Иерусалим

Вдруг этот щит канул в темноту, и Медведь исчез. Конь его рухнул в песок. Раннульф зарычал и развернул коня, чтобы заполнить брешь в шеренге. Там, где только что был щит Медведя, возникли двое сарацин, и лезвие топора свистнуло перед глазами Раннульфа. Конь секирщика боком навалился на него, едва не раздавив ногу. Кто-то ткнул в него копьём. Раннульф неловко отбил древко, промахнулся, и удар пришёлся по коню секирщика. Тот взвился на дыбы. Рот Раннульфа наполнился кровью. Внезапно, прикрывая Раннульфа, брешь заполнил другой щит, а конь секирщика уже падал с распоротым во всю длину брюхом.

— Медведь! — Раннульф завертелся в седле, высматривая, куда свалился Медведь. Тот скорчился на земле, почти под копытами своего коня. Раннульф нагнулся, протягивая к нему руку.

— В атаку! — закричал он, и ухватил Медведя за запястье, и ощутил, как пальцы рыцаря стиснули его руку.

— В атаку! — снова прорычал Раннульф, и на сей раз остальные тамплиеры услышали его и бросились дальше, минуя его, сокрушая сарацин. В безопасности за их спинами Раннульф втащил Медведя на седло позади себя и поскакал следом.

Они кое-как взобрались по берегу вади, оскальзываясь и спотыкаясь на рыхлом песке. Раннульфу не удалось удержать Медведя в седле. На краю обрыва тот соскользнул, конь Раннульфа оступился, и все вместе они рухнули в темноту. Раннульф больно ушибся раненым плечом и затормозил. Одно безумное мгновение он никак не мог нашарить меч. Земля под ним содрогалась. Прямо на него скакали кони. Он встал — и снова рухнул ничком на что-то тяжёлое, мягкое и тёплое. Всадники пролетали мимо него в темноте.

— Святой! Сюда!

Раннульф кое-как поднялся шатаясь — к нему галопом мчался Стефан, ведя в поводу его коня.

— Залезай!

— Медведь... — Раннульф нагнулся в темноте, нашарил тело, о которое споткнулся. Попытавшись поднять его, он понял, что Медведь мёртв.

— Святой, они гонятся за нами! Скорее!

— Те absolvo, — прошептал Раннульф и осенил Медведя крестным знамением. А потом выпрямился, вскочил в седло и поскакал вслед за Мышом на берег вади, где уже ждали остальные.

— Медведь, — сказал Фелкс.

— Он был жив, когда я втащил его в седло, — сказал Раннульф, — но, когда мы упали, он был уже мёртв.

Они поднимались вверх по каменистому склону, и над ними восходила луна. Впереди, на безжизненных склонах Рогов Хаттина, раскинулся лагерь армии короля Ги. Сарацины отстали — они редко дрались в темноте. Раннульф положил ладонь на шею коня, безмолвно благодаря его за выносливость. Его силы ушли, как вода в песок, ноги обмякли, руки налились свинцом.

— Я так привык к Медведю, — сказал он.

Фелкс что-то пробормотал. Они проезжали мимо итальянских солдат, которые цеплялись друг за друга, настолько вымотавшись, что у них уже не было сил жаловаться на усталость. Впереди склон изгибался и наискось уходил в сторону; лунный свет серебрился на длинных стеблях редкой травы. В небо вонзались два скалистых пика, давшие название этому месту. На открытом месте, на залитой луной траве Раннульф разглядел чёрные силуэты всадников — над ними торчал, развевая стяги, штандарт Истинного Креста.

— Поехали, — сказал он. — Там король.

И пустил коня усталой рысью.

На склонах Хаттина был колодец. Когда тамплиеры подъехали к королю, он, Триполи и остальные командиры стояли полукругом около каменной пустой чаши. Впереди, у подножия длинного пологого травянистого холма, непроглядно чернела гладь Тиверианского озера. Между ним и войском франков горели костры сарацинского лагеря — тысячи огней, словно поля огненных цветов, распустившихся во тьме. Раннульф осадил коня неподалёку от короля и дворян. Его поразила странная красота этих бесчисленных огней, красно-золотых язычков пламени, пляшущих на ночном ветру.

Потом кто-то окликнул его, и он, оставив своих людей, подъехал к королю и окружавшим его лордам.

Паж подал королю фляжку; тот напился и передал фляжку человеку, стоявшему слева.

— Что случилось?

— Меня послал магистр, — сказал Раннульф. — Он и Балан д'Ибелин сильно отстали и хотят, чтобы вы подождали их.

В толпе дворян громко выругался Триполи.

— Ты шутишь, что ли? — Он въехал между Раннульфом и королём.

— Так мне было приказано сказать, — ответил Раннульф. — А я сам говорю — двигайтесь дальше. Мы должны пробиться к озеру. Половина войска уже осталась без воды.

— Поехали, — сказал Керак. — Тамплиеры пробьются сами.

— Мы не можем сражаться без тамплиеров, — сказал вдруг король и поднял голову. Плечи его были опущены; даже в темноте Раннульф видел, насколько он измотан. Неуверенным движением он потянулся за фляжкой и сделал другой глоток. — Мы подождём, — сказал он. — Мы будем ждать здесь.

— Нет, — с силой сказал Триполи, — мы пойдём к озеру, даже если придётся идти всю ночь.

Король передал фляжку Кераку.

— Я остаюсь здесь, пока не подойдут тамплиеры. — Он сделал знак пажу. — Сегодня мы ночуем здесь.

Триполи нагнулся с седла и схватил его за руку:

— Болван! Нам нельзя останавливаться. Если мы не добудем воды для коней, мы уже проиграем, они падут прямо под нами!

— Не трогай меня! — Король оттолкнул руку Триполи и поехал прочь, через склон. Слуги последовали за ним, и один за другим потянулись следом прочие дворяне.

Керак задержался, взглянул на Раннульфа:

— Они ведут бой там, позади?

— Мы сражались весь день, — сказал Раннульф и махнул рукой в сторону озера. — Идите дальше. Здесь нельзя оставаться.

Волк скрестил руки на луке седла и опёрся на них, крупная голова ушла в плечи. Триполи воззрился на Раннульфа:

— Ты поедешь дальше?

Раннульф повёл плечом.

— Мне приказано ждать здесь де Ридфора.

Триполи рывком обернулся к Кераку:

— Ну?

Волк потряс головой:

— Что бы мы ни делали, половина войска останется с королём. Хочешь, чтобы мы разделились?

Триполи воздел руки к небу, затем круто развернул коня и галопом помчался прочь с криком: