Игра без правил: Игра без правил. Контрфевраль. Последний рывок

На приборе закрутились какие-то диски, перематывая тонкую стальную ленту, и в комнате негромко, но достаточно четко зазвучали звуки гитары и мужского голоса:

Пусть я погиб у АхеронаИ кровь моя досталась псам, —Орел 6-го легиона,Орел 6-го легионаВсе так же рвётся к небесам.Все так же смел он и беспеченИ дух его неустрашим.Пусть век солдата быстротечен,Но вечен Рим! Священный Рим!

Шаляпин замер в кресле, помимо воли вцепившись руками в подлокотники. Мелодия, звучавшая в ушах, резала слух своей непривычностью, она не была похожа ни на народную песню, ни на городской романс, ни на оперную арию. И привлекала именно этим, своей непохожестью, жёсткостью, воинственностью. Так действительно мог петь только покрытый шрамами римский легионер-ветеран, прошагавший полмира во имя Рима и Тиберия Августа…

Фёдор Иванович не просто слушал песню, он внимал ей, впитывал её всеми фибрами. Глаза были прикрыты, а губы беззвучно шевелились, повторяя слова. Раздался щелчок тумблера, который прервал исполнение. Несколько мгновений в комнате стояла полнейшая тишина, затем посыпался шквал вопросов Шаляпина:

– Кто?!.. Кто это пел?!.. Как?.. Когда?.. Откуда?!..

– Постараюсь ответить на ваши вопросы по очереди, – не спеша и обстоятельно начал Павлов. – Это пел один из моих знакомых офицеров-фронтовиков. Еще совсем молодой, но прошёл через многое. Вся грудь в шрамах и крестах, но душа осталась чистой, вот и сочиняет между боями… А теперь представьте, как эта песня зазвучит в вашем исполнении, да еще и под хороший оркестр.

– Иван Петрович, дорогой мой, вы просто обязаны, вы слышите, – обязаны познакомить меня с этим человеком. Делайте что хотите, но его нужно отозвать с фронта, это просто самородок, гений, он не должен, вы понимаете, он не имеет права погибнуть!

– Федор Иванович, ну успокойтесь же, дорогой мой. Скоро вы встретитесь с этим офицером. Кстати, он почти полный тезка легендарного Дениса Давыдова, его зовут Денис Анатольевич. Давайте поступим так… Вот вам полный текст песни, в этом здании есть небольшой рояль и найдётся неплохой аккомпаниатор. Вы сможете порепетировать, потом соберём оркестр, проведём генеральную репетицию, а там можно предстать и перед публикой. У нас тут через недельку объявлен спортивный праздник, так что – милости прошу принять участие в городошном турнире. Я и сам любитель этой игры, да и вы, Фёдор Иванович, её как будто жалуете. А после него, вечером можно и вам выступить. Все это будет на территории нашего института, так что можете быть спокойным – недоброжелателей и завистников, а тем паче конкурентов и журналистов здесь нет и не предвидится. Кстати, именно здесь проживает семья Дениса Анатольевича – жена с маленькой дочуркой, тесть и тёща, которая, кстати, недурно музицирует и поёт. У неё целая тетрадка заполнена песнями и романсами зятя. А еще дней через десять приедет и он сам. Ну как, договорились?

Нечего и говорить, что возражений со стороны Шаляпина не последовало, а наоборот – наблюдался всплеск, или, точнее сказать, взрыв энтузиазма и желание работать, работать и работать…

Глава 24

Пока эти воспоминания проходили перед мысленным взором Воронцова, городошники приступили к разминке. Павлов снова стал центром внимания, временно оторвав его от Шаляпина, в конце разминки совершенно неожиданно для всех встав на «мостик», а потом резко вернувшись в вертикальное положение. Затем все приступили к игре, временно позабыв о знаменитостях.

Но сюрпризы на этом не закончились, после упорного сопротивления команда, противостоящая павловской, всё же признала свое поражение. Площадка быстро очистилась от игроков и городошных аксессуаров, и на ней появилось несколько гармонистов и балалаечников под предводительством «зазывалы», который зычным голосом без труда перекрыл шум возбужденной толпы зрителей:

– Дамы и господа! С давних времен у нас на Руси народ любил на праздники кулачным боем тешиться, силушку свою молодецкую показывать! Вот и мы предлагаем вам последовать примеру предков наших! Только не обессудьте, господа хорошие, правила наши от московских немного отличаться будут! Биться не доколе противник не побежит, а доколе из драки сам не выйдет по желанию, посторонних предметов в кулаке не таить, за шею не душить, в причинное место не ударять, руки-ноги не ломать, лежачего не бить!..

Музыкальная свита глашатая под аккомпанемент своих инструментов затянула задорную песню. Шаляпин, стоя рядом с Павловым, уже перестав удивляться чему-либо, вслушивался в незнакомую мелодию и старался запомнить слова…

То не грозное небо хмурится,То сверкают в степи клинки.Это батюшки Ильи МуромцаВышли биться ученики…

На площадке появилось полтора десятка «добрых молодцов», одетых в народном стиле – сапоги, шаровары, косоворотки, подпоясанные кушаками. Музыканты заиграли простенькую ритмичную мелодию частушек, под которую вышедшие начали приплясывать, раскинув руки наподобие крыльев и кружа, как аисты над лугом. Не прошло и минуты, как двое танцоров якобы случайно сталкиваются плечами, и затевается поединок, неопытному взгляду со стороны кажущийся простой дракой. Пример оказался заразительным, и в мгновение ока вся площадка превратилась в «поле битвы». Немногочисленные знатоки, следившие за понравившимися им парами бойцов, затерялись в толпе зевак, азартно радующихся бесплатному зрелищу.

– Простите, бога ради, любезный Фёдор Иванович, я скоро вернусь, – скороговоркой извинился Павлов и, нетерпеливо потеснив стоящих впереди зрителей, как пловец в реку, бросился в самую гущу бойцов. Раздающий направо и налево тяжеловесные плюхи, Шаляпину он казался седатым медведем, отбивающимся от своры охотничьих лаек. Сделав «круг почёта», академик кричит что-то слышное из-за шума толпы только бойцам вокруг него и возвращается.

– Ну, канальи!.. Ну, я вам устрою взбучку!.. Предупреждал же Петра Всеславовича, что собираюсь поучаствовать!.. – Павлов с какой-то радостной злостью пояснил собеседнику: – Устроили спектакль, понимаете ли! И мне только легкие шлёпки прилетают, и я никого как следует зацепить не могу!..

– Ну, Иван Петрович, простите великодушно, но вы уже далеко не мальчик, – Шаляпин, как мог, пытался успокоить академика. – В ваши-то годы… Да и с вашим положением…

– Эх, Фёдор Иванович, запомните, человеку столько лет, на сколько он себя чувствует… Ладно, не будем об этом. Вон, там недалеко семейство Филатовых обретается, пойдёмте к ним…

– …Смотри, Сань, как он его! – Матвей, чуть ли не приплясывая от азарта, дёргает друга за рукав. – Подсел под удар, правой – носопырку, левой – колено подбил. Прямо как мы на тренировках!

– Помнишь, Моть, Денис Анатольевич про две силы объяснял, – Сашка отвечает менторским тоном. – Вот и живой пример. Одна сила – от себя, другая – к себе. Правильно, дядь Сём?

– Правильно. Смотрите и запоминайте, пострелята…

– Да чё тут правильно-то! Чё мальцам головы морочишь, старый? – стоявший рядом ражий детина, одетый по последней моде городских окраин, влезает без спроса в разговор, распространяя вокруг густой пивной аромат. – Слышь, щеглы, тута главное – сила в руках. Во, как у меня…

Новый собеседник сжимает кулак размером с пивную кружку и показывает окружающим.

– Я вот у себя в деревне парней с одного удара на землю клал. А сильному – и уважение обчее, и девки любят тож… Да не зыркай на меня глазом, слышь? – «Герой» замечает пристальный взгляд Семёна и переключается на него. – А то – пошли на круг, повеселимся… А, да ты калечный… Дык я тож левой бить не буду…

Положение спасает появление Александра Михайловича в компании с каким-то дородным седобородым дядькой, по одежде похожим на приказчика.

– Что тут происходит? Вы кто, любезный? – вопрос из-за временного онемения детины повисает в воздухе, поэтому Филатов обращается к своему спутнику: – Степан Иванович, это – ваш?

– Прощеньица просим, Александр Иваныч, мой придурок, прости меня, Господи, грешного. Не извольте сумлеваться, щас всё поправим. Иди-ка сюда, голубь милай…

Отойдя на пару метров в сторону, старик меняет ласковый тон на злющее шипение:

– Ты што творишь, сучонок? Ты хоть знаешь, с кем лаяться принялся? Эта ж ево благородия главного инжанера стройки семейка!.. Да под ним работавши озолотиться можно, а ты, телок мокрохвостый, мне всё портишь! Я тебя, паскудника, для этого из твоих Малых Гавнищ в Первопрестольную вытащил?.. Ты, червяк навозный, хоть знаешь, што эта за мужик однорукий? Кресты и медальки евонные видал? Я тут к свояку на неделе заезжал, он тута в охране служит. Так ентый однорукий их иногда бою учит. И со своей культяпкой двоих-троих укладывает не запыхавшись. А ешо свояк говорил, што у него германцев на счету забольше сотни будет. И добрую половину он своими ручками да ножиком порешил… А ну-ка, гадёныш, дыхни-ка… Ты окромя пивка ешо и чекушку вылакал?.. Вопчем так, коль ево благородие тебя со стройки не погонит, неделю ток за харчи две нормы работать будешь. А таперь изыди с глаз моих. А коль чё сотворишь ешо, не посмотрю, што жёнкин сродственник, сдам в участок. А и то, коль местные прознают, навряд ли и до участка доберёшься, тута в охране почитай все фронтовики служат и за своего любого по забору размажут.