Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании
Шрифт:
Часть пятая
ШПИОНЫ ПОСОЛЬСКОЙ КОГОРТЫ
Глава 36
…КОЕ-КТО ИЗ ЛУЧШИХ ДРУЗЕЙ – ШПИОНЫ
На следующий день после капитуляции Франции 26 июня 1940 года группа видных, богатых людей собралась в отдельном кабинете ресторана отеля «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке, чтобы отпраздновать победу Германии. Их пригласил немецкий юрист-международник Герхард Алоис Вестрик, пребывавший в Соединенных Штатах с дипломатическим паспортом, где была указана должность – торговый советник посольства. В его секретных инструкциях значилось задание: «обеспечивать дружественное отношение к Германии со стороны американских промышленников и финансистов».
Среди тех, о ком в то или иное время сообщалось в Германию, были полковник
Магнаты не были настроены пронацистски или пронемецки. Они были реалистами в своих делах, реализм требовал от них вести бизнес с Германией через Вестрика. У каждого были свои причины для этого. Страсбургер, например, владел значительным пакетом акций в немецких фирмах. Но тем не менее ему потребовались твердые заверения Вестрика, что его участие в праздновании поражения Франции сохранится в тайне. Полковник Бен видел свою задачу в защите интересов дочерних предприятий ИТТК в Германии и в оккупированных фашистами странах, Джеймс Муни желал того же для «Дженерал моторе».
Почетным гостем на званом обеде был, конечно, известнейший магнат, представитель одной из крупнейших американских корпораций капитан Торкилд Рьебер из «Тексас компани». У него был как профессиональный, так и личный интерес к Вестрику, который проложил для немцев путь в Соединенные Штаты, а теперь обхаживал его, «обеспечивая дружественное отношение к Германии».
Из всех присутствующих кэп Рьебер был самой крупной ставкой в том, что Вестрик называл «нашими операциями». Он не только имел крупные капиталовложения и искал пути для развития бизнеса и заключения новых сделок. Он сотрудничал лично с рейхсмаршалом Германом Герингом по той же схеме, что и Уильям Р. Дэвис.
Рьебер тоже ни в коей мере не был «нацистом». Порой он даже критиковал фюрера, особенно за его ярый антисемитизм. («Но ведь, – порой говаривал он со своим норвежским акцентом, – среди моих лучших друзей есть эти чертовы евреи, например Берни Гимбел и Соломон Гугенгейм».) Но он по характеру был деспотом и тираном, и нацисты играли на этом. Ему нравилось вести дела с ними, как открытые, так и тайные, и он числился у немцев в золотой десятке.
Торкилд Рьебер был прирожденным авантюристом. Он родился в городке Восс в Норвегии в 1882 году и в пятнадцать лет ушел в море юнгой. В 1898 году он оказался в США, а в 1904 году натурализовался в этой стране. В том же году в возрасте двадцати двух лет он стал владельцем своего первого танкера, на заре нефтяной эры транспортировавшего нефть с богатейшего месторождения Спиндлтоп в Техасе. На следующий год он стал одним из основателей «Тексас компани» и продолжал создавать свой танкерный флот. Он достиг пика своей карьеры к 1935 году, став председателем совета директоров компании, распространившей свою деятельность на весь мир.
Его расчетливые и смелые предпринимательские акции сделали крутого бывшего моряка чем-то вроде легенды среди нефтепромышленников. Он получил концессию на месторождение в Колумбии площадью в 1 миллион акров, провел через перевал в Андах на высоте 1611 метров нефтепровод длиной в 423 километра от нового города Петролеа до порта Ковенас, получивший название «Пасо капитан Рьебер», и пробил для «Тексако» половинную долю в эксплуатации богатейших бахрейнских месторождений в районе Персидского залива. Для обычного человека хватило бы и создания нефтепровода «Барко», проложенного на подвесных мостах через непроходимые джунгли, но Рьебер искал для завоевания все новые и новые миры. Ни одно деловое предприятие не было для него слишком маленьким или слишком большим. Немцы прозвали его Leichengaenger – человек, перешагивающий через трупы.
Начав дела с нацистами, он откровенно заявлял, что это «просто хороший бизнес», не имеющий «никакого политического значения». Но для Рьебера характерным было ведение дел с крайне правыми режимами.
