный ком.

— Я ведь говорил, что не менталисту, не профессионалу, нельзя проникать в разум другого! Чудо, что он вообще вернулся! — голос Иналема был полон превосходства.

Меня начал наполнять гнев. Я повернулся и посмотрел на эту мразь.

— Выродок, ты ведь ломал его, — сказал я и все тут же посмотрели на меня. — За что? Зачем ты это делал с ним? Это потому что он отщепенец?

От всплеска адреналина перед глазами поплыло и меня снова вырвало.