Игра против всех. Три дня в Дагезане

Васина пришлось вызывать с консилиума.

Внешне друг Зайцева демонстрировал известную истину о взаимном притяжении противоположностей. Вадим был худым, длинным, темноволосым и неряшливым. Блондин Васин — приземистым, с первыми признаками благополучной полноты и франтоватым. Из–под отутюженного халата выступал воротник модного свитера, чуть расклешенные брюки продуманно ложились на замшевые дорогие туфли.

«Стрижется у «собственного» мастера», — отметил Мазин, разглядывая краснощекое, в меру брезгливое лицо врача и его четко подбритые бакенбарды.

Вышел он в вестибюль недовольный, щурясь в раздражении и покачиваясь на пружинящих каучуковых подошвах.

— Товарищи, даже в милиции должны знать, что лечебные заведения работают по особому распорядку и врач нё может покидать свой пост в любую минуту по вашей прихоти.

— А выдавать фальшивые бюллетени врач может? — срезал его Сосновский.

— Я вас не понимаю.

— Ваша фамилия Васин? Михаил Матвеевич?

— Да…

— Где находится ваш приятель Зайцев? Отвечайте или вам придется делить с ним ответственность за преступление!

Брезгливость ушла с лица врача.

— Разве., разве… это преступление?

— А что ж это такое? — спросил Борис искренне, так как не представлял, что имеет в виду Васин.

— Конечно, это чужая жена… Но уголовный кодекс, по–моему, не предусматривает…

— Вы решили толковать уголовный кодекс?

Мазин дернул Бориса за рукав:

— По–моему, все ясно.

— Мне еще не ясно, — ответил Сосновский строго, но уступил инициативу Игорю.

— Михаил Матвеевич, насколько мы поняли, вы помогли достать бюллетень вашему другу Зайцеву, чтобы он провел это время с приятельницей?

— Да, — подтвердил Васин с облегчением. — Они поехали на неделю к морю.,

— Заманчиво. Вам известна фамилия дамы?

Васин заколебался.

— Не стоит обманывать. Вы и так сделали глупость.

— Я не думал… Речь шла о товарищеской услуге.

— За счет государства, — вставил Сосновский. — С кем уехал Зайцев?

— С женой профессора Филина, — сказал Васин вполголоса.

— Ясно. Пока вы свободны.

На часах было 12.14.

— Итак, Игорек, ты, как всегда, прав: ларчик просто открывался.

— Сказка о золотой рыбке. Удача за удачей, а в результате разбитое корыто.

— Зато все выяснили. Потом, не исключено, что они помчались тратить похищенные денежки.

— Ну, знаешь, с меня фантазий достаточно.

Они поставили машину в гараж.

В приемной Борис не сразу заметил стоявшую у стены женщину.

— Боря, я жду вас.

— Мистика, — прошептал Сосновский и развел руками. Потому что ждала его Диана Тимофеевна Филина. Но вместо энергичной, уверенной в себе, веселой женщины перед ним стоял разбитый, измученный человек.

— У меня угнали машину.

Пропажа машины ошеломила Мазина и Сосновского.

— Как — угнали? Когда?

— Ночью. В тот вечер, когда мы встретились в институте, я взяла машину из институтского гаража, чтобы утром уехать к морю. Но в городе ее негде оставить на ночь. Мы держим машину или в институте, или на даче. Я и решила поехать на дачу, переночевать там и рано утром выехать… Ночью машина исчезла.

— Где вы оставили ее?

— Во дворе, как обычно.

— Разве ворота не были заперты?

— Только на щеколду. Ее можно открыть, если перелезть через забор.

— А сама машина?

— Наверно, я забыла ее запереть.

— Ночью вы ничего не слышали?

— Нет. Последнее время меня одолела бессонница. Я хотела хорошенько выспаться перед дорогой и приняла снотворное.

— Почему вы заявили о пропаже только сегодня?

Диана помедлила с ответом:

— Не знаю, на что я надеялась. Но когда растеряешься… Я думала, что кто–нибудь мог подшутить.

— Хорошая шуточка! Валентин Викентьевич знает?

— Я все время была на даче. Боюсь ему говорить.

— Напрасно вы так поступили. Это затруднит поиски.

Они говорили так, словно речь шла о рядовой краже, но в голове у каждого крутилось одно имя — Зайцев и множество вопросов, задать которые было пока невозможно…

Сразу же после визита Филиной полковник собрал всех у себя.

Мазин доложил:

— В субботу Зайцев попросил Васина достать ему бюллетень, для того, чтобы провести неделю с Дианой Филиной на море. Васин договорился с участковым врачом Гевондян о том, что она выпишет больничный лист и продлит его на очередные три дня. В понедельник Васин позвонил из больницы в институт и сказал, что Зайцев болен. Больше, по заявлению Васина, о действиях Зайцева ему ничего неизвестно, и мы с Борисом склонны ему верить.

Скворцов усмехнулся:

— Оба? Молодцы.

— По принципиальным вопросам у нас расхождений не бывает, — бросил Боб солидно.

— Это хорошо. Ну, поверю и я. Присоединяюсь, так сказать, к большинству. Но что это нам дает? Вам, конечно, открытия эти кажутся колоссальными. Особенно после пропажи машины. А на самом деле мы почти не продвинулись вперед.

— Я не согласен, — сказал Сосновский.

— А ты, Игорь?

Мазин тоже не был согласен, но давно усвоил, что Дед не бросает слов на ветер. Поддразнивать подчиненных, подзадоривать нарочитыми парадоксами было не в его характере. Скворцов, человек обстоятельный, позволял себе шутить не часто, напротив, имел слабость казаться солиднее, старше своих лет. Деловые его выводы тяготели к фундаментальности, полковник был суховат и не признавал в работе элементов игры.

«За тайнами да загадками вы гоняетесь по молодости! — говорил он. — Наткнетесь на непонятное — начинаете выдумывать. Выдумаете на копейку — воображаете, что на рубль. Мелькнула удачная мысль — хорошо! Но не хватайтесь за нее, как за отмычку, за палочку–выручалочку. В нашем задачнике готовых ответов нет. Самим решать приходится. На первый вопрос ответил — проверь! Правильно — иди дальше. Только не забегай. Тропу в горах неопытный срезает. Каждую деталь обрабатывай добросовестно, без изъяна. Тогда она при сборке на своем месте окажется. Увидеть факт мало. Нужно оценить его правильно».