Игра Богов

– Блин! Сегодня же презентация молодых авторов! – вспомнил я, кусая разбитую губу.

Где-то в толпе мелькнуло круглое довольное лицо Сэма, а затем – спасшего меня Акиры. За кадром раздался приятный голос оператора:

– Это же стенд Даниэля! Но там… там ничего нет! Выхожу на разведку! – камера поплыла ближе, а оператор, видимо, начал усиленно расчищать себе путь локтями, – смотрите, тут просто листок с интернет-адресом. Но это же сайт организаторов! Эй, кто-нибудь видел Даниэля?

– Нет, но я слышал, что вчера он вышел на сцену в одних трусах! – сказал кто-то из толпы. – А может, и без!

– А мне сказали, что это вообще девушка была!

– Да не, это просто старик, которому трудно держаться на ногах, – ответил высокий парень в очках, – сейчас загляну на этот сайт. Эй, первые ряды, что там за адрес на листке?

Я судорожно сглотнул, молясь, чтобы никто из моих знакомых сейчас не смотрел телевизор, а тем более – мама. Я все провалил и, как обычно, все испортил. Как я мог забыть?

На этом позорном моменте экран погас, в разбитом дверном проеме стоял Дарио с пистолетом в руках и самыми серьезными намерениями в голове. Он бросил пульт от телевизора на пол, нацелился прямо в сердце охотника и процедил сквозь крепко стиснутые зубы:

– Отойди от моей дочери, клоун! Быстро!

– А вот и последний пришел! – ответил Сотник, на обоих указательных пальцах которого блеснули серебряные кольца. Между ними мелькнула тонкая острая нить.

Раздались громкие выстрелы. Один, второй, третий… Дарио выпустил в грудь Охотника всю обойму до последнего патрона. Наконец, наступила мертвая тишина, в воздухе молнией сверкнула нить Охотника. Вампир вздрогнул, и его лицо приняло удивленный вид. Пистолет выпал из рук Дарио и покатился по полу. Сотник резко убрал свою серебряную нить.

Я онемел от шока: черноволосая голова Дарио, словно у сломанной куклы, отвалилась и, вместе с обессилевшим телом, рухнула на пол. Нить Сотника сделала свое дело быстрее, чем мы успели заметить. Селеста прижала руки ко рту, словно в безмолвном крике.

– От… отомсти за… меня… демон! – прошипел Дарио, разворачиваясь ко мне лицом.

Моя левая рука, повинуясь воле Дэна, незаметно достала из кармана шорт золотую монетку и осторожно кинула на пол. Та послушно покатилась в сторону умирающего вампира.

– Слишком поздно, – пронеслось у меня в голове.

Охотник схватился за свою грудь: с серебряной рубашки, словно капли дождя с зонта, одна за другой посыпались смятые искореженные пули. Дэн оказался прав: ткань была прочнее бронежилета. Так не бывает! Ведь даже у непобедимого Ахиллеса была уязвимая пята!

Когда Сотник заправил свою окровавленную нить и снова обернулся к Лиане, то встретился нос к носу со мной. Его черные глаза сверкнули гневом.

– Уходи, смертный, – нетерпеливо сказал он, – твой час еще не пришел!

– Я Даниель, если тебе интересно, – ответил я. Странно, что Дэн не пытался мне помешать, забившись в дальний уголок моего сознания, – я непокорный эрг, беглый раб!

Сотник сделал шаг вперед, внимательно рассматривая меня своими черными глазами: его белки снова исчезли. Сверкнули кольца на указательных пальцах, и на моей шее, словно удавка, оказалась тонкая холодная нить. Одно движение – и моя голова будет на полу.

– Даниэль? – недоверчиво спросил Охотник, но, наконец, что-то увидел в моих глазах и уверено произнес. – Тогда ты пойдешь со мной. Тебя ждет суд Фемиды.

– А как же последнее желание? – вскрикнула Селеста. – Любое перед смертью!

Охотник тяжело вздохнул, слегка кивнув своей белой, как снег, головой.

– Я… отдаю… все… свои… годы… сестре… Леонида, – раздался тихий хриплый голос, почти шепот, откуда-то с пола, губы Дарио едва шевелились, в то время, как его рука судорожно сжалась вокруг золотой монеты, – все… до… последней… секунды…

– Моя сестра…? – переспросил я, словно ослышавшись.

– Жива! – ответила Селеста, взглядом обвиняя меня в том, что я ей не верил. – И теперь будет жить вечно. Вампиры бессмертны!

Я взглянул на голову Дарио, его глаза были закрыты, а губы неподвижны. Старая золотая монета валялась рядом с его раскрытой ладонью – он ее нарочно выронил. Теплые слезы благодарности затуманили мой взгляд и обожгли солеными ручьями щеки. Моя младшая сестра жива и будет жить вечно. И у нее теперь все будет хорошо, несмотря на всех богов вселенной.

Охотник с презрением смотрел на мои слезы, как на слабость и страх пред смертью, а я ему улыбался. Молодое и красивое, его лицо сверкало, словно присыпанное серебряной пудрой, огромные черные глаза, казалось, смотрели сквозь меня и не верили тому, что видят.

– Этот парень всю жизнь исполнял приказы; не удивлюсь, если он и писает тоже по команде, – шептал мне на ухо Дэн, – первый среди равных из сотни лучших воинов Ареса. Больше тысячи лет он изучал искусство войны, щедро пополняя Тартар душами по команде своего могучего хозяина. Тебе не справиться с ним! Он скорее умрет, чем ослушается приказа.

– У меня есть последнее желание, Сотник, – сказал я. Дэн замолчал, словно его никогда не было в моей голове, – я не хочу погибать от рук, на которых будет кровь беззащитной девушки.

– Тогда прочь с дороги, смертный, – ответил охотник, и тонкая стальная нить на моей шее слегка дернулась, – не мешай мне и проживешь чуть больше.

– Ты не понял, солдат, – спокойно сказал я, словно мы с ним были одноклассниками. Страх и боль куда-то исчезли, – я Даниэль! И для меня позор – умереть от руки такого, как ты! Того, кто убивает невинных и побеждает слабых, кто не знает, что такое честь и мужество. Ты не воин, ты – убийца! Тупой наемник, который слепо исполняет приказы своего жестокого хозяина! И мое последнее желание пред смертью – пусть она придет не от твоих грязных рук!

Я облизал свои сухие губы, набрал побольше слюны вперемешку с кровью из разбитой губы и плюнул прямо в его блестящее лицо. Черные глаза вспыхнули яростью, губы сжались в твердую линию, которая была тоньше, чем его стальная нить, за ними заскрипели зубы. В любой миг моя голова могла слететь с плеч, но нет… Последнее желание умирающего – это священный закон, а приказы Ареса не обсуждаются. Так что же выберет этот Сотник?

Если крепость нельзя взять штурмом снаружи, она берется хитростью изнутри.