Идя сквозь огонь

— С радостью! — процедил сквозь зубы казак, бросая в огонь охапку хвороста.

— Да погодите вы оба! — отрезвил приятелей Бутурлин. — Я так не желаю!..

— И нам сие не по нраву! — вздохнул датчанин. — Однако тать не оставил нам, иного выхода!

— Выход есть, всегда! — убежденно заявил Дмитрий. — Уразумей меня, Ловчий! Ты украл дорогого мне человека и отдал злодеям!

Люди, велевшие тебе похитить княжну, явно не желали ей, добра! И беды, кои станутся с Эвой, будут на твоей совести! Сколь бы ни зачерствела твоя душа, я не верю, что в ней нет сострадания к невиновным!

Тебе довелось испытать много боли, но сие не значит, что и ты должен причинять боль другим. У каждого есть выбор: нести зло в мир или же препятствовать ему…

Вины Эвы в твоих бедствиях нет. Так почему она должна платить, за чужие грехи? Ответь мне!..

И вот еще о чем подумай. Мы можем у тебя пыткой вырвать признание, куда ты отвез княжну. Но я не хочу уподобляться туркам, силой обратившим тебя в свою Веру, и односельчанам, изгнавшим тебя с отчей земли.

Если в твоем сердце теплится искра божеской любви, ты поможешь мне найти Эву и вырвать ее из рук лиходеев!..

Ловчий молчал, задумчиво глядя на тлеющие угли. Он был готов к пыткам, но сказанные Дмитрием слова укололи его больнее, чем страдания плоти.

Впервые за годы плена и скитаний на чужбине кто-то взывал к его совести, а не к страху. В заскорузлой душе татя проснулось и заворочалось чувство вины, казалось, забытое им навсегда…

— Что притих? — встряхнул пленника Газда. — Али не расслышал сказанное боярином?

— Так уж и быть… — выдавил из себя Ловчий, впервые взглянув в глаза московиту. — Но сперва поклянись, боярин, что по возвращении княжны дашь мне свободу!

— Бога и душу ставлю в свидетели, что отпущу тебя с миром, если поможешь вызволить Эву из плена! — клятвенно заявил Дмитрий.

— Считай, что я тебе поверил! — молвил наконец тать. — Но помни: нарушишь клятву — гореть тебе в аду! Княжну я похитил по наказу младшего Радзивила!

* * *

После событий, произошедших в Поганине, Надира не знала, радоваться ей или горевать. С одной стороны, ее чудесное спасение от убийц подтверждало покровительство Аллаха, с другой, ненавистный московит вновь сумел избежать кары.

Расправившись с шайкой Дерябы, мстительница укрылась с луком в развалинах ратуши, ожидая появления из замковых ворот Бутурлина. Но чаяниям девушки не суждено было сбыться…

С рассветом в городе пробудилась жизнь. Первыми на сонные улицы вышли метельщики, убирающие следы ночных драк и гуляний, за ними потянулись ремесленники, спешившие занять свои места в лавках и торговых рядах.

С замиранием сердца Надира ждала мига, когда убийца Валибея окажется у нее на прицеле. Но время шло, а Бутурлин не спешил покидать цитадель Воеводы.

Прождав так несколько часов, мстительница покинула свое укрытие и двинулась к воротам замка. Чутье ей подсказывало, что московит намерен долго гостить у городского Владыки.

Единственное, что оставалось Надире, — это выманить боярина хитростью из цитадели. В том ей должно было помочь знание русского языка.

С младых лет ходившая в набеги на московские рубежи, Надира сносно владела речью неверных и при нужде могла поддержать с ними беседу. Посему она решила сказаться гонцом, посланным к Бутурлину Московским Владыкой.

Облаченная в мужское платье, не выдающее в ней татарку, со спрятанными под дорожный башлык волосами, она вполне могла сойти за юного московского боярина или дворянина…

— Эй, воины! — обратилась она по-русски к двум полякам с алебардами, стоявшим на страже крепостных ворот. — Я ищу боярина Бутурлина. Сказывают, он в замке вашего Воеводы!

— Может, и в замке! — ответил за них старший страж Марек, как раз выезжавший по службе из цитадели. — А ты что за птица, коли вопрошаешь о Бутурлине?

— Гонец Московского Государя, боярский сын Василий! — сходу придумала себе имя Надира. — Великий Князь кличет Бутурлина на Москву!

— Могу лишь посочувствовать Московскому Князю! — усмехнулся, надкусывая спелое яблоко, Марек, — Ты опоздал, гонец! Бутурлин уже покинул Поганин!

— Как давно?.. — упавшим голосом вопросила его дочь Валибея.

— Почитай, еще затемно… — ответил стражник. — Воевода уговаривал его погостить чуток, но боярин был непреклонен…

— Куда, куда он направился?! — выкрикнула раздосадованная новой каверзой московита Надира. — Говори же!

— Откуда мне знать? — недоуменно пожал плечами Марек. — Боярин о том никому не сказывал…

Но мне сдалось, что коня он направил на север. Если поторопишься, может еще догонишь!..

Не теряя зря времени, Надира дала коню плети и вылетела за городские ворота. Найдя нужный тракт, мстительница устремилась на север в отчаянной попытке настичь врага.

Едва она покинула город, в нем поднялась тревога. Объезжая Поганин, Марек наткнулся на дом, полный мертвых татей.

Едва ли старший стражник связал в уме гибель воровской верхушки с приездом юного московского гонца. Однако он поднял на ноги поганинский гарнизон в поисках убийц.

В первую очередь его люди связали и доставили к Воеводе воров, не пожелавших принять «покровительство» Владыки, но стражи хватали на улице и всех подозрительных, в первую очередь приезжих. Не успей Надира вовремя улизнуть из Поганина, она наверняка оказалась бы в их числе…

Продвигаясь на север, мстительница расспрашивала встречных путников о Бутурлине. Она страшилась упустить боярина, поскольку тракт впереди разветвлялся и злокозненный московит мог свернуть на любую из боковых дорог.

До развилки было еще далече, и девушка тщилась добраться до врага прежде, чем перед ней встанет выбор, в каких краях его искать. Однако на сей раз ей не повезло.

Небо, пасмурное с самого утра, к обеду разразилось ливнем, вынудившим Надиру укрыться в придорожной корчме. Сердце девушки переполняла досада. Дочь Валибея не могла уразуметь причину своих неудач. Ей казалось, что московита хранит от ее мести какая-то незримая сила.

— Заговоренный он, что ли, или ему и впрямь помогает Шайтан? — вопрошала она себя в раздумье. — Но ведь Аллах сильнее царя джинов!