Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании

Весь 1939 год отношения профсоюзного лидера с Ф.Д.Р. оставались весьма натянутыми, а к сентябрю ухудшились до крайности. Тем не менее отношения с Дэвисом были настолько обязывающими, что Льюис, подавив гордость, согласился побеседовать с президентом.

Во второй половине дня 14 сентября Льюис позвонил в Белый дом и, когда ему ответил Рузвельт, попросил президента «конфиденциально принять мистера У.Р. Дэвиса по вопросу, который может представлять исключительную важность для страны и всего человечества». Рузвельт знал о делишках Дэвиса и не испытывал желания беседовать с ним, но понимал, что, отказавшись от встречи, окончательно испортит отношения с Льюисом. Поэтому он отказался встретиться с Дэвисом «конфиденциально», на чем настаивал Льюис, но согласился принять его «в обычном порядке». Встреча была назначена на следующее утро.

После телефонного разговора с Льюисом Рузвельт позвонил в Госдеп и попросил, чтобы Адольф Бёрл-младший присутствовал при встрече, поскольку «желательно», чтобы имелась «точная запись беседы».

В 11.45 15 сентября Дэвис был принят в Овальном кабинете, где немедленно изложил свой план. Он заявил, что уже семь лет ведет крупные операции в Германии и установил близкие личные отношения с рейхсмаршалом Германом Герингом. На днях он получил телеграмму «от Геринга» с предложением «выяснить, не согласится ли президент либо сам выступить посредником, либо помочь найти на эту роль какую-либо нейтральную страну». «Немцы, – продолжал Дэвис, – жаждут заключения мира», при условии выполнения некоторых из их требований.

Бёрл скептически отнесся к плану Дэвиса и позднее отметил, что «опыт сотрудничества Государственного департамента с Дэвисом недостаточен для того, чтобы с уверенностью полагаться на его заверения». Вопрос был оставлен на усмотрение президента, который не отклонил предложение, но и не принял на себя никаких обязательств. Он сказал Дэвису, что к нему поступает «множество неофициальных предложений… о вмешательстве в европейский конфликт», но, естественно, он не может быть вовлеченным в подобные проблемы, «если не получит официального предложения на правительственном уровне».

Дэвис не был обескуражен отказом. Он заявил, что получил приглашение от германского правительства на секретное совещание, которое состоится 26 сентября в Риме, и спросил у Рузвельта, может ли он прозондировать почву и доложить ему по возвращении.

– Естественно, – ответил Рузвельт, – меня интересует любая информация, способная пролить свет на ситуацию.

Немедленно после встречи Дэвис обратился в Госдепартамент с просьбой о выдаче паспортов ему, его жене и мисс Верле, указав, что они собираются порознь отправиться в Италию. Эдна Верле уже значилась в «черной книге» миссис Рут Б. Шипли, начальника паспортного управления Госдепа, и получила отказ, так же как и миссис Дэвис. Отказ в паспорте его жене не слишком обеспокоил Дэвиса. Его больше волновала мисс Верле. Он вновь обратился к Льюису и попросил его побеспокоить по этому поводу Рузвельта.

Кто-то мог бы подумать, что Льюис не осмелится беспокоить президента по столь ничтожному поводу, но Льюис вновь снял телефонную трубку. В 17.20 он позвонил Рузвельту и попросил его приказать миссис Шипли выдать паспорт мисс Верле.

На сей раз президент не уступил и посоветовал Льюису обратиться в Госдепартамент. Затем он позвонил Бёрлу и попросил помощника государственного секретаря сделать запись и об этом звонке, специально отметив, что «требование исходило от мистера Льюиса». Что касается профсоюзного лидера, то он, по-видимому, понял значительность полученной отповеди. Он так и не позвонил Бёрлу, а мисс Верле так и не получила паспорт.

