Игра 14.0

— Доро! — Резкий окрик Пауля прервал стенания девушки. — От твоих жутких историй у остальных руки опускаются. Этого нам только не хватает!

— Но если она права, — зашептал Ральф, — тогда мы никогда больше не выберемся отсюда. Или нет? — Его нижняя губа дрожала, как у ребенка, собирающегося вот-вот разразиться плачем. Пожалуй, именно это впервые пробудило в Бастиане сострадание к маленькому толстому разочарованному Ральфу, облаченному в тяжеленную кольчугу. Все заметили, как он упал духом, оттого что его надеждам пять дней подряд разыгрывать роль средневекового князя теперь уж точно не сбыться. А вдобавок ему теперь стало страшно. — Я уже однажды читал что-то такое о проклятом доме, который никого из тех, кто в него вошел, больше не выпускал. Он убивал людей, как мышеловка.

— Закрой рот!

Пара резких слов, сказанных Паулем, — и Ральф будто воды в рот набрал. Но внезапная вспышка грубости со стороны главного организатора их похода, похожая на ту, что случилась утром, расстроила Бастиана, и он даже не мог сказать почему. Нервы у нас ни к черту, это факт.

— Давайте все-таки подведем итог, — попросил он. — Варце и Ларс пропали, причем Ларс — практически на моих глазах. Спутникового телефона у нас тоже больше нет, хотя Мона точно знает, куда его положила. Еще что? Правильно, медальон Лисбет. Смотрите-ка, сколько всего! — продолжал он, озадаченно глядя на Пауля. — А еще эти послания на коре. Не знаю как вам, а мне всё труднее поверить, что мы в этом лесу в самом деле одни.

Лисбет приоткрыла рот и снова сжала губы в тонкую линию.

— Я никого не видела, — сказала Карина. — И даже если бы видела, мне было бы, в принципе, без разницы. Главная наша задача сейчас — отыскать Ларса и Варце. Плохо только, что уже темнеет. Сегодня мы не сможем отправиться на поиски.

— У вас разве нет карманных фонариков? На экстренный случай?

Мона смущенно опустила глаза.

— Конечно, они у нас были, — ответила Карина. — И лежали рядом со спутниковым телефоном.

Георг обнял Лисбет, прижал ее к себе и усмехнулся, коротко и зло.

— Ваша организация просто потрясает, честное слово. Думаю, завтра утром нам надо возвращаться домой.

— Но джипы будут здесь только через три дня, — заметила Мона, всё еще не поднимая глаз. — Как вы отсюда выберетесь?

— Если понадобится — пешком. Я хочу, чтобы Лисбет оказалась в безопасности. По-моему, здесь творится слишком много необъяснимого.

Пауль, смирившись, пожал плечами.

— Что ж, понимаю. Я помогу вам добраться до старого оползня. Как бы то ни было, с этого момента мы держимся все вместе. И прежде всего по ночам. — Он указал на прогалину между деревьями. — Свой багаж мы сюда уже перенесли. Было бы несусветной глупостью, если б мы продолжали жить в лесу в двух разных местах… по крайней мере пока не узнаем, что все-таки случилось. — Он посмотрел на небо. — Хорошо бы хоть сегодня не было дождя. Желаю этого всем нам.

Языки огня высоко вздымались вокруг котла Штайнхена и сияли тем ярче, чем ниже на лагерь опускалась ночь. Бастиан рассеянно смотрел в сторону леса. Если бы Варце и Ларс оказались поблизости, они увидели бы костер. Он надеялся на это. Очень надеялся. Но если бы Бастиан прислушался к внутреннему голосу, то понял бы, что уже не верит в такой исход событий. Всё случившееся было слишком странным, чтобы казаться случайностью.

Его взгляд встретился с взглядом Сандры — они с Лисбет сидели на одном одеяле и о чем-то шептались. Девушка тотчас отвела глаза в сторону, а вот Лисбет — нет. Она рассматривала его так, словно видела впервые. Губы Лисбет слегка приоткрылись, словно что-то в облике Бастиана очень ее удивляло.

Может, что-то прилипло к лицу? Он быстро провел рукой от лба до подбородка. Ничего такого. Но большие глаза Лисбет по-прежнему были все так же прикованы к нему. Уж не нашептала ли ей что-нибудь Сандра? Ведь и сейчас речь идет, наверное, о нем? Чувствуя, что начинает нервничать, Бастиан отвернулся.

В траве стрекотали сверчки; среди верхушек деревьев показался краешек мраморно-белой луны. В первый раз за игру они уселись вокруг костра все вместе, но настроение у игроков упало ниже некуда — хотя и не еда, конечно, была в этом виновата. Более вкусных бобов Бастиан в жизни не пробовал. Его миска быстро опустела, а добавки оставалось совсем немного.

Освещенная пламенем костра и луной, Айрис поднялась на скалу и села, держа на коленях арфу. Когда раздались первые звуки, Бастиан тотчас узнал мелодию. “Planxty Drew”. Слушая ее, он уносился мыслями в прошлое. Сначала Бастиан вспомнил сегодняшнюю встречу у ручья. Потом — мгновение, когда Варце, махнув рукой, побежал в лес. Потом перенесся на сотни лет в прошлое, когда люди вот так же сидели у костра, как и их отряд сейчас. Щемящая красота и невыразимая печаль происходящего захватили его. Но, услышав, что кто-то произнес его имя, он открыл глаза.

— …Думаю, Бастиан прав.

Лисбет. Он видел только ее профиль — лицо девушки было обращено к окраине темного как ночь леса. Она странно наклоняла голову, словно не хотела, чтобы пламя костра освещало ее.

— И в чем же? — спросила Сандра.

— В том, что мы здесь не одни. Думаю, кто-то подкрадывается сюда, следит за нами… но не показывается на глаза.

Она потерла руки, словно ее бил озноб.

Впервые арфа Айрис не выполнила своей миссии — девушка прервала игру, дернув за струны, и отложила инструмент в сторону.

— Почему ты так думаешь? — спросила она. — Ты кого-нибудь видела?

— Нет. Никого я не видела. Может, это мое воображение, — Лисбет резко повернула голову и посмотрела на Айрис. — Сегодня днем у меня несколько раз было такое чувство, словно кто-то пристально следит за нами из леса.

— Может, это был кто-то из наших, — предположила Сандра.

— Едва ли. Если там и впрямь кто-то был, то он очень не хотел, чтобы его заметили.

— Чушь, — Сандра натянуто улыбнулась. — Здесь что, решил поселиться какой-то дикарь? В полном одиночестве?

Похоже, начавшийся разговор отбил у Айрис интерес к музыке; она убрала арфу в сумку.

— Как он выглядел?

— Понятия не имею. Просто тень, мелькнувшая в сумерках. Сперва я подумала, что это какой-то зверь, но потом послышался его кашель.

— Кашель?

— Да. Похоже, он болен.

— Нет, естественно, — вмешался вкрадчивый голос Доро. — Он страдает. Он не знает покоя. Он блуждает повсюду и не может смыть со своих костей кровь собственного сына.