Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании

Как вам может сказать любой шпион, есть таинственное возбуждение в этом моменте, к которому тщательно готовили каждого агента. Шпионы – самые одинокие создания, подобные маленькому суденышку в океане, идущему своим собственным курсом. Как только они выходят в эфир, давящее чувство одиночества исчезает. Они чувствуют, что, наконец, они нужны, что люди на другом краю земли жаждут услышать их.

За несколько дней до того, как адмирал Канарис вверг свое ведомство в состояние войны, капитан Риттер дал инструкции низкорослому человеку в Кингстоне произвести серию пробных радиосвязей. Риттер установил контрольное время с 4.00 до 4.30 утра и первый выход в эфир назначил на 28 августа.

Было уже 5.10 утра, когда Валенти вновь подошел к телефону с наконец расшифрованной радиограммой: «Непонятно караван кораблей резерва ВМФ отправляется из Портсм… в Гибралтар непонятно семь тридцать».

Информация была не очень значительна. И при передаче были серьезные искажения. Но Риттер был удовлетворен. Это было его дитя, он звал его Джонни и присвоил ему кодовый номер А-3504 в своей картотеке высококлассных разведчиков.

Джонни нашел свой путь в абвер в 1936 году с такими «верительными грамотами», которые были слишком хороши, чтобы им можно было верить. Его звали Артур Джордж Оуэне, и он стал шпионом, чтобы удовлетворить свои политические фантазии и личные нужды. Он родился в Уэльсе в 1899 году, перебрался в Канаду, в 1933 году вернулся в Англию, где некий Ганс Гамильтон, директор фирмы «Экспендид метал компани», заинтересовался изобретенным Оуэнсом аккумулятором нового типа, который мог быть применен в британском ВМФ. Его взяли на работу в «Экспендид метал» в качестве консультанта-электромеханика, а позднее Гамильтон помог открыть Оуэнсу свое дело – фирму «Оуэне бэттери эквипмент компани» для продажи некоторых его изобретений. На эти доходы он мог жить безбедно в Хэмпстеде с женой и ребенком. Однако тихое семейное счастье было не для него, и, хотя по акценту и образу жизни он был валлийцем, по убеждениям он не был конформистом. Обаятельный, непостоянный, безответственный и продажный, он жил не по средствам, всегда нуждаясь в деньгах на низкопробных любовниц и на шотландское виски, к которому питал чрезвычайное пристрастие. Ему нравилась роль коммивояжера, и он постоянно разъезжал, регулярно бывая в Голландии, где поддерживал деловые связи с гигантским концерном «Филипс», а также в Бельгии и изредка в Германии.

Из таких поездок он возвращался с технической информацией, которую передавал Адмиралтейству, пока не решил в начале 1936 года, что можно получать деньги за эти сведения, вместо того чтобы отдавать их бесплатно. Разведывательное управление ВМФ проявило интерес к сотрудничеству с ним на постоянной основе, и Оуэне был представлен полковнику Пилу из СИС, который завербовал его.

Вскоре Оуэне разочаровался в своих нанимателях, отчасти из-за высокомерного отношения к нему полковника Пила, но главным образом из-за прижимистости своих шефов. Это недовольство способствовало пробуждению в нем валлийского национализма и ненависти к англичанам. К концу 1936 года это сочетание недовольства Пилом, ненависти к англичанам и неприязни к СИС породило в нем жажду мщения.

Как шпион Оуэне мог многое предложить немцам. Его фирма заключила несколько контрактов с Адмиралтейством, он мог там бывать практически в любое время, он регулярно посещал такие важные объекты Королевских ВВС, как экспериментальные базы в Фарнборо и Хендоне, знал многие из тщательно охраняемых секретов авиации и флота.

Он мог предложить немцам и более того, среди его друзей были ярые валлийские националисты, некоторые из них занимали ключевые посты на таких заводах, как «Шорт бразерс» в Рочестере и «Роллс-Ройс» в Ковентри. Он мог создать из них шпионскую сеть и возглавить ее, если только удастся связаться с немцами, не вызвав у СИС подозрений в предательстве.

Для этого лучше всего подходил действовавший в те годы в Лондоне общественный клуб для немцев, прислуживавших в английских домах, созданный немецкий трудовым фронтом. Он стал частым посетителем заведения, якобы для того, чтобы заводить знакомства с хорошенькими немецкими горничными, а на самом деле для того, чтобы выйти на германскую разведку.

Как оказалось, выбор клуба на Кливленд-Террейс был удачным. Директор клуба светловолосый немец Петер Фердинанд Брюннер был лондонским резидентом, сотрудником подразделения капитана Диркса из гамбургского отделения абвера, и занимался сбором информации через немок, служивших в лондонских семьях.

Оуэне стал изливаться Брюннеру в своих симпатиях к Германии, рассказал о частых поездках в Гамбург и Кельн.