На следующий день, однако, Льюис вновь обратился к президенту. Честно работая на Дэвиса, он переслал Рузвельту телеграмму, по его словам полученную Дэвисом из Берлина в ответ на свое сообщение о результатах беседы с президентом. В телеграмме, подписанной Герцлетом, говорилось:

«Полностью согласны на переговоры с Рузвельтом о плане, согласованном с вами в августе. Новое соглашение по Дальнему Востоку имеет большое значение для американского правительства. Можем заверить в полном отказе от дальнейших военных акций после войны с Польшей, если новый порядок в Европе будет поддержан правительством нейтральных Соединенных Штатов. Попытайтесь убедить Вашингтон оставаться строго нейтральным, не пересматривая ныне действующий Закон о нейтралитете, поскольку его пересмотр может привести к необратимым изменениям. Безотлагательно объясните Вашингтону, что любой груз, поставляемый воюющим странам, будет перехватываться и уничтожаться, что чревато опасностью военного конфликта. Именно поэтому существующее сейчас положение должно сохраняться до окончания встречи в Риме».

Рузвельт вызвал Бёрла, передал ему копию телеграммы Герцлета, чтобы ее приобщили к досье, которое помощник госсекретаря вел после начала переговоров с Дэвисом. Если бы не поразительное вмешательство Льюиса, Ф.Д.Р. готов был не обращать внимания на всю эту историю. Но Бёрл был потрясен.

Госдепартамент вел досье на Дэвиса еще с 1928 года. Бёрл считал нефтепромышленника немецким агентом и заявил об этом президенту. Хотя Рузвельт и был склонен согласиться с этим, он не мог ничего поделать из-за вмешательства Льюиса.

Поначалу он хотел обратиться к Эдгару Гуверу с просьбой проследить за этим делом, но после некоторого размышления отказался от своей идеи. Он осознавал, какие рискованные последствия могут произойти, если станет известно о его приказе ФБР установить слежку за столь важной и влиятельной персоной, как Льюис. Он поручил лично Бёрлу следить за всеми действиями, предпринимаемыми Льюисом по поручению Дэвиса. Одновременно другой доверенный сотрудник президента Гарднер Джексон, в лучшие времена работавший личным помощником Льюиса, получил задание следить за своим бывшим боссом. Джексон рьяно взялся за дело и регулярно докладывал Рузвельту не только о каждой встрече профсоюзного лидера с нефтепромышленником, но и о все более частых визитах Льюиса в офис Дэвиса в Рокфеллеровском центре или в его дом в Скарсдейле.

Дэвис, как и планировал, отправился прямиком в Рим, где доктор Герцлет ждал его с хорошей новостью – рейхсмаршал Геринг с воодушевлением воспринял его план мира и хочет видеть их в Берлине, чтобы лично обсудить детали. В нарушение инструкции миссис Шипли, выдававшей ему паспорт, нефтепромышленник тайно направился в Берлин, куда и прибыл 28 сентября.

Все шесть дней своего пребывания здесь Дэвис был гостем Фетцера и Герцлета, за это время он четыре раза имел долгие беседы с Герингом, обсуждая мексиканскую ситуацию и детали переговоров о мире.

Ключевая встреча с участием Герцлета и экономиста ведомства Геринга Гельмута Вольтата произошла 1 октября в кабинете рейхсмаршала в министерстве авиации.

В неразобранных немецких архивах я обнаружил подробную запись о совещании, сделанную Вольтатом. Она важна не только потому, что показывает, в каком извращенном виде Дэвис представлял им политику США, но и раскрывает огромный масштаб всей этой операции, проливая свет на конкретное участие Льюиса на различных ее этапах.

В связи с его исторической важностью этот впервые опубликованный документ приводится полностью:

«Во время полуторачасовой беседы президента Рузвельта с мистером Дэвисом в Белом доме 15 сентября 1939 года президент поручил мистеру Дэвису выяснить в Берлине, на каких условиях Германия согласится на перемирие и последующее заключение мира. Если Германия проявит соответствующую инициативу, президент Рузвельт готов использовать свое влияние на западных союзников для начала ведения переговоров. Президенту Рузвельту необходимо знать конкретные условия Германии в отношении, например, Польши и колоний.