Игра теней

— Сегодня выходной, я бы не хотела испортить себе настроение с утра, — сказала она, когда готовые тосты уже лежали на тарелках, а от чашек с кофе поднимался пар, — себе и тебе тоже.

— Мне что воскресенье, что среда, когда у тебя такое лицо, — резко ответил Пырьев.

— Хорошо, — Сима села за стол. — Что тебя интересует?

— Ты разлюбила меня? — спросил Олег и, улыбнувшись, посмотрел на жену.

— Я? Тебя?.. — она не ожидала такого прямого вопроса.

— Да, ты — меня.

— Пырьев, это глупо, — отхлебнув обжигающий кофе, заметила Сима.

— Глупо терпеть присутствие друг друга. Если ты со мной только потому, что считаешь себя обязанной из-за отъезда, то не стоит. — Олег, вопросительно глядя на Симу, вытащил из пачки сигарету, протянул ее ей. Она молча взяла сигарету, закусила ее в зубах, слишком крепко зажав фильтр. Олег поднес зажигалку к дрожащему кончику ее сигареты и прикурил сам. — Я взрослый человек и, заметь, мужчина. Поэтому никогда бы не дал уговорить себя на авантюру. Я был уверен в успехе.

— Ты оказался пророком, — усмехнулась Сима.

— Я перестал понимать твои интонации. Ладно. Давай ближе к делу. Я все пойму, только без вранья и долгих вступлений.

Сима поняла, что это должно произойти или сейчас, или никогда. Она подбирала слова, чтобы лучше объяснить свое состояние, перемены, произошедшие с ней.

Она сидела, помешивая ложечкой давно растворившийся сахар, не ощущая, как слезы бегут по щекам. Ей вдруг стало невыносимо жаль Пырьева, которого она затащила на край света, а теперь собиралась безжалостно бросить, а ведь собиралась.

— Я полюбила другого мужчину, — Сима произносила слова, а они не желали сходить с языка и застревали у нее в горле. Кажется, даже голос стал другим — это был не ее голос. Это вообще была не она.

— Когда ты это поняла? — Олег выпускал дым, наблюдая, как серое облачко медленно растворяется в пространстве кухни.

— Недавно. Я не знаю, как это получилось. Сама от себя не ожидала, — глубоко вдохнув дым, она задержала его в легких. Это была спасительная пауза, за время которой она должна подобрать нужные слова.

— Не нужно ничего объяснять, — Пырьев смотрел на Симу, и она не видела в его взгляде ни злости, ни ревности. В них была грусть, тоска. Она была зеленая, именно зеленая, хотя за стеклами очков были привычные глаза совсем иного цвета. Однако именно в этот момент Сима отчетливо поняла, что тоска может быть только зеленой. Не голубой, как бескрайнее небо, не красной, как сама любовь, не желтой, как неуловимый солнечный зайчик, а именно зеленой — цвет безразличия и глубокой депрессии, засевшей там, где никто кроме ее хозяина не может ее прочувствовать до конца и помочь тоже не может.

— Олег, нам нужно что-то решать, — Сима нашла в себе силы продолжать.

— Как скажешь, так и будет, — он оставался внешне абсолютно спокойным, хотя только он сам знал, чего ему это стоило. Еще несколько дней назад Пырьев сказал себе, что в любой ситуации они должны поступать, как цивилизованные люди. Он следовал данному обещанию, хотя применить его к возникшей ситуации было очень непросто.

— Он получил работу в Мельбурне. Снял квартиру. Я на днях перееду к нему. На развод пока подавать не будем. Я боюсь, что это может помешать.

— Кому?

— Тебе.

— Хорошо, делай как знаешь, а я поживу здесь немного, а потом сниму что-то площадью поменьше, — ответил Олег, еще не до конца осознавая, что это происходит с ними.

— Мне очень жаль, — тихо произнесла Сима, пытаясь вложить в эту короткую фразу искреннее сожаление.

— Мне тоже.

— Мы останемся друзьями, — сказала Сима, но, увидев улыбку, мелькнувшую на лице Пырьева, растерялась. — Что ты улыбаешься?

— Попытался представить себя в роли вашего друга.

