Идя сквозь огонь

— И поторопись! — назидательно поднял толстый палец Деряба. — Ночь на исходе, а нам всем нужно успеть!

— Успеете! — заверил приятелей Штырь. — Я ее скоро оприходую!..

Он обернулся к Надире, раздумывая, как лучше взяться за дело. Ноги у девушки были связаны вожжами, руки стянуты вервием за спиной.

Здравый смысл подсказывал татю, что путы на ногах жертвы не дадут стащить с нее штаны и добраться до лона.

Посему он вынул из ножен тесак и рассек вожжи, освободив пленнице щиколотки.

— Не думай, что я намерен также развязать тебе руки! — процедил сквозь зубы Штырь. — И помни: начнешь дрыгать ногами — изрежу рыло!

В подтерждение своих слов он провел по губам девушки тыльной стороной ножа. — Уразумела?

— Как не понять… — выдавила из себя Надира. — Сделаю все, как тебе угодно…

«Аллах всемилостивый! — мысленно кричала она, обращаясь ко Вседержителю. — Сотвори чудо, вели неверному развязать мне руки!!!»

Судя по дальнейшим событиям, ее мольба не осталась без ответа. Штырь обнаружил новое препятствие на пути к близости с жертвой.

Пытаясь снять с Надиры пояс, он поймал себя на том, что не может его расстегнуть. У замочка, скреплявшего рукоять скрытого меча с пяткой ножен, был секрет, не ведая коего, открыть его было невозможно.

— Что за бесовщина?! — вышел из себя разбойник. — Как сие снять?

— Застежку не осилишь? — с показной кротостью в голосе вопросила его Надира. — Могу помочь. Там есть одна хитрость…

— Хочешь, чтобы я развязал тебе руки? — Штырь окинул пленницу недоверчивым взглядом.

— Ты меня опасаешься? — искренне изумилась она. — Даже дивно…

Я одна, безоружная, в чужом краю. Ты — сильный муж с клинком в руке, вокруг тебя — дюжина приятелей.

Чем я могу тебе навредить?

— Ладно! — произнес, одолев сомнения, Штырь. — Так и быть, развяжу тебя. Но попробуй что-нибудь утворить — света белого не взвидишь!

— Ты не пожалеешь о том, что снял с меня путы! — шепнула ему на ухо Надира. — И по достоинству оценишь мои умения!

— Надеюсь, что так! — проворчал тать, освобождая ее запястья. — Иначе…

Договорить он не успел. В одно мгновение Надира разомкнула согнутый в кольцо меч, и гибкий клинок выскользнул из ножен, призрачно сверкнув в факельном свете.

Застигнутые врасплох тати на миг остолбенели, и, пользуясь этим, Надира вступила в бой. Штырь сдавленно охнул, когда его рука с ножом упала навзничь, отрубленная выше локтя.

Но осознать случившееся разбойник не успел. Клинок Надиры тут же рассек его чрево, выпустив внутренности Штыря наружу.

Не давая врагам опомниться, Надира сбила с ног умирающего вора и вскочила на стол, намереваясь перебить его дружков. Однако те оказались не робкого десятка. Обнажив мечи, тати устремились к воительнице.

Дочь Валибея заплясала на столе, уворачиваясь от клинков и растачая недругам смертоносные удары. Хотя убийцы знали толк в рубке, их навыки не шли в сравнение с искусством Надиры.

Мстительница не оставляла татям шанса уцелеть, и они слишком поздно осознали, сколь грозного противника послала им судьба.

Попытка весело провести ночь с добычей Штыря обернулась для воровской верхушки полным истреблением. Беззащитная жертва с запекшейся на губах кровью вмиг стала беспощадным ангелом смерти.

От ее меча разбойники гибли один за другим. Почечуй, лучше других воров владевший клинком, хотел подрубить девушке ноги, но Надира перепрыгнула его меч и нанесла татю удар в шею.

Голова Почечуя откинулась набок, повиснув на лоскуте кожи, в потолок ударила багровая струя крови. Другой вор, метнувший в дочь Валибея тесак, поплатился за это срубленной челюстью.

Упорнее всех защищал свою жизнь дерущийся мясницким ножом Деряба. Казалось. он вовсе не замечал ран, нанесенных ему клинком Надиры.

Лишь когда она рассекла брюхо Дерябе крестом, вожак татей захрипел и повалился навзничь. Видя его смерть, уцелевшие воры ринулись к выходу.

Поскольку каждый из них спешил вырваться на волю, в дверях началась давка. Пользуясь этим, мстительница настигла татей и искромсала мечом. Лишь одному из воровской братии удалось избежать расправы…

Не отличавшийся храбростью Сопля в начале битвы нырнул под стол и, затаившись, ждал ее развязки. Когда все стихло, он осторожно выглянул из своего убежища.

К счастью для Сопли, Надира стояла к нему спиной и не могла видеть ушлого татя. Восславив удачу, он тут же метнулся к двери.

Однако тихо улизнуть из дома Сопля не сумел. Заслышав скрип дверных петель, мстительница обернулась к замершему от ужаса подростку.

Сопля не собирался покорно ждать своей гибели. С отчаянным воплем он распахнул дверь и пустился наутек.

Зная, что воришка поспешит выдать ее страже, Надира устремилась за ним. Мысленно она кляла себя за то, что позволила татю втянуть ее в кровавый водоворот.

Сопля не переставал орать, тщась надеждой привлечь криками внимание стражи, коя спасла бы его от свирепой воительницы. Но, на беду, ему не встретилось ни единого дозора. Глухими, темными ночами стража избегала обходить злачные места.

Страшась оказаться в тупике, тать бежал, не сворачивая с улицы, неровной линией рассекавшей город. Надира гналась за ним безжалостной тенью.

Ныне решалась ее судьба, и дочери Валибея было не до сострадания. Чтобы выжить и довести до конца дело мести, она должна была отправить вора в небытие.

Сопля тоже разумел это и посему мчался во все лопатки, оглашая воплями сонные улицы Поганина. Нежданно дорога оборвалась, открыв его взору глухой темный пустырь.

Бежать было некуда. С трех сторон пустошь обступали заборы, посередке ее возвышалось нечто, подобное прикрытому досками колодезному срубу.

В отчаянной попытке спастись Сопля взобрался на сруб, откуда смог бы дотянуться до частокола. Преодолев его, отрок, несомненно, избежал бы смерти. Но в этот миг его настигла Надира.