Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Сумасшедший длинноволосый цыганский дед читал нечаянному ночному столичному гостю хорошие русские стихи.

Причем – на самом что ни на есть русском языке.

И на каком русском!

Да что там язык…

…Даже сквозь плотную мутную вату высушенного алкоголем Вовкиного головного мозга начинало пробиваться неминуемое осознание того медицинского факта, что этот птичий старикан читает стихи какого-то великого, – по настоящему великого! – русского поэта, которого он, Вещевайлов, часами способный декламировать по памяти свои и чужие тексты, – просто тупо не знает.

А такого

не могло быть, поскольку не могло быть никогда: стихи были Вовкиным хлебом и постелью, они были вином, которое он пил, воздухом, которым он дышал.

И поэтому он был способен читать их везде: даже в сортире плацкартного вагона пассажирского поезда Махачкала – Москва, само пребывание в котором могло приравниваться к настоящему трудовому или боевому подвигу.

Потому как требовало от ехавшего этим поездом простого советского человека нереального мужества и героизма.

Просто – жизнь как свершение.

Там даже дагестанцы задыхались, что уж про остальных-то говорить?!

Если только про то, что в нашей жизни – всегда есть место настоящему подвигу…

Я вот, к примеру, как человек абсолютно негероический, тогда всю дорогу старался туда просто тупо не заходить, предпочитая мочиться в тамбуре. Предварительно за каким-то хером выпросив у сходящей с ума от жары и испарений молоденькой дагестанской проводницы универсальный ключ от вагонной двери.

Ну, чтобы, значит, по дурацкой столичной привычке, прямо на пол не гадить.

Девушка, конечно, немного поудивлялась, – но ключ все-таки дала.

И правильно.

На фиг он ей самой-то, этот ключ?

Особенно, если эта самая дверь, по причине давно и безнадежно сломанного замка, все одно никогда не запирается?!

Там еще раньше, говорила несчастная дагестанская девушка, – проволочка была такая специальная, ею ручку прикручивали, чтобы никто случайно на ходу не выпал.

Потом и она пропала.

Спиздил кто-то, наверное…

…Можете себе представить, каким в этом вагоне был туалет?!

Ага.

А Вещевайлов мог там читать стихи!

Понимаете?!

И – ладно еще, если б хорошие.

Так ведь нет!

Он там тощий сборничек Игоря Волгина изучал, – помните, я вам про этого, так сказать, поэта, в предыдущих главах докладывал?!

Ну, мой бывший репетитор.

Параллельно – глава литературного объединения «Луч» Московского Государственного Университета.

Не хрен собачий.

Вот Вовка и готовился, так сказать, к встрече с любимым руководителем любимой университетской поэтической студии.

Я б на месте Игоря Леонидовича обиделся, врать не буду.

Особенно на фразу «любую субстанцию надобно постигать в соответствующем ей антураже».

Гностик, твою мать.

Философ, можно сказать, античный.

Любомудр.

Ага.

Недоделанный…

…А тут – совершенно точно «большие стихи».

А он их – ни ухом, ни рылом.

Да быть такого не может!

Начал прислушиваться…

Нет.

Незнакомый текст.

Ни разу не сталкивался.

А вот манера…

Нет, даже не манера чтения, манера самого стихосложения, сложения слов в строчки, словописания: тяжелая, крутящаяся, перетекающая, как река, записанная словами, – изящная

и «черноземная» одновременно…

У Вовки мелькнула безумная мысль.

Нет: не может быть!

Он прокашлялся.

Птичий старик остановился, внимательно вглядываясь в игру живых бликов костра на лице случайного гостя своими безумными влажными глазами.

– Сестры, тяжесть и нежность, – начал Вовка хриплым от волнения голосом, и старик – сразу затанцевал, замахал руками-крыльями, завыкрикивал слова продолжения…

…одинаковы ваши приметы.Медуницы и осы тяжелую розу сосут.Человек умирает, песок остывает согретый,И вчерашнее солнце на черных носилках несут.

И – вдруг остановился выжидательно…

…Вовка, холодея, продолжил:

– Есть иволги в лесах, и гласных долгота…

Старик презрительно фыркнул.

Было ясно, что текст ему стопроцентно знаком, но вот – почему-то сегодня не нравится…

Не канает.

Ага.

– Куда мне деться в этом январе? – робко вздохнул Вещевайлов.

На этот раз старик оказался – куда более благосклонен.

Он – даже не продолжил за Вовкой, а начал с самого начала.

Куда мне деться в этом январе?Открытый город сумасбродно цепок…От замкнутых я, что ли, пьян дверей? —И хочется мычать от всех замков и скрепок.И переулков лающих чулки,И улиц перекошенных чуланы —И прячутся поспешно в уголки…

…Старик неожиданно остановился.

Посмотрел в Вовкину сторону еще более безумными глазами.

А потом – заплакал и убежал.

– И выбегают из углов угланы, – ошарашенно закончил за него Вещевайлов и немедленно отправился на поиски хотя бы одной живой души, которая ему всю происходящую муть хоть немного бы да объяснила.

А то ведь – так и умом недолго тронуться…

Не дело это, господа, – чтобы вот так.

Ой, не дело…

…Надо сказать, что Вовка, естественно, перед тем, как отправиться на поиски живых душ, судорожно дохлебал остатки содержимого бутылки, а потом, обыскав стоящий неподалеку стол, обнаружил там еще одну, почти что нетронутую.

Так что поиски происходили уже в более комфортном, хоть и слегка встревоженном душевном состоянии.

И, разумеется, – просто не могли не увенчаться успехом.

Насчет живых душ было, конечно, непросто, но вот родственную Вовка – отыскал.

В лице довольно чутко спящего молодого цыгана Эдика.

Напоил его трофейной Массандрой и, типа между делом, поинтересовался насчет странного старика.

– А, – неожиданно огорчился будущий столичный артист, – ты деду Ёсе вина наливал, да?! Ай, напрасно! Ай, долго не успокоится! Он что, убежал, да?!

Поделиться с друзьями: