Игра по-крупному

– - А это кто у нас такой?
– - долгожданный пришелец шутливо нахмурился на подбежавшего Марата: -- Как зовут, почему не знаю?

– - Марат.

– - Марат? А я дядя Ваня.
– - Иван Федорович запустил руку в карман пиджака.
– - Папу с мамой слушаешь?

– - Слушаю.

– - Ну молодец, -- улыбнулся он.
– - Держи конфету...

– - Спасибо.

– - Беги играй, только в речку не бухнись...

Иван Федорович, сопровождаемый Володькой и Игорем, оглядел теплицу с остатками зелени на стеллажах, похмыкал удовлетворенно, спросил, откуда подведено питание к печкам, кивнул понимающе, вышел, пригнув голову в двери, отряхнул руки.

– - Какая площадь?
– - кивнул на теплицу.

– - Двадцать восемь метров.

– - Семьи две?

– - Две.

Дошел до речки, останавливаясь у грядок с дугами и уложенной в проходах пленкой. "Это чего? Капуста? А это астра? Тоже на рассаду или на срезку? Угу..." Вернулся к дому.

– - Ну что я могу сказать...
– - весело посмотрел на Игоря.
– - Молодец. Занимайся дальше...

Вешкин подмигнул из-за его спины: видишь, мол, какой мужик! что я тебе говорил!..

Игорь не смог сдержать улыбку.

– - А меня уж тут во враги народа записали, замеры какие-то делали, в поссовет вызывали...

– - Расскажи, расскажи, -- подстрекнул Вешкин.
– - Это его Фомич, отставной козы барабанщик вызывал... Я ему говорил -- не ходи, а он пошел...

Игорь пересказал суть своего визита. Иван Федорович улыбнулся бледным лицом.

– - Занимайся, никто тебя не тронет. Дело хорошее. Я сам участок имел, знаю, что это за труд...

На прощание, оглядев забор, сказал: "Покрасить бы надо.
– - И кивнул на облупившийся фасад дома: -- Да и это бы не помешало. Ну ладно, Москва не сразу строилась. Работай".

Игорь сбегал в дом и, окликнув Вешкина, сунул ему через забор мешочек -- в нем тяжелым поленцем лежала завернутая в газету бутылка коньяка.

– - Это Нюра просила. Семена там разные... Передай.

Володька, оценив тяжесть свертка, понимающе кивнул и сунул его под мышку: "Передам".

Игорь, довольный свершившимся делом, высоко подкинул Марата на руках: "Ну что, живем, сын?"

Марат задохнулся от неожиданного взлета:

– - Жи... живем...

Игорь посадил сына на плечи и прошелся по участку. "Живем, брат, живем".

– - Живем...
– - радостно повторял Марат, оглядывая с высоты сузившуюся дорожку, речку, зеленеющие кусты за ней и сверкающую солнцем крышу теплицы.
– - Живем...

Было около часа ночи, когда Игорь, расставшись со сном, скинул одеяло и прошлепал к хныкающему на диванчике сыну. "Сейчас, сейчас, -- он подцепил с полу белеющий горшок и поставил Марата на ноги.
– - Давай, псс..." Отжурчало. Игорь нашарил тапки и, не зажигая света, вышел с горшком на кухню. Звякнул крышкой ведра и вернулся, зевая, в комнату.

И в тот же миг правая стена осветилась отблеском огня, на занавесках взбухли черные кресты переплетов, лампа и будильник на столе сверкнули розовым, обрели длинные тени. Игорь метнулся к окну, сдвинул занавеску. Оранжево-малиновые ручьи огня разбегались по скату теплицы, струились по обмякшей пленке стен. "Настя!" Игорь сунулся рукой к розетке, проверяя, не включена ли печка, и, громыхая засовом, выскочил на улицу.

Полыхало вовсю. Бросилось в глаза: распахнутая настежь калитка, желтый отсвет на пустой трехлитровой банке в траве...

Гудящее пламя вскинулось высоко, багрово осветив двор и корчащуюся в огне зелень рассады. Игорь подхватил ведро у крыльца и, чувствуя сгущающийся жар, подбежал к наполненной до краев бочке у двери теплицы. Черпнул воды, отскочил. С размаху плеснул поверху. Зашипело. Едкий чадящий дым, пахнущий керосином. Пленка крыши горящими лохмотьями свисала со стропил, сочилась огненными каплями. Игорь вновь шагнул к бочке, отворачивая лицо, вырвал ведро с водой, окатил разорванную огнем пленку. Горело и сзади -- пламя освещало забор огненными сполохами, вздувало близкие ветви березы.

Выбежала в одной рубашке Настя, испуганно замерла.

– - Куртку! Рукавицы!
– - прохрипел Игорь.
– - Быстро!

Рванул нагревшуюся ручку дымящейся двери. В едком чаду, окутавшем стеллажи, виднелись кусты помидорной рассады, облепленные шевелящейся от огня пленкой. Приседая за бочкой и обжигая близким жаром руки, он вытягивал ведра с водой, отбегал, плескал на открывшиеся средь пляшущего огня ящики.

Прогорало быстро.

Настя прибежала с курткой, сунула рукавицы.

– - Только не вздумай туда лезть, Игорь!

– - Марат не проснулся?

– - Нет...
– - Настя побежала в дом за водой.

Все было кончено. Пламя добирало на земле скукоженную пленку. Дымился обуглившийся каркас. Настя плескала на него водой из ковшика.

Игорь надел куртку, рукавицы и стал выносить горячие ящики. Желтые скрученные листики рассады осыпались на ветру.

Прибежал в трусах и сапогах Вешкин. Длинно выматерился, сплюнул зло. Походил, хрустя быстро спекшейся пленкой. Понюхал банку, пахнущую керосином, отшвырнул. "Я тебе говорил, делай стеклянную...". Нюра вошла в распахнутую калитку. Спросила скорбно: "Спалили? Вот сволочи!.. Я как чувствовала, Джек волновался. Надо было его выпустить...
– - Погладила Настю по плечу: -- Ну, ничего, ничего, Игорь новую сделает. Оденься, а то простудишься..."

– - Господи!
– - покачала головой Настя.
– - Кому она мешала? Кому?..

И медленно пошла к светящемуся верандой дому.

Игорь нащупал в куртке сигареты, закурил, походил меж ящиков с темными скелетцами растений. Присел возле остатков зелени. Тронул рукой, словно прощаясь.

– - Да, ребята... вас-то за что...

ЭПИЛОГ

1.

Старый скрипучий поезд из двадцати катил к Югу -- темно-зеленая змейка среди желтеющих полей.

В купе было душновато и пахло зубной пастой.

Он смотрел в окно, вспоминал нечаянно подслушанный разговор детей в коридоре и пытался понять -- счастлив ли он?.. "Сначала папа был только моим папой, а потом стал и твоим, -- говорила дочь и тянула брата за плечо, чтобы он не высовывался.
– - А теперь он наш общий папа. Понимаешь?.." -- "Ага, -- кивал сын и уворачивался от хлещущей на ветру занавески.
– - Вон, смотри, опять коровы! Пойдем еще лимонаду попросим? Папа -- добряк, он даст..." -- "Пойдем".