Игра не для всех. Варяжское море. Воин
Шрифт:
Узнав, что не менее половины викингов, разоривших град, нашли смерть в бою от рук пришедших со мной варягов, а ярла отправил в вальхаллу лично я, братья-славяне оказали нам самый радушный прием, закатив в нашу честь настоящий пир. И все было хорошо, пока не выяснилось, что из пяти десятков боеспособных мужей, владеющих оружием, более половины ушла на лыжах зимой в Ладогу. Кто-то собирался остаться в городе, кто-то планировал двинуть и далее, в Новгород — потеряв семьи и не имея возможности полноценно прокормиться, ушедшие из Вышей в сущности поступили единственно верно. Хотя в тоже время Весея и Дана например, не встретили никого из родных, что немало опечалило девушек… Оставшиеся же мужи и парни, хоть и хотели бы поквитаться со свеями, добив викингов Сверкера в их же логове, но в тоже время тужили расставаться с семьями. Да и по совести сказать, мало кто горел
Готовность пойти со мной твердо высказало лишь пять мужей, кто потерял жен во время набега свеев. Но этого числа воинов было слишком мало, чтобы оправдать крюк и заплыв в Выши, и если честно, сия новость изначально меня оглушила.
Однако трудности, выпавшие на мою долю в погружениях «Великой Отечественной», закалили характер и приучили искать решения проблем, а не заниматься самобичеванием или хандрить. Я договорился со славянами, решившими участвовать в нашем походе — и выделил им кнорр, посадив на корабль также собственную дружину. В Выше остались лишь семейные ближники, чьи женам повезло больше, чем рыжей и ее сестренке — они как раз встретили своих родных. А вот все остальные бойцы отправились в Ладогу. С ними последовали и Весея с Даной — и в поисках родных, и убедить всех вдовцов, кого удастся найти, отправиться в наш поход. Ведь в сущности, именно тех, кто потерял семьи целиком, мне не хватало больше всего — они и самые мотивированные на месть, и возможная доля в добыче могла бы существенно облегчить их дальнейшее существование. А там кто знает — я, к примеру, надеялся, что большая часть выживших в боях согласится стать частью моей личной дружины.
Пока десяток воев ушел в Ладогу, оставшиеся варяги приняли участие в нескольких охотах, а кроме того, отпраздновали теперь уже настоящие венчания Храбра со Златой, и Горыни с Беляной. К слову, ближников по моему настоянию также полноценно крестили в местной церквушке, каким-то чудом уцелевшей при нападении Сверкера. Вчера как раз прошел второй день свадебного пира, так что пробуждение было не самым простым — и одновременно очень тревожным…
К дозорной башне со всех концов града спешат, бряцая металлом, вооруженные варяги и славяне. Будивой, Деян и Яромир организованно ведут свои «десятки» — при взгляде на них, изнутри меня тут же зацарапало чувство собственной неполноценности слабости. Ведь мои бойцы сейчас в Ладоге! И если кто из малых вожаков сегодня не захочет мне подчиняться, аргументация у него будет вполне существенная — у меня-то сейчас нет собственной ватаги, только ближники! А уговор был таков — ведет дружину тот, у кого самая большая ватага… Остается надеяться, что благоразумие восторжествует, и никто перед лицом внешней угрозы не начнет раскачивать лодку изнутри!
Старейшина с самыми авторитетными вышинскими мужиками уже стоят на небольшой, открытой площадке у башни, что-то возбужденно обсуждая. И прежде, чем кто-то из варягов попытался бы переломить ситуацию в свою пользу, я первым громогласно обратился к братьям-славянам, отвлекая на себя их внимание:
— Добрыня! Что случилось? Викинги?! Уже подходят?!
Старейшина, плотный, грузный мужчина с окладистой бородой, в которой уже засеребрилась первая седина, глухо, коротко ответил:
— Нет, воевода, пока нет. Гонец к нам прискакал из Дубнов. Помощи просят, говорят, свеи на них напали. И нужно всем миром решить, идти на помощь, или нет.
У меня на мгновение похолодело в груди. Свеи?! Неужели Флоки? Совпадение — или?!
— И сколько их, он сказал? Где сам гонец?
Вперед, из расступившегося передо мной круга мужчин вышел взволнованный парень, на вид лет шестнадцати. Меня он смерил испуганным взглядом с головы до ног, но заговорил пусть и робко, однако же и без запинок, звенящим от напряжения голосом:
— Воевода, две ладьи у свеев! Появились перед рассветом, попробовали сходу взять ворота — да только дозор успел в набатное било ударить, мужиков поднять. Всем миром навалились, перебили тех, кто успел уже через стену перелезть, не дали им створки открыть — тогда свеи от частокола и откатились. Вот старейшина Ингвар и успел меня отправить к вам конным за помощью!
