Игра судьбы
Шрифт:
Она отвела глаза, покраснев.
— Нет, я не голодна.
Жаль, подумал он, наливая себе стакан виски.
Они оказались на противоположных концах стола перед камином, в центре которого лежала колода карт.
— Игра? — спросила она, когда Аид потянулся за картами.
— Покер, — ответил он, открывая коробку и тасуя карты.
Она перевела дыхание.
— Ставки?
От ее вопроса воздух сгустился, и Аид улыбнулся.
— Моя любимая часть. Скажи мне, чего ты хочешь.
— Если я выиграю, ты ответишь на мои вопросы.
Он знал, что она на это поставит.
— Договорились, —
Если она и была шокирована, то никак этого не показала.
— Ты хочешь раздеть меня?
— Милая, это только начало того, что я хочу с тобой сделать.
Неужели он вообразил изгиб ее губ?
— Один выигрыш равен одному предмету одежды?
— Да, — сказал он, разглядывая ее платье — этот великолепный кусок атласной ткани. Он надеялся, что это была единственная вещь, которую она носила. Затем ее рука привлекла его внимание, коснувшись цепочки ожерелья там, где она опускалась между грудей.
— А что насчет драгоценностей? Ты считаешь это раздеванием?
Он отхлебнул из своего стакана.
— Зависит от обстоятельств.
— От каких?
— Я могу решить, что хочу трахнуть тебя в этой короне.
Теперь по ее ухмылке нельзя было догадаться; она изогнулась на ее прекрасном лице, полном озорства.
— Никто ничего не говорил о сексе, лорд Аид.
— Нет? Жаль.
Она наклонилась над столом, открывая ему полный обзор своей груди. Он мысленно застонал.
— Я принимаю твою ставку.
Его брови приподнялись.
— Так уверена, что победишь?
— Я не боюсь тебя, Аид.
Никогда, подумал он. Он никогда бы не захотел, чтобы она боялась его, даже в самые мрачные моменты его жизни. Проблема была в том, что она никогда не видела его таким — сердитым, агрессивным и жестоким. Истинность этого заявления еще предстоит выяснить.
Персефона вздрогнула.
— Холодно? — спросил он, сдавая первую раздачу.
— Горячо, — прохрипела она и улыбнулась, ее глаза были полны страсти.
Аид выложил свои карты — пару королей.
Именно сжатие ее губ сказало ему, что она проиграла, и он получил подтверждение, когда она выложила свои карты. Он улыбнулся, и похоть пробежала по его венам, прямо к члену. Он оценивал ее, не торопясь сканируя ее тело, решая, что бы он взял.
— Полагаю, я возьму ожерелье.
Когда она потянулась, чтобы расстегнуть его, он остановил ее.
— Нет, позволь мне.
Она уронила руки на колени, когда Аид приблизился. Его пальцы покалывало, когда он собрал в ладони ее густые волосы, перекидывая их через плечо. Он расстегнул цепочку, позволив металлу упасть между ее грудей, наслаждаясь тем, как она вдохнула, когда он поцеловал ее ключицу.
— Все еще горячо? — спросил он у ее кожи.
— Настоящий ад.
Он практически чувствовал запах ее похоти.
— Я мог бы освободить тебя из этого ада.
Его губы прошлись вверх по изгибу ее шеи.
— Мы только начали, — прошептала она.
Его разочарование было тяжелым, но все же не таким обременительным, как нарастающее давление в его члене. Он выдавил из себя смешок и отстранился, уже думая о том, что он попросит дальше.
За исключением того, что Персефона победила.
Она
ухмыльнулась, выкладывая карты на стол.Аид был недоволен, больше всего на свете он был нетерпелив. Он хотел ее обнаженной, распростертой перед ним. Он хотел быть по самые яйца внутри нее.
— Задавай свой вопрос, богиня. Я горю желанием разыграть еще одну комбинацию.
Он знал, что она скажет, и хотел поскорее покончить с этим.
— Ты спал с ней?
Он ненавидел этот вопрос, потому что он напоминал ему о другой версии его самого. Той, которая казалась безнадежной и бесстрастной. Той, которая стремилась возродить любое чувство принадлежности и потребности, и он обратился к Минфе. Он не был горд, но знал, что она была бы согласна.
Это было решение, о котором он сожалел, не только из-за своей неискренности, но и потому, что был несправедлив к ней. Он дал ей надежду, когда у него не было намерения устанавливать с ней отношения, и это было именно то, чего она ожидала, и после их соединения он сказал ей, что она никогда не будет сидеть рядом с ним как королева.
Поэтому он ответил на вопрос с горьким привкусом на языке.
— Однажды.
Она заметно побледнела, и Аид внезапно понял, какие эмоции Персефона вложила в этот вопрос. Для нее это что-то значило, что он был с этой женщиной, но означало ли это, что она откажет ему?
— Как давно это было?
— Очень давно, Персефона.
Он не мог просить ее подождать ответа еще один раунд. Это казалось несправедливым, когда это было так важно для нее.
Услышав это, она отвела взгляд.
— Ты… злишься? — спросил он.
— Да.
Он был удивлен ее честностью, удивлен, когда она встретилась с ним взглядом и выразила свое замешательство.
— Но… я точно не знаю, почему.
Он попытался представить, что, должно быть, происходит у нее в голове, но когда он поймал себя на том, что думает о том, как она трахается с другим мужчиной, он решил, что это неправильный образ действий. Эта мысль только усилила его ярость. Поэтому вместо этого он сосредоточился на картах, сдавая другую комбинацию.
На этот раз он победил и откинулся на спинку стула, рассматривая сидящую перед ним богиню. Забирать было особо нечего, но ему нравилось не столько то, что он снимал с неё. Это было напряжение, которое воспламенило воздух между ними, пока он размышлял, а она ждала. Наконец, он встал, и Персефона выпрямилась, когда он приблизился, вытянув шею, чтобы выдержать его взгляд.
— Я возьму серьги, моя дорогая.
Она не дышала. Он знал, потому что, когда он наклонился к ней, ее грудь не двигалась, поэтому, когда его губы коснулись ее уха, он прошептал:
— Дыши.
И он был вознагражден ее резким выдохом. Он продолжил обхватывать губами ее серьги и вытаскивать их из ушей, ловя их тыльной стороной ладони. Как только они вышли, он провел языком по этому месту и прикусил его зубами, отметив, что ее руки вцепились в край стола.
Возвращаясь на свое место для следующего раунда, он молился Судьбе, которая подарила эту женщину и могла забрать ее, чтобы это был последний раунд. Позволь мне забрать ее. Здесь, сейчас, на этом самом столе, где они договорились торговаться за одежду, ответы и всю оставшуюся жизнь.