Игра без правил: Игра без правил. Контрфевраль. Последний рывок
Шрифт:
– Как – это вы?!.. Какими судьбами?!.. А вы к нам надолго?!.. Федор Иванович, вы споёте нам?!..
Среди присутствующих только двое знали, каких поистине титанических усилий стоило организовать посещение института Шаляпиным. Первым был сам Павлов, который с победоносной улыбкой режиссёра наблюдал за удачно поставленной сценой. Вторым – ротмистр Воронцов, которому Иван Петрович поручил поспособствовать этому посещению и который поначалу выразил сомнение в успехе этого действа. Ибо Фёдор Иванович, как и многие иные короли сцены, обладал весьма сложным и капризным характером. Крестьянский сын, вошедший в самые высшие сферы богемы, он часто вёл себя как разбалованный ребёнок. Открывал лазареты для раненых солдат и возвращал подаренные императором золотые часы как «недостаточно дорогие», торговался в лавке с приказчиком, требуя сбросить цену на трость, и одновременно сорил деньгами в роскошных ресторанах. Бунин приписывал Шаляпину фразу «Бесплатно только птички поют», которую тот частенько повторял, согласовывая размер гонораров. Фёдор Иванович умел и любил много и со
Просчитать поведение подобного индивидуума было практически невозможно, а использовать любые силовые сценарии Павлов категорически запретил. Но посоветовал внимательно отслеживать все перемещения Шаляпина, начиная с августа и особенно во время пребывания в Сочи:
– Петр Всеславович, если мне не изменяют воспоминания из будущего, то у нашего артиста должны возникнуть серьёзные проблемы на даче Стаховича. Не помню точно, но что-то связанное с попыткой ограбления и сопутствующей этому стрельбой. Прошу вас, поезжайте туда лично и отслеживайте ход событий, чтобы вмешаться в нужный момент. Будем надеяться, что изменения в истории не скажутся на этом. Вот письменное приглашение многоуважаемому Фёдору Ивановичу от академика, тайного советника и Нобелевского лауреата Павлова посетить его институт. И не забудьте добавить ему на словах, что он сам и его волшебный голос – это сокровище и достояние империи, требующее соответствующего ухода.
Надежды Павлова оправдались. Вскоре московские газеты запестрили заголовками «Нападение на великого певца», «Шаляпин убил злоумышленника», «Что грозит знаменитому певцу за случайное убийство?». Но содержание репортёрских «шедевров» было практически одинаковым: «Ф. И. Шаляпин занимал комнату в доме М. А. Стаховича во втором этаже, выходящую во фруктовый сад. В первом часу ночи Ф. И. Шаляпин отправился спать, причём, по обыкновению, положил портсигар, золотые часы и бумажник на письменный стол, стоявший меж двух окон, выходящих в сад. Ф. И. Шаляпин оставил открытыми окна, погасил свет и собирался уснуть. В это время он услыхал подозрительный шорох. Приподнявшись на кровати, он увидел грабителя, забравшегося на подоконник по приставной лестнице. Вооружившись револьвером, Ф. И. Шаляпин дал возможность грабителю войти в спальню, и в то время, когда грабитель собирался каким-то средством одурманить Ф. И. Шаляпина, артист произвел выстрел. Пуля попала злоумышленнику в грудь. Ф. И. Шаляпин подбежал к окну и, увидев другого, стоявшего возле лестницы грабителя, произвел второй выстрел в воздух. Сбежалась бывшая в имении прислуга. Соучастник грабителя успел скрыться. Немедленно было сообщено судебно-следственным властям и сыскной полиции, по прибытии которых с трупа грабителя была снята фотография. Судя по одежде, злоумышленник принадлежал к шайке местных грабителей. При обыске в кармане грабителя нашли дурман, а также отточенный кинжал».
