Игра с джокером

– У них была доверенность, подписанная вами.

– Подпись поддельная, - сообщил Грибов.
– Они забрали у меня паспорт и другие документы. Наверно, с одного из этих документов они и перевели подпись на бланк... А что за доверенность?

– Дающая право ознакомится с вашим банковским счетом, - без лишних подробностей объяснил Андрей.

– А, хотели выяснить, сколько за меня можно содрать?

– Эта банда всегда так делает.

– Значит, она известна?

– Разумеется, - кивнул Андрей.

– Так почему их до сих пор не взяли?

– Потому что до сих пор родственники похищенных предпочитали платить, не обращаясь в правоохранительные органы. А сами жертвы мало что могли рассказать о своих похитителях.

– Сейчас мной занимаются другие люди, не те, что вначале.

– Да, - кивнул Андрей, - потому что тех застрелили.

– Милиция?

– Нет. Разборки между бандами... И в связи с этим у меня к вам вопрос: что за человек какое-то время сидел вместе с вами - ещё в том, первом погребе?

– Выходит, первый погреб нашли?
– в свою очередь осведомился Грибов.

– Да. К сожалению, чуть-чуть опоздали.

– Я не знаю, что это был за человек, - сообщил Грибов.
– Он пробыл вместе со мной совсем недолго. Единственно, что я могу сказать - он держался очень спокойно, на удивление спокойно. То молча лежал, иногда принимаясь насвистывать, то беседовал со мной о пустяках. Спрашивал у меня, какой выкуп за меня назначили, я ответил, что не знаю, он посочувствовал, сказал, что эти ребята круто берут, он на своей шкуре почувствовал. Я спросил, неужели его это не волнует, а он ответил, что за него обязательно заплатят, и он выйдет через два-три дня.

– И он действительно вышел через два-три дня?

– Даже раньше, приблизительно через сутки.

– Сам ушел? Его не пришлось выволакивать, драться с ним?

– Ничего подобного. Открыли люк, велели ему вылезать... Вот меня им пришлось вытаскивать силой, - он виновато улыбнулся.
– Когда посреди ночи мне велели живо выбираться, я решил, что меня хотят убить. Тем более, они были в крови...

– Кто - они?

– Те двое, что за мной пришли. Я их не знал. Те, что меня похитили и потом держали в подвале - это, как я разобрался, были три брата. Да, меня, кроме прочего, напугало, что за мной пришли другие люди...

– Понятно...
– Андрей задумался. Значит, за рулем машины, которая увезла Грибова из Москвы, был не Шипов, а другой человек. Стоило бы спросить, не брал ли Грибов в последнее время заказ на поставку кирпича для какого-нибудь крупного объекта - такого, где требуется много прокладок для кранов и прочих подобных изделий. Иначе с чего бы у банды "глаз запал" именно на него? Но сейчас это не очень важно, и полковник в этом сумеет разобраться потом.
– Но ведь у вас не было пиджака с переливчатыми пуговицами, похожими на ракушки?

– Не было. А в чем дело?

– В погребе нашли одну такую пуговицу, выдранную с мясом, - объяснил Андрей.

– Наверно, это осталось от предыдущего заложника...
– покачал головой Грибов.
– Впрочем, подождите... Тот человек, что со мной сидел...

– Ну?

– По-моему... Да, точно! Он вынул из кармана пуговицу и сказал: "Надо же! Вот, попортил пиджак одному из них, когда они меня схватили. Видно, сначала в кулаке зажал, а потом машинально сунул в карман." И бросил пуговицу в угол.

Андрей кивнул. Теперь он понимал, что произошло. Если бы он не знал, с какой начинкой была эта пуговица, он бы поразился: и как это человек, ещё не остывший от борьбы, да к тому же крепко скрученный, сумел сунуть пуговицу в карман, а не выронил её на землю или в машине, которая его везла? Да и спокойствие, которое демонстрировал потом второй пленник, не очень вяжется с готовностью к отчаянному сопротивлению.

– Эта пуговица значит что-то важное?
– подал голос Ленька.

– Улика, - ответил Андрей.
– А со всякой уликой нужно разбираться.

– Значит, - спросил Грибов.
– Меня ищут и частные детективы, и официальные органы?

– Да, - ответил Андрей.
– Я ведь вам объяснил. Мы решили сыграть в игру "параллельных курсов". С одной стороны, мы, как частные лица, торгуемся с бандитами. С другой - бандиты знают, что если торг слишком затянется, то до них доберутся спецподразделения... Участие официальных органов является нашей страховкой.

– Хоть что-то, - сказал Грибов.
– Авось... Да ладно. Расскажите лучше, что в мире произошло за то время, что я здесь сижу.

– Да ничего особенного, - ответил Андрей.
– Все та же политика.

Но Грибову, изголодавшемуся по новостям, хотелось знать все подробности, и Андрей втянулся в разговор, да и Ленька присоединился. Потом Леньку сморил сон, потом и Грибов уснул - это было около четырех утра - а Андрей лежал и думал, пытаясь окончательно увязать концы с концами.

Вся эта история началась давным-давно, четверть с лишним века назад, когда дядя Сема - упокой, Господи, его грешную душу!
– "сходил налево", приблизительно после трех лет брака с тетей Таней. У некоей Венгеровой, с которой он закрутил роман, родилась дочка Люда.

Дядя Сема официально признал дочь, и до самой смерти щедро помогал Венгеровым материально. Платил ли он официальные алименты? Скорей всего, нет, ведь он, конечно, должен был очень заботиться о том, чтобы тетя Таня ничего не знала. Поэтому, надо полагать, все выплаты совершались на основе личной договоренности. Стремилась ли Венгерова заполучить его в мужья? Возможно, да. Но такие улыбчивые весельчаки, как дядя Сема, бывают очень жесткими в личных делах. Наверняка он предупредил Венгерову, что, если та позвонит тете Тане или сделает какие-нибудь другие ходы, "борясь за мужика", то на этом вся его помощь кончается, и пусть подает на алименты это получится во много раз меньше того, что он дает сейчас.

А может быть, и предупреждать не понадобилось. Судя по характеристике, данной теннисным тренером, Венгерова была из тех женщин, для которых ребенок важнее, чем мужик, которые всегда пригреют отца своего ребенка и будут тихо его любить, многого не требуя и с радостью принимая те редкие дни и вечера, которые он может провести с ними.

Но неужели щедрые выплаты дяди Семы не отразились на бюджете его семьи? Отразились бы - если бы дядя Сема не работал постоянно над секретными заданиями, вознаграждение за которые, идущее помимо основной зарплаты, тоже было не очень афишируемым. Получив премию в две тысячи, дядя Сема всегда мог сказать тете Тане, что получил пятьсот, а полторы истратить потихоньку на помощь дочери.