Он впервые вызвал неудовольствие американского правительства своими сделками с мятежным генералом Франциско Франко в годы испанской
Гражданской войны. Летом 1937 года Рьебер нелегально поставлял нефть и нефтепродукты мятежникам [166] . Танкеры «Тексако» отправлялись из Галвестона, загруженные нефтью, с указанием в документах пункта назначения Антверпен в Бельгии. В открытом море капитаны распечатывали конверт с приказом следовать в один из контролируемых Франко портов на южном побережье Испании.166
Он делал это с лета 1936 г. (Примеч. науч. ред.)
Об этой акции доложили президенту Рузвельту, и тот поручил министру юстиции положить ей конец. Рьебера предупредили, что если он не прекратит это «явное нарушение Закона о нейтралитете», то виновные капитаны будут лишены своих лицензий, а против «Тексас компани» будет возбуждено дело о заговоре. Но капитан Рьебер продолжал поставлять Франко нефть через северные порты муссолиниевской Италии.
Его сотрудничество с Франко и эти нелегальные операции привлекли к нему внимание одного из двух немцев, занимавшихся вербовкой иностранцев. Это был доктор Фридрих Фетцер, немецкий нефтяной махинатор, по инициативе которого и было заключено соглашение с Дэвисом. Познакомившись с Рьебером в Риме в декабре 1938 года, он убедил его, что ведение дел с Германией будет «хорошим бизнесом» для «Тексако». Капитан согласился с ним и стал поставлять нефть в Германию, хотя немцы могли платить за нее лишь с замороженных счетов. В первые девять месяцев 1939 года тысячи тонн нефти и нефтепродуктов были поставлены в Германию с нефтепромыслов «Барко» в Колумбии и миллионы рейхсмарок поступили на счет «Тексако» в гамбургском банке.
Война, разразившаяся в сентябре, не положила конец поставкам нефти – Рьебер игнорировал британское эмбарго и обходил блокаду, направляя свои танкеры в нейтральные порты Европы, откуда нефть транспортировалась в Германию. Его надежды получить деньги из Германии, казалось, были разбиты, и тогда он перешел к бартерным сделкам. Как позднее рассказывал один из его почитателей: «Его деловой гений выражается в том, что он сумел сделать так, что нацисты заплатили за поставленную им нефть тремя танкерами, изготовленными по его заказу перед самым началом войны».
Но все было не так просто и не так дешево. Чтобы организовать эту бартерную сделку, Рьебер и Фетцер вновь встретились в Италии вскоре после начала войны и договорились о принятии трех танкеров, заложенных на «Дойче верф» в Гамбурге в качестве оплаты долга немцев Рьеберту. Фетцер сообщил ему, что соглашение должно быть одобрено Герингом, и к Рождеству пригласил Рьебера в Берлин, якобы для окончательного согласования условий сделки. После двухчасовой беседы в кабинете рейхсмаршала Геринг, который казался очень сердечным, но в то же время жестким, заявил Рьеберу, что немцам за их танкеры и размораживание счетов хотелось бы получить кое-что еще. Они хотели бы, чтобы он продолжал поставки нефти, минуя британскую блокаду, и хотели бы, чтобы он оказал им помощь в «определенных операциях» в США, подобную той, что оказывал Дэвис.
Рьебер не участвовал в заговоре против Рузвельта, поскольку был профаном в политике и не было никого, кто мог бы ему помочь. Но его попросили, когда Дэвис потерпел поражение, попытаться, используя свои связи в Белом доме, убедить Рузвельта принять мирный план Геринга. Помимо этого, его привлекли к еще одной инициативе немцев. Он должен был убеждать американских бизнесменов сотрудничать с Германией вразрез с политикой Рузвельта, в нарушение Закона о нейтралитете и вопреки все усиливающейся британской блокаде.
Вскоре после своего возвращения в США, 24 января 1940 года Рьебер попросил аудиенции у президента и представил ему полусырой мирный план Геринга. Встреча была не очень приятной. Рьебер, не имевший представления о дипломатии, чувствовал себя не в своей тарелке, а Рузвельт не скрывал неудовольствия возрождением нацистского проекта. Длившаяся менее получаса встреча привела Рьебера к убеждению, что президент согласится выступить арбитром только в том случае, если все заинтересованные стороны попросят об этом, а Черчилль явно не собирался идти на это.