Певец был потрясен и морально подавлен. Пусть и защищаясь, он отнял жизнь у человека. Тем более что падкие до жареных фактов местные журналисты тут же объявили, что убитым оказался безобидный юродивый. Ныло сердце, горло как будто терзали иглы, приступы подагры обострились. Шаляпин, который всегда панически боялся потерять голос, решил, что приходит расплата за грех смертоубийства, и приготовился к самому худшему. Но неожиданно в дверь его комнаты постучала горничная и доложила о прибытии его высокоблагородия коллежского асессора Звенигородского Георгия Петровича с личным письмом к господину Шаляпину от академика и Нобелевского лауреата И. П. Павлова. Первым порывом Шаляпина было отказать в посещении, но затем победила природная крестьянская смекалка и расчёт, и он отдал распоряжение впустить.
В комнату незамедлительно вошёл мужчина средних лет, в отлично пошитом гражданском костюме, но с явно военной выправкой. Почтительно, но с чувством собственного достоинства он отрекомендовался Фёдору Ивановичу и протянул ему конверт, запечатанный сургучной печатью Управления санитарной и эвакуационной части Русской Императорской армии. В последнее время информация о невероятно эффективных методах лечения и о чудесных исцелениях, которые происходили в подмосковном Академграде, с завидным постоянством стала появляться на страницах газет. Да и по слухам первые лица империи, включая самого государя и членов августейшей фамилии, прибегали к помощи Павлова как врача. Возможность показаться такому светилу медицины польстила самолюбию Шаляпина, тем более что статус пациента позволил бы ему на вполне законных основаниях скрыться от назойливого внимания газетчиков и просто обывателей, любящих копаться в чужом грязном белье. Фёдор Иванович еще раз перечитал послание, перекрестился и произнес:
– Я еду с вами, господин коллежский асессор. Когда мы отбываем?
– По возможности как можно быстрее, Фёдор Иванович, автомобиль нас ждет. И, если не возражаете, то давайте обойдемся без чинов. Дорога неблизкая, и так нам будет удобнее общаться.
Шаляпин в знак согласия кивнул и протянул руку для пожатия, ощутив крепость и силу руки своего визави.
Так как мысли о необходимости отъезда из Сочи уже не раз посещали его за последние несколько дней, чемодан с самыми необходимыми вещами был уже собран. Георгий Петрович гарантировал, что хозяина дачи Стаховича поставят в известность о причинах и цели отъезда,
естественно, в самых общих чертах. В автомобиле находились еще два пассажира, рядом с водителем и на заднем сиденье. Последовало короткое представление: «Доктор Михаил Николаевич Голубев», «Помощник академика Павлова по организационным вопросам Петр Всеславович Воронцов». Далее события понеслись в бешеном темпе. Автомобилем до Сочинского порта, небольшой парусно-винтовой шхуной до Туапсе, и далее по железной дороге со сменой нескольких поездов. На заключительном этапе они ехали в грузопассажирском вагоне, прицепленном к санитарному эшелону, и были, к удивлению Фёдора Ивановича, практически полными хозяевами вагона, если не считать шестерых солдат и прапорщика с эмблемами автомобильных войск, которые сопровождали груз в институт и одновременно отвечали за безопасность пассажиров. Условия его проезда, как понял Шаляпин, были максимально комфортными, насколько это было возможно. Наличествовал туалет и даже небольшой душ, питание поступало из вагона-кухни и в судочках приносилось в купе. По убедительной просьбе Воронцова, Фёдор Иванович не выходил из вагона днём и прогуливался по перрону только во время ночных остановок. К счастью, в чемодане Петра Всеславовича оказалось несколько романов Жюля Верна. С особым удовольствием певец прочитал «Вокруг света за восемьдесят дней» в переводе малороссийской писательницы М. Вовчок, который как нельзя лучше походил на их приключения…А далее – прибытие в какую-то сказочную «крепость» и несколько дней общения «с лучшими врачами империи», как их отрекомендовал академик Павлов. Более всего Фёдора Ивановича удивил и даже немного испугал вид фантастических медицинских приборов, собранных в одном помещении, и он даже попытался задать полушутливый вопрос, не собирается ли уважаемый академик сделать из него нового Франкенштейна? Однако все страхи и сомнения пропали при виде очаровательных девушек в белых халатах, которые по команде Ивана Петровича поочередно прикрепляли к его обнажённому торсу какие-то провода с резиновыми присосками. Причём делали они это так осторожно и деликатно, что Шаляпин прикрыл глаза и расслабился, лёжа на белой кушетке. А затем пришел черёд и, собственно, самого лечения.
