Идя сквозь огонь

Тяжко вздохнув, дворовой сделал шаг к Эвелине. В глазах его читалось «прости, у меня нет иного выхода».

— Что здесь происходит?! — загремел на слуг прибежавший на шум мажордом Калюжа. — Господи, Вельможная панна, умоляю, не творите того, о чем будете жалеть!

— О том, что я сотворю с сей дрянью, точно жалеть не буду! — криво усмехнулась злыдня. — А ты что, Винцек, на ее стороне?

— Боже упаси, на вашей! — близко посаженные к переносице глазки Калюжи хитро бегали по сторонам. — Но подумайте, Вельможная Панна, как обойдется со всеми нами ваш брат, узнав, что вы изувечили его гостью?

Он и меня не помилует, и вас покарает в духе покойного Князя! Вспомните, как вы пребывали целый месяц под замком минувшей зимой, когда осмелились дерзить вашему батюшке?

Как я разумею, Вельможный Княжич собирается жениться на княжне. Если по его возвращении у гостьи не будет носа или ушей, вы не обойдетесь месяцем сидения взаперти!

Увещевая хозяйку не вредить узнице, мажордом едва ли руководствовался добрыми чувствами к Эве. Выбирая между господином и госпожой, он просто встал на сторону более сильного покровителя.

Однако его слова возымели действие на Барбару. Владислав не простил бы ей вред, причиненный Эвелине, и княжна могла лишь гадать, какой каре подверг бы ее за это злодеяние любящий брат.

Разумея, что с ним лучше не ссориться, дочь Радзивила решила на время отступить.

— Считай, на сей раз тебе повезло! — бросила она с презрением несостоявшейся жертве. — Но помни, от моей мести тебе не уйти. Ты получила лишь отсрочку исполнения приговора! С дороги, холопы!!!

Слуги живо расступились, давая госпоже проход, и Барбара вылетела из темницы. Дворня устремилась вслед за ней. Последним узилище покинул Калюжа.

— Помните о том, кто спас вашу красоту, Вельможная Панна! — произнес он в дверях, обернувшись к Эве. — И не забудьте сказать о том княжичу Владиславу по его возвращении в Ординат!

Услышав лязг дверного засова, княжна в изнеможении опустилась на свое ложе. Первую битву с Барбарой Радзивил она выиграла, но расслабляться было рано. Эва знала, что злыдня не оставит ее в покое.

«Как же мне покончить с тобой, чтобы брат не заподозрил моего участия в твоей смерти?! — лихорадочно думала, метаясь по своим покоям, Барбара. — Должен же быть какой-то способ стереть тебя с лица земли!»

Способ нашелся сам собой. Нежданно для себя самой княжна вспомнила о Ксаверии Бур-Корибуте.

— Вот кто мне нужен! — воскликнула дочь Магната, в памяти коей всплыла хитроумная попытка несостоявшегося наследника убить Эвелину с помощью гигантского вепря-людоеда. — Ксаверий не откажет мне в помощи. У нас общие интересы. Одна голова хорошо, а две — лучше!

Обрадованная своим решением, она тут же принялась писать послание к шляхтичу, закончив кое, вызвала к себе слугу, считавшегося лучшим наездником в Ординате.

— Ты отвезешь письмо пану Бур-Корибуту, — наказала она гонцу, — но, помни, никто не должен знать об этом! Если хотя бы одна душа проведает о твоей поездке, я скормлю тебя голодным псам!

Дворовой в ответ лишь низко поклонился своей госпоже. Он знал: Вельможная Панна не бросает слов на ветер.

Глава 73

— Что скажешь, Князь Томаш, о замыслах наших недругов? — обратился Ян Альбрехт с вопросом к своему начальнику разведки. — С трудом верится, что в стане есть человек, способный их осуществить!

— Как знать, Государь! — вздохнул молодой нобиль. — В вашем войске больше тысячи шляхтичей и у каждого не менее трех слуг. Возможно, среди них скрывается изменник или переодетый враг…

Главное, мы успели принять необходимые меры безопасности. Ваш шатер, Государь, окружен тройным кольцом верных вам жолнежей, каждого из коих я лично проверял.

Сказать по правде, я рад тому, что, возвращаясь из разведки, встретил панну Ванду и ее спутника. Если бы не они, мы бы еще долго оставались в неведении о планах врага.

— Я тоже рад, что сия храбрая дева вернулась невредимая в наш стан! — улыбнулся Король. — Ее заслуги перед Унией и Короной неоценимы. Видит Бог, я хотел отправить девочку подальше от войны, но ему было угодно, чтобы Ванда донесла до нас весть о грядущем покушении…

— Я бы, Государь, еще поставил свечу за здравие того, кто сразил гонца, везущего врагу свиток с замыслом убийства, — добавил к сказанному Владыкой Томаш, — не будь его, сия бумага не попала бы нам в руки!

— Верно, благодаря ему у нас есть время подготовиться к встрече с убийцей! — кивнул, соглашаясь с Князем, Ян Альбрехт, — но едва ли отсрочка будет долгой.

Узнав о гибели посланника, наши недруги отправят следом за ним другого, и скрытый враг вскоре получит наказ об убийстве…

Любопытно, какой из трех способов моего устранения, описанных в манускрипте, он выберет?

— Первый состоит в том, чтобы устроить пожар в стане и, воспользовавшись всеобщей суматохой, проникнуть в королевское обиталище.

Благодаря нашим усилиям, Государь, осуществить сей замысел будет непросто. По всему лагерю расставлены бочки с водой, и едва где-либо начнется возгорание, его тут же потушат.

Второй способ убийства заключается в отравлении. Я и здесь принял меры. Ваши пищевые запасы охраняются, а дегустаторы, приученные по вкусу распознавать яды, снимают пробу с каждого кушания…

Но я должен заметить, Государь, — склонил голову перед Владыкой шляхтич, — меня тревожит третий из предложенных убийце способов расправы с вами!

— «Божья Кара»? — поднял на него любопытный взор Ян Альбрехт. — Признаться, сие дивное название мне тоже не дает покоя. Автор послания упомянул его, однако не удосужился пояснить, что оно означает.

— Похоже, именуемый так способ убийства заранее был известен лазутчику, и силы, отправившие ему манускрипт, лишь напомнили о нем… — предположил молодой Князь. — Это и настораживает. Трудно предотвратить действие, смысл коего недоступен разуму!

— Как бы там ни было, нам нужно держать ухо востро, Князь, — задумчиво произнес Ян Альбрехт, — я не боюсь смерти, но и не желаю доставлять своей гибелью радость врагам.

Посему будь бдителен, Томаш. От того, сумеешь ли ты сберечь мою жизнь, зависят судьбы Унии!