– Вы не могли бы рекомендовать меня кому-нибудь из ваших друзей, с которыми я мог бы познакомиться там, – сказал он. – Иностранцу ужасно тоскливо коротать время в этих чертовых гостиницах.

Через несколько недель, в одно из посещений Оуэнсом клуба, Брюннер подошел к нему.

– Вы просили найти для вас друзей в Германии. Так вот, у меня есть один. Он, как и вы, инженер и много разъезжает. Когда в следующий раз поедете в Брюссель, дайте мне знать, и я организую встречу двух одиноких приезжих. Его фамилия Пайпер, герр инженер Конрад Пайпер.

Оуэне не сомневался, что Пайпер работает в абвере. Он быстро организовал деловую поездку и, считая, что надо набить себе цену, заказал номер в лучшем брюссельском отеле «Метрополь» на площади Брукер. Он позвонил по полученному от Брюннера телефону, и ему сообщили, что герр Пайпер будет в Брюсселе на следующий день и, по случайному совпадению, остановится в том же «Метрополе».

Пайпер появился, но ограничился лишь следующим заявлением:

– Я не уполномочен моей фирмой обсуждать конкретные деловые вопросы. Я предлагаю вам поехать в Гамбург и связаться с моей фирмой «АГ Хиллерманн». Мы занимаемся электротоварами и, я уверен, заинтересуемся вашими аккумуляторами, если они действительно так хороши, как вы говорите. Кстати, – добавил Пайпер, – в Гамбурге вы будете гостем нашей фирмы. Позвоните в мою фирму и спросите герра Мюллера. Это наш специалист по аккумуляторам и к тому же весьма светский человек. Он позаботится, чтобы вы хорошо провели время.

В Гамбурге (где, в свою очередь, абвер стремился произвести на него впечатление) его поселили в фешенебельном дорогом отеле «Фир яресцайтен» на Алыптер, и он встретился с «герром Мюллером», чтобы обсудить деловые вопросы.

В действительности его принял капитан Диркс, наконец, он смог перейти к делу – оба собеседника прекрасно знали, чего они хотят. Оуэне предложил свои услуги абверу, и Диркс согласился принять его в штат абвера.

После этого состоялось несколько явок – в Кельне, Брюсселе и Антверпене, куда Оуэне приезжал по делам, но больше не в Гамбурге. Диркс решил держать его в отдалении, избегая встреч на собственной территории. Оуэне, внесенный в списки абвера под номером Ва-1002, решил сохранить связь с СИС, сведя до безопасного минимума свои контакты с полковником Пилом, но работать только на немцев. Он решил, что будет разумным не знакомить немцев с параллельной линией своей тайной жизни.

Диркс, который почти всю свою сознательную жизнь провел в разведке и принципиально никому не доверял, подозревал, что маленький валлиец мог быть заслан англичанами, но со временем его настороженность улетучилась. Оуэне выглядел столь бесхитростным и так искренне демонстрировал свои немногие достоинства и многие пороки, и в трезвом, и в пьяном виде откровенно выражал свою англофобию, что в конце концов Диркс поверил ему и без особой проверки, за исключением нескольких простых ловушек, обычно применяемых для разоблачения шпионов и засланных агентов.

Оуэне безупречно выдержал эти испытания, включающие и языковой тест, который решил устроить ему Диркс. Новый агент утверждал, что не знает ни одного иностранного языка, тем более немецкого, с которым он испытывал особые затруднения, пытаясь выучить, чтобы привлечь новых клиентов. Однажды на явке в Гамбурге Диркс, диктуя секретарше, тем же голосом произнес:

– Внимание. Я сейчас опрокину торшер на голову этого человечка.

Он наблюдал за реакцией Оуэнса на эту фразу, но тот выглядел совершенно безразличным. Затем Риттер поднялся и с деланой неловкостью опрокинул торшер, внимательно глядя, как тот падает на голову Оуэнса. Валлиец явно этого не ожидал. Он подпрыгнул, как ужаленный тарантулом, а его испуганное выражение лица и искренние проклятия были тем самым доказательством, которое требовалось Риттеру.

Все явки Диркса с Оуэнсом были результативными. Валлиец привозил интересные сплетни о ключевых фигурах Адмиралтейства и министерства ВВС, а также интересную техническую информацию. Но это было далеко не то, что требовалось Дирксу, который служил в отделе военно-морской разведки гамбургского отделения абвера. Но знания валлийца о флотских делах были весьма незначительными, а его связи с Адмиралтейством очень непрочными.

С другой стороны, он поддерживал серьезные деловые отношения с министерством ВВС и часто бывал на самых охраняемых секретных объектах военной авиации, а также хорошо разбирался в авиационной промышленности. На одну из явок Диркс прибыл с человеком, которого интересовало именно то, чем в изобилии располагал Оуэне, и представил его как «доктора Рантцау» из экспортно-импортной фирмы «Рейнгольд и К⁰». Хотя они оба отлично понимали, чем на самом деле занимаются, капитан по-прежнему неуклюже маскировался под бизнесмена.