В институте был собран полный комплект аппаратуры для электромагнитной терапии конструкции Ижевского, но прошедший соответствующую модернизацию, основанную на послезнании Темина – Теслы. После каждого сеанса Фёдор Иванович ощущал прилив сил, небывалую ясность мыслей и ощущения возрастающего единства тела и духа…
Традиционные методы лечения не были позабыты, но порции пилюль существенно урезали, заменяя кислородными коктейлями, целебными чаями и морсами. Не меньше пользы принесли и вечерние беседы Шаляпина и Павлова. Может быть, впервые после детства и юности Федор Иванович почувствовал себя рядом с настоящим другом, в компании с которым можно выговориться и не пожалеть об этом. Через десять дней Иван Петрович, придирчиво просмотрев результаты анализов и в дуэте с доктором Голубевым в четыре руки и уха промяв, простучав и прослушав Шаляпина, вынес свой вердикт:
– Ну-с, уважаемый пациент, хочу вас обрадовать – пик ваших хворей мы немножко срезали, теперь самое важное – это режим. А посему ближайший месяц предлагаю провести на территории нашего института. Тем более что за это время окончательно уляжется шум вокруг ваших злоключений в Сочи. С точки зрения закона вы действовали абсолютно правильно, защищаясь от вооруженного грабителя, и Фемида уже вынесла свое решение, но нужно, чтобы все эти щелкоперы из газет полностью потеряли интерес к этому делу. Кстати, попытаюсь вас развеселить… В некоторых бульварных листках напечатали информацию, полученную, само собой, «из заслуживающих доверия источников», о том, что певец Фёдор Шаляпин, воспользовавшись услугами контрабандистов, бежал в Турцию, а откуда на специально присланном цеппелине улетел в Германию. Лучшим ответом подобным писакам, как мне кажется, может послужить ваш сольный концерт перед находящимися на излечении офицерами и солдатами Русской Императорской армии, а если еще при этом у вас будет обновлен репертуар и некоторые песни прозвучат впервые, то…
При этих словах Шаляпин вскочил со своего кресла и, буквально прервав Павлова на полуслове, произнес:
– Иван Петрович, я не могу оспаривать ваш авторитет врача и учёного, но в музыкальном мире я живу не первый год. Вы не представляете, какие там кипят интриги и какая борьба идет за репертуар. Поверьте, леди Макбет или окружение короля Лира – это просто невинные гимназистки по сравнению с теми, с кем приходится иной раз иметь дело. Но при этом любой свежий текст, новая мелодия становятся известными. И я боюсь, что…
На этом месте уже Павлов жестом остановил Шаляпина.
– Многоуважаемый Фёдор Иванович, как говорит старая пословица: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Но я предлагаю вам и увидеть, и услышать. Давайте пройдём в одну из наших лабораторий…
В небольшом помещении с плотно закрывающейся дверью на столе стоял какой-то непонятный прибор, возле которого манипулировал кнопками и тумблерами молодой человек в белом халате.
– Это Юрий, один из наших техников. Если помните, Фёдор Иванович, то Митрофан Ефимович Пятницкий, собирая русские народные песни, записывал на фонограф голоса крестьян, их исполнявших, тем самым сохранив их для потомства и открыв для слушателей. Мы занимаемся чем-то подобным, собираем песни, открываем новых авторов и сохраняем их труд, правда, и техника у нас чуть-чуть получше. Тем более, сейчас война, и тот, кто сидит в окопах на передовой, ходит под Богом. Присаживайтесь, Фёдор Иванович, и слушайте. На все ваши вопросы я отвечу чуть позже. Юра, запускай.