— Я хочу сказать, что у нас могут быть нормальные отношения и нам не стоит вычеркивать друг друга из жизни. Я не хочу забывать годы, которые мы провели вместе.

— Если это поможет тебе в жизни, пожалуйста, — поднимаясь из-за стола, произнес Олег.

Сима проводила его долгим взглядом, не зная, что еще сказать. Она не ожидала, что все будет так просто. Только почему-то на сердце было больно. Она поняла, что Пырьев достоин лучшей участи. Она предала его любовь, их планы. Одно утешало — Олег не пропадет. За то время, что они провели за границей, она убедилась в этом не один раз. И его успехи на работе, в общении были тому подтверждением. Сима искала причины для оправдания своего поступка. Он уже казался ей совершенно безрассудным, с непредсказуемыми последствиями. Как она могла? Почему она позволила себе поверить словам Рода?

Она позвонила ему через три дня после возвращения с конференции. Трубку сняли сразу, как будто ожидали звонка. В первое мгновение, услышав голос Рода, Сима растерялась, покраснела и чуть было не нажала кнопку отключения.

— Сима, это ты! Я знаю, это ты! Я слышу твое дыхание, я не могу ошибаться! — уверенно произнес Род. — Говори, ради бога, говори! Сима!

— Здравствуй, — тихо ответила Сима на эту полную энергии и страсти тираду.

— Три дня показались мне тремя годами. Я никогда не думал, что ждать — это так невыносимо.

— Невыносимая Сима.

— Что? Я не понял.

— Это я упражняюсь, вспоминая родной язык, — усмехнулась Сима.

— Когда мы увидимся? — без предисловий спросил Род. — Ты ведь хочешь встретиться?

— Да.

— Я приеду в субботу…

— Хорошо, приезжай.

Симе казалось, что с того дня прошло так много времени. Не месяц, а годы. Только за последнюю неделю она два раза встречалась с Родом, который переехал в Мельбурн, снял квартиру и ждал ее прихода. Она умудрялась пропадать из дома на какое-то время не только в выходной, и как ей казалось, совершенно не вызывая подозрений у Олега. Любовь делает нас слепыми, и Олег, конечно, догадывался: с Симой что-то происходит. Он уже был уверен, что именно, но боялся ставить точку, говорить об этом. Все же этот разговор состоялся.

Теперь обоим было тяжело оставаться дома. Олег переоделся и заглянул на кухню, где Сима сидела в той же позе, на том же месте.

— У меня сегодня несколько встреч, — по привычке отчитался он, но, спохватившись, добавил: — Надеюсь, мне можно уже не спешить домой к обеду?

— Я приготовлю, — ответила Сима.

— Конечно, конечно, ты можешь это сделать, но, заметь, лично для меня ничего делать не нужно.

Когда Сима осталась одна, ей вдруг стало невыносимо от окружившей ее тишины. Обычно Олег по утрам слушал музыку: они купили музыкальный центр, о котором он давно мечтал в ***торске и теперь при любой возможности наслаждался совершенно новым качеством звучания любимых исполнителей. В воскресенье он устраивал Симе культурно-просветительную программу по утру: Барбара Стрейзанд, Сара Брайтмен, оркестр Поля Мориа или концерт Клаудермана. При этом Олег обязательно рассказывал что-то интересное о них, и Симу всегда удивляло, откуда он все это знает? Она пила приготовленный им кофе, хрустела поджаренными тостами и вместе с ними поглощала интересную информацию. Ей нравилось стремление Олега расширять область ее познаний в мягкой, ненавязчивой форме. Почему-то вспомнилось желание Саши Ивановского подтягивать ее до своего недосягаемо-высокого уровня. И делал он это не всегда дипломатично, порой унижая, причем совершенно осознанно. Он считал, что через отрицательные эмоции возможен кратчайший и самый эффективный путь к знаниям. Симу передернуло — она на минуту окунулась в то состояние угнетения, в которое вгоняла ее методика Ивановского. Интересно, почему она снова сравнивает? Она только и делает последнее время, что сравнивает: Сашу с Олегом, Олега с Родом — ералаш получается. Сима разозлилась на себя за то, что в создавшейся ситуации принялась перечислять достоинства Пырьева.