Игра Саида. Единственная

– Ну-ка, - упираюсь ладонью в дверь шкафа, отрезая путь к побегу. – Скажи это прямо, пташка.

– Саид, я не… Я лишь говорю, что моё мнение тут не учитывается, правда?

– Почему же? Отлично учитывалось, когда ты решила отсосать мне.

– Ты… Не говори об этом! Не надо.

Дрожит от моей близости, в мебель вжимается. Будто это поможет. Один шаг, чтобы придавить. Почувствовать, как часто дышит, как ладошкой по моей голой груди проводит.

Вроде и пытается оттолкнуть, но слишком вяло. Больше пальцами ласкает, чем пытается боль причинить. И с таким невинным взглядом, мол, ничего я не делаю. Ну-ну.

Пусть лапает, я не жадный.

– Почему же? – провожу по её губам, надавливаю, вспоминаю, как эти губы на члене ощущались. – Тебе ведь понравилось. Так быстро кончила, стоило вставить…

– Хватит! – шлепок по животу отпускает, запрокидывает голову. Пытается на равных быть. – Не говори так. Я не… Не девка, чтобы обсуждать, как и когда ты меня… Имел.

– Я с тобой обсуждаю, пташка, а не с другими. Никогда таким не занималась? Не говорила о том, что понравилось?

– А кто сказал, что мне понравилось?

– Ты нарываешься, Ника.

Рычу. Умеет же девчонка по гордости топтаться. Не вовремя она свои границы отвоевывает, совсем не в тот момент, когда надо. Чем только злит, а я сегодня и так на пределе.

Рывком скользит под моей рукой, отбегая к центру комнаты. Закатываю глаза от глупости. Беготню устроить? При желании, всего минута и девчонка окажется на кровати. В нужной мне позе.

– И что? Ты мне ничего не сделаешь.

Охреневаю от таких заявочек. Интересно, что же на неё сегодня нашло? Кто-то телефон дал, а она своей смелой подружке позвонила? Та натаскала, как отвечать нужно?

Только Ника не другие девчонки. Намного мягче, податливее. Слабее во многом. И поэтому так защищать тянет. От меня никто не защитит, но от других – я её прикрою.

– Слишком много смелости для тебя.

– Женщин ты не бьешь, - выдыхает, перечисляет. – И беременную твоим ребенком тем более не тронешь. Я, по сути, неприкосновенная.

– Отыграюсь, когда родишь.

Не упоминаю, что и при беременности можно касаться. Брать, нагибать, целовать. Входить в неё, срывая стоны и молитвы в мою честь. Доктор разрешил, главное не переусердствовать.

Поэтому такие заявления веселят.

Но даю Нике выговориться.

Пусть, если это её беременный каприз.

Может, после этого петлять перестанет.

– Время у меня есть, чтобы с этим разбираться. И прекрати мне угрожать! Волноваться мне тоже сейчас нельзя. Так что… У тебя нет рычагов давления на меня.

– И чего ты хочешь, Ника?

– Поговорить. Нормально.

– А мы не разговариваем?

– Нет. Да. Я имею в виду, чтобы мы говорили, а не…

– Не трахались?

– Хаджиев! Пожалуйста, - куда больше просьбы в голосе, и я соглашаюсь. Киваю, разрешая продолжать. – Чтобы ты слушал меня, вот. А не просто кивал, получая желаемое. Я… Я не люблю такие разговоры. От них я… Не люблю.

– Не любишь? Или смущаешься, потому что начинаешь течь? Раз ты хочешь чего-то от меня, то плати в ответ. Я не собираюсь терпеть никакой лжи от тебя. Больше прощения не будет.

Кусает губы, играет с поясом на платье. Не спешит меня перебить и поправить. Уже прогресс. Ещё немного и девчонка признается, что сама секса хочет.

А гляди через пару месяцев, сама начнёт бросаться.

Мелкими шажками.

– Меня смущают такие разговоры.

– Верю. Ты поэтому от меня бегала два дня? Чтобы не разговаривать? Сказала бы прямо, я бы молча тебя…

– Не груби.

– Трахать – не грубость, а моё постоянно желание. Иди ко мне, пташка. Или снова скажешь, что не хочешь? Лапала только что с удовольствием.

– Я не… Возможно…

Не находит адекватно оправдания, вздыхает. Опускает плечи и двигает ко мне. Подступает медленно, как дикий зверек. Решая: стоит драпануть или можно довериться.

Поэтому перехватываю её до того, как неправильный выбор сделает. Вскрикивает, когда в меня врезается. Ладонями задницу сжимая, подтягивая ближе.

– А теперь поцелуй меня, пташка.

Мнётся, будто впервые. Как девственница отводит взгляд. Не зря миллиард раз гонял мысль о том, что Ника охренеть какая невинная. Во всём, что постели и отношений касается.

И не важно, что не был у неё первым.

Последним стану.

Ника тянется, несмело охватывает лицо ладошками. Жжет кожу, когда трет пальцы о мою бороду. По венам разряды, дурманящее желания. Нагнуться и самому взять всё, что хочется.

Но вздыхаю, последнюю крупицу терпения подбираю. Если сейчас пташка…

Прижимается губами к моим, сминает несмело. Так нежно, что походит на пытку. Отличное средство, чтобы меня в могилу свести. Касаниями, неспешностью.

Нежностью, блядь.

– Ох.

Стонет, когда давлю на её затылок. Показываю, как мне больше нравится. И тут же моментальный отклик получаю. Когда соски сквозь платье выпирают, двумя шипами царапают.

– Саид, - всхлипывает, когда потираю их, а после сдавливаю.

– Какого хрена без белья ходишь? – сильнее пальцами перетираю, мозги отбивает. – Все увидеть могут.

– Я не… Никто и не смотрел туда. И я… - произносит тихо, как зверя заговаривает. Касается моей ладони, отводя. Но не спорит, когда просто поглаживаю. – Грудь болит, неудобно в лифчике.

– Мне теперь тебе баб в охрану искать?

– Я в кофте ходила, никто и не заметил, Боже. Не может всё быть так, как ты хочешь. Я беременна, придется привыкать к другому.

– Скажи это, - приказываю, задирая юбку. Хоть трусы натянула, которые теперь лишние. – Ну?

– Я не… Что ты хочешь услышать? – переспрашивает, когда подталкиваю к кровати. Опускаю медленно, слежу, чтобы весом не придавить. – Я не понимаю.

И глаза затуманены. Вскидывается, когда пояс платья тяну. Раскрываю, словно подарок. Любуюсь стройным телом, которое гусиной кожей покрывается. Реагирует на меня.

Приподнимаюсь, хочу лучше рассмотреть. Не так много подобное получалось. Особенно в последнее время. А теперь Ника лежит передо мной, не спорит, не заикается.

Только изнывает от желания.