Игра Лазаря

– Я не убивал, – сказал он. – Его откачали...

Виноватых не нашли. Проводилось расследование, почти на месяц в части поселились военные дознаватели. Ни свидетелей, ни улик, кроме обломанного черенка зубной щётки да вафельного полотенца, какие в части были у каждого. Потерпевший не смог никого опознать, что неудивительно: трудно мыслить рационально, когда из горла хлещет кровь, а штаны намокли от страха. В конце концов, дело замяли. Убитых не было, раненый быстро шёл на поправку, так что Лазарь отделался лёгким испугом.

– Это неважно, – возразила Яника. – Ты проиграл. Ты проиграл, но отказался присоединиться к Ведущему и остался человеком. Ты – исключение. Всю жизнь ты искал подобного себе, родственную душу. Ведь исключение доказывает правило. Наконец, ты нашёл его во мне.

Теперь все смотрели на Лазаря. Кто-то удивлённо, кто-то с жалостью, а кто-то и с плохо скрываемым отвращением. Лазарь не пытался разобраться, кто и как. Теперь уже было плевать. Когда стоишь на краю крыши, держась одной рукой за верёвку, привязанную к печной трубе, такие мелочи теряют вес.

– Ты с самого начала обо всём догадывался, – подвела итог Яника. – Просто не хотел признаться себе в этом. Сама перспектива так крупно ошибиться в человеке, якобы изученным тобой вдоль и поперёк, претила твоему непомерно раздутому эго. Разве я не права?

Это было равносильно признанию. Дара охнула и отшатнулась, хватая за руку белую, как гейша, Айму. С лица Матвея улетучилась сонливость. Сенс растеряно хлопал глазами: он так и не расстался с надеждой найти логическое объяснение происходящему. Марсен выглядел совершенно разбитым. Он не сводил потрясённого взгляда с Лазаря – тот снова опошлил все его идеалы, и мальчишка ненавидел его за это.

– Почти, – уклонился Лазарь. – Я догадывался. Но были поводы для сомнений и помимо эго. Будь ты шпионом, логичнее было бы подгаживать мне исподтишка, сливая Игру за Игрой. Но нет – ты помогала. С твоим появлением мы выиграли семь Игр кряду – мой «personal best». Теперь ясно, почему. Хотела покрепче привязать к себе, чтобы потом побольнее оторвать?

– А привязала? – с хитринкой в голосе спросила Яника.

Лазарю показалось, или в её вопросе скользнул личный интерес? А впрочем, что тут такого? Все эти месяцы она старательно обрабатывала его, так что нечего удивляться, что теперь ей любопытно узнать результат.

Все посмотрели на Лазаря, как будто их самих только это и волновало. Вообще-то, так оно на самом деле и было. Ответ беспокоил их не меньше, чем самого Лазаря.

Пора заканчивать этот спектакль.

– Всё это время ты была человеком Бельфегора до мозга костей, и никогда моим, – сказал Лазарь, сползая опорной ногой к самой кромке шифера. Солнце полностью исчезло за коньком. В сгустившихся сумерках лица друзей казались размытыми серыми пятнами. – Признаюсь, я недооценивал его. Сегодня он уничтожил мою счастливую действительность точь-в-точь, как сделал это с действительностью Марты.

– Лаза-арь, – предостерегающе протянул Сенс, первым почуяв неладное. На то он и лучший друг. – Не смей.

Лазарь свесился над краем, насколько позволяла верёвка, и ещё раз посмотрел на Янику – та с живым интересом наблюдала за его манипуляциями. Он попытался разглядеть её лицо, черты которого изучил наизусть. На секунду ему померещилась в них неподдельная тревога. Появилась и сразу исчезла.

Да нет же, ничего там не было! Он просто выдаёт желаемое за действительное, как и все остальные. Если дурак учится на своих ошибках, то как назвать того, кто не может даже этого? Надо взять себя в руки. Он – не все остальные.

«Не дури», – сказал инстинкт самосохранения. – «Отойди от края, полезай наверх и забирайся на чердак. Есть и другие способы».

«Нет», – с самоубийственным хладнокровием возразил ему правдоискатель. – «Ты и сам знаешь, что нет. Двух правильных мнений быть не может, а значит, один из нас пудрит тебе мозги. Давай, решайся. Только быстрее, мне надоело торчать на этом ветру».

Яника как будто услышала перебранку у него в голове, и одним движением окончательно развеяла все сомнения. Не отрывая глаз от Лазаря, она сделала несколько шагов в сторону, как бы освобождая место для…

– ЛАЗАРЬ СТОЙ! – закричал Сенс.

Через секунду к нему присоединились остальные. Они орали и визжали, сливаясь в неразборчивую разноголосицу, в которой не доставало одного голоса. Яника с безжалостным любопытством наблюдала за Лазарем снизу вверх. Чуть припухшие, как от долгих поцелуев, губы оставались плотно сомкнутыми.

– Сальто-мортале! – вскричал Лазарь, отталкиваясь опорной ногой от затрещавшей под весом тела шиферной кромки, и отпустил петлю.

7

Ветер засвистел в ушах.

Потом небо и земля дважды поменялись местами – значит, сальто всё-таки удалось.

Потом что-то тёмное и огромное вынырнуло откуда-то снизу, затмив собой всё вокруг, и сильно ударило Лазаря в лоб.

Потом наступила темнота.

8

Свет вернулся быстро. Пока он был в отключке, кто-то перевернул его на спину. Лазарь разлепил мокрые веки (удар вышиб из глаз слёзы), и первое, что увидел в расплывчатом слёзном мареве – круг перекошенных физиономий, зависших в полуметре над ним эдакой сюрреалистической босховской люстрой.

– Он приходит в себя! – выплакало содрогающееся от рыданий лицо Дарении. Блестящие гранулы слёз скатывались по тонкому носику на самый кончик, и, одна за другой, срывались вниз. – Не шевелись, не шевелись… Скорая уже едет...

Она плакала – по-настоящему плакала! Впервые в жизни Лазарь видел её слёзы, и это невероятное зрелище настолько потрясло, настолько захватило его, что он не сразу вспомнил, где находится и что произошло. Наверное, так чувствует себя очевидец НЛО. Первая мысль – схватить фотоаппарат и фотографировать, пока уникальное явление не исчезло.

«Этого не может быть», – подсказал голос, который Лазарь не смог опознать. – «Она не умеет плакать, и ты это знаешь. А значит, этого просто не может быть».

И, тем не менее, она плакала.

Лазарь попытался аккуратно приподнять голову, и ему удалось – значит, шея осталась цела. В поле зрения попали кончики ступней, обтянутых чёрными носками: ударом о землю с ног сорвало кроссовки.

– Не надо скорую, – сказал он, пересчитывая взглядом головы друзей.

Не обнаружив среди них ни одного рыжего волоса, он посмотрел через голову. Яника осталась на том же месте, где была до прыжка: глаза округлились от ужаса, бледное лицо казалось обескровленным.