Посеревший лицом Добрыня резко заметил:
— В прошлый раз Ингвар также за помощью посылал. Да только боком нам вышла та помощь!
Парень едва не заплакал — серьезно, лицо его скривилось, а глаза натурально покраснели, наполнившись влагой:
— Дядька Добрыня, да как же вы такие речи ведете?! Да разве сговорились мы тогда со свеями, и обманом
вас на помощь призвали? Али не помогли зерном этой зимой, когда вам есть нечего было, в ущерб себе?! Али не моя сестра старшая и тетка сгинули в Выше той осенью?! И другие наши бабы?!Эмоциональный ответ гонца несколько смутил замявшихся славян. Я поймал на себе напряженный взгляд Добрыни, после чего старейшина тут же отвел глаза — но все было понятно итак, без слов:
— Позволь, Добрыня, и мне слово молвить!
Вышинский староста аж просветлел лицом:
— Отчего же Роман, не молвить! Конечно, позволяю!
Я легонько кивнул, после чего громко заговорил — так, чтобы слышали все собравшиеся мужи:
— Бросать соседей в беде не дело! Если не помочь сродникам по крови и вере, то от кого тогда вообще помощи ждать, коли сами в беду попадете? Но и свой дом нельзя оставлять без защиты, Сверкер Хитрый той осенью это использовал — но ведь осенью и нас с вами не было. Однако же и нам одним не справиться с большим хирдом свеев! Побить их сможем только всем миром! И коли это не те свеи, кто повинен в осеннем набеге, кто подлостью убил воеводу Ратибора, то за помощь в отражение этого нападению я призову уцелевшие воев Выши и Дубны с собой, свершить справедливую месть. Решайтесь! Иначе ради чего мне тратить жизни собственных воев, чтобы защитить ваши грады?!
Над площадью повисла тишина. Никто из варягов не попытался взять слово — и я незаметно облегченно выдохнул: очевидно, признав меня военным вождем в походе, Яромир и Деян решились остаться верными данному слову до конца. Это хорошо, очень хорошо — все-таки я боялся, что поспешное, плохо обдуманное решение отослать в Ладогу всех собственных воев (принималось оно на пиру, в хмелю, да еще и на эмоциях), обернется борьбой за власть. Нет, не обернулось — и что послужило причиной, природная ли честность вендов или тот факт, что Деян и Яромир не сумели быстро разобраться между собой, кто из них станет главным в грядущей сече, не столь и важно.
Между тем, обдумав мои слова, Добрыня согласно кивнул:
— Я принимаю твое предложение, воевода Роман. Поможете отбиться нам сейчас — и мы поучаствуем в твоем походе. Но скажи, как ты думаешь, воевода, справиться с доброй сотней свеев? Вас ведь меньше сорока воев, да нас две дюжины, и не все столь искусны в бою. Всех вместе — едва ли не в половину меньше, чем ворога! Да и в граде надо кого оставить — не хочется ведь вновь на пепелище возвращаться!
Смотря прямо в глаза старосте, я немного лукаво усмехнулся:
— И не придется. Мы сумеем побить свеев, если будем драться с умом. Но для начала скажите — много ли из ваших мужей хорошо метают сулицы?
Глава 20
Хакан проснулся перед самым рассветом, неожиданно рано. Но старого вояку что-то тревожило, заставляя задумываться о худшем и метаться во сне — ему привиделось, что он упал за борт в кольчуге, что не может сам выплыть, что его тянут на дно ундины… И в кошмаре их вид был далек от облика прекрасных дев, коий обычно рисуют предания об обитательницах морских и речных глубин! Было очень страшно, и, вырвавшись из омута забытья, он долго не мог отдышаться. Впрочем, и тревожные предчувствия, и недобрые сны мучали хольда уже очень давно — с того самого момента, как плененный им ромей убил Сверкера, а после хирдманы выбрали его сообщить молодому ярлу о случившемся… С тех пор утекло много воды, и многие заботы тяготили его сердце — то ожидание нападения соседей на усадьбу, то постылое назначение Флоки, то самоуверенность молодого, горячего Фрея — и первая неудачная атака на мелкое славянское поселение.
Позапрошлым утром туманная пелена была на удивление зыбкой, прозрачной — куда уж ей до осеннего морока на Альдоге! Конечно, она не могла скрыть приближающиеся драккары, так что венды заметили их довольно рано и успели поднять тревогу. Несмотря на это, воины Фрея бросились к частоколу, и шесть самых быстроногих викингов успели преодолеть его с помощью веревок со стальными крючьями, используемых в морских схватках. Но всех, кто успел тогда перелезть через стену, славяне приняли на копья, срубили топорами — там, за тыном, против каждого свея было по пять врагов! Тем более, поднялись на частокол воины не разом, вниз спрыгивали вразнобой — так что каждый викинг погиб, сражаясь в одиночку.