Игра Саида. Единственная
Шрифт:
Кожа говорит в местах, где мужчина касался меня. Словно отпечаток оставил, который теперь пульсирует, напоминает о том, что произошло. Натягиваю платье ниже, скрывая ноги, но это не помогает. То, что беспокоит, внутри сидит, между вен затесалось.
Хаджиев, как тот никотин, в саму кровь впитался.
Ничем не вывести.
Я не понимаю, что происходит. К чему это представление было? Сначала угрожал, потом обвинял, лапал напоследок. А теперь бросает грубые, жестокие слова, и уходит.
История с Саидом настолько длинная, что всех деталей не упомнить. Но при этом точно уверена,
А при этом…
Скребет в душе, сковывает тревогой. Потому что предложение мужчины мне не нравится. Как бы мне не хотелось свободы, но то, что предлагает Саид… Нет, я не позволю ему забрать моего ребенка.
Нашего.
Решительно поднимаюсь на ноги, по памяти направляюсь к кабинету Хаджиева. Смелости во мне ни грамма, но остается надежда на бушующие гормоны. Потому что я не умею сопротивляться и саму себя отстаивать. С Саидом всегда проще промолчать и не нарываться, чем получить новый виток проблем.
С бывшим мужем было так же.
Но сейчас это касается не только меня. И я должно быть смелой за двоих, отстаивать то, что лучше для ребенка. Пусть малыш ещё не родился, да и я не представляю, как быть мамой… Но я разберусь.
И для начала разберусь с Саидом.
Стучу в дверь, не давая себе времени на раздумья. Хватить сомневаться и прокручивать всё в голове по кругу. После буду страдать и бояться, а сейчас мне нужно понять.
– Входи, - голос мужчины звучит ровно. И на лице не дергается ни один мускул, словно он совсем не удивлен. – Что тебе нужно, Ника?
– Поговорить.
– Мы уже всё обсудили. Иди в комнату, отдыхай. Я устал с тобой разбираться. Нет, - откидывается на спинку стула, внимательно рассматривает меня. Обманчиво расслабленный, а у меня всё тело свинцом наливается. – Если расскажешь, где Эмин прячется, то выделю тебе время.
– Я не знаю.
Правда ведь, понятия не имею. Сомневаюсь, что парень будет задерживаться в том месте, где прятал меня. Не дурак ведь, чтобы так рисковать, давно уехал оттуда.
А рассказывать хоть что-то Саиду… Это как признаться, что я плела интриги за его спиной, врала обо всём. Я сама себя загнала в ловушку, подставила так, как никто не смог бы.
Не представляю, как мне выбраться без проблем. Ложь Хаджиеву обернется бедой. Правда – тоже самое. Остается только каждое слово подбирать. Чтобы не врать в своих ответах, но при этом не говорить, что я Эмина видела.
– Я без понятия, где прячется твой племянник. Господи, я только вот узнала, что он жив!
– Тогда нам не о чем говорить, пташка. Не трать мое время зря.
– Я не… Нет, - повторяю тверже, сжимая пальцами спинку стула. Чтобы удержаться, не рухнуть от тяжелого взгляда. – Нам есть что обсудить. Ты не можешь просто так сказать те слова и уйти.
– Разве ты не этого хотела? Свобода, главное желание. Получи, распишись и прекрати меня доставать. Должна была понять, что я не в настроении.
– Хотела, - признаюсь тихо. Кусаю губу, стараюсь не смотреть на Саида. – Но ты не назвал цену и… Я хочу понимать, что будет после с моим ребенком. Ты ведь… Ты ведь не заберешь его,
правда?– Собираюсь. Я собираюсь забрать своего ребенка.
Всего одно слово, а через меня словно разряда тока пропустили. Выжигает всё внутри, заставляет дрожать. Едва стою на ногах, не понимаю, как Саид может быть настолько жестоким.
Я не знаю, что дальше будет. Я только свой диагноз узнала, даже живота не видно. Когда он появится? А через сколько месяцев малыш начнется пинаться? Я даже не могу сказать, что сразу, безусловно люблю ребенка.
Но я научусь! Разберусь, как любить, как быть готовой всё отдать ради своего сына или дочки. Ада научилась, и я смогу! А Хаджиев словно саму эту возможность хочет отобрать.
– Нет, - произношу так, словно мое слово что-то решает. – Клянусь, Саид, если ты решишь отобрать у меня ребенка…
– То что ты сделаешь, пташка?
– То я найду Эмина и точно против тебя сговор устрою! Решусь на всё то, в чём ты меня обвинял. Я не дам!...
– Угомонись. Сядь. Сядь, я сказал!
Падаю в кресло, сжимаю пальцами ткань платья. Пытаюсь успокоить разбушевавшееся сердце, которое грудную клетку ломает. Выбивает, ломает ребра, разносит по телу отчаяние.
Молчание длится всего несколько секунд, но мне оно кажется вечностью. Длиной, убивающей вечностью. Саид наливает в стакан алкоголь, делает глоток перед тем, как продолжить:
– Ты правда решила, что я позволю тебе уехать с моим ребенком?
– Не говори, что мечтал о детях.
– Не мечтал. Но один ребенок теперь у меня будет. Семья есть семья, пташка. И я её ценю. Поэтому сын останется со мной.
– А если девочка будет?
– Дочь тоже останется со мной.
И после этого мужчина спрашивает, почему я пыталась сбежать? Если бы у меня хоть малейший шанс был, то я бы им воспользовалась! Рванула прочь, лишь бы не слушать этих слов.
– Я тебе не доверяю, пташка. И не могу оставить ребенка с той, в ком сомневаюсь. Ты любишь бегать и скрываться. А рисковать я не собираюсь. Ребенок останется со мной, это не обсуждается.
– И что? Ты просто отберешь у меня малыша и выставишь на улицу? Я… Именно после такого, Саид, хочется сбежать от тебя. Ты себя слышишь? Ты хочешь… Нет.
Мотаю головой, когда на глаза набегают слезы. Разъедают глаза, легкие. Едва сдерживаю в себе всхлипы, чтобы не разрыдаться перед мужчиной. Если бы я только знала, чем обернётся наша первая встреча…
Я бы никогда и близко не подходила к Назару.
На необитаемый остров сбежала, но точно бы избежала встречи с Хаджиевым. Он как приговор. Вляпаться раз и до конца жизни страдать из-за последствий.
– Ты не можешь… Это…
– Не рыдай, пташка. Волновать беременным вредно, не так ли?
– Тогда ты мог бы сделать так, чтобы мне не приходилось переживать! За что ты так со мной? Чем я заслужила такое? Хорошо, ладно.
– Ладно?
– Ладно, - киваю, собираю в себе последние крупицы самообладания. Не скатиться в истерику, не сделать ещё худе. – Чего ты хочешь? Ты ведь всегда чего-то хочешь, ведешь свою игру. Так чего ты хочешь на этот раз? Что мне сделать, чтобы ты изменил своё мнение, чтобы малыш со мной остался? Назови условия.