Игра в безумие. Прощай, сестра. Изверг

Один из них, один среди них — это тип по имени Клиффорд. Где-то среди людей, которые спешат и улыбаются, движется ненормальный тип. Где-то среди тысячи зрителей в кинотеатрах может быть убийца, глядящий на экран.

Где-то на скамеечке, среди шепчущих и целующихся влюбленных может поджидать он наедине со своими грязными мыслями. Где-то среди открытых улыбающихся лиц, среди взлетающих при разговорах в холодный воздух струек пара расхаживает он со сжатыми зубами.

Клиффорд.

Сколько Клиффордов в таком огромном городе?

Сколько Клиффордов в телефонной книге? Скольких Клиффордов нет в телефонной книге?

Перетасуйте колоду карт-Клиффордов, раздайте их и вытяните одного, любого Клиффорда.

Но время для мыслей о Клиффордах было неподходящее.

Это было время для прогулок на природе, где свежий воздух вам щиплет лицо, где под ногами шуршат сухие листья, и деревья наряжены в ослепительные цвета. Это было время трубок из можжевелового корня, время твидовых пиджаков и наливных румяных яблок. Было время для мыслей о вкусном ужине, хороших книгах, теплом одеяле и плотно закрытых окнах, хранящих от зимней стужи.

Время было не для Клиффорда, не для убийств…

Но убийство произошло, а в уголовной полиции работали парни с холодными взглядами, которым никогда не было по семнадцать.

Но Клингу семнадцать когда-то было.

Он направился к кассе, где меняли мелочь. Человек в зарешеченном окошке разглядывал какой-то комикс. Клинг заметил, что это был один из самых дурацких образчиков в своем роде, который лежал в каждом ларьке и в котором речь шла о вдове, страдавшей неизлечимым склерозом.

Кассир поднял глаза.

— Добрый вечер, — поздоровался Клинг.

Кассир подозрительно уставился на него.

— Добрый вечер.

— Можно вас кое о чем спросить?

— Смотря о чем, — ответил кассир.

— Ну…

— Если вы собираетесь меня грабить, молодой человек, так забудьте об этом, — посоветовал кассир. — Овчинка выделки не стоит, и потом полицейские в нашем городе знают свое дело, так что далеко вам не уйти.

— Спасибо за совет, но грабить вас я не собираюсь.

— Чудненько. Меня зовут Рут. Сэм Рут. Приятели именуют это место «будкой Рута». Чем могу служить?

— Ночью вы работаете?

— Иногда. А что?

— Я хотел бы разыскать одну девушку, которая обычно садилась в поезд на этой станции.

— Тут в поезда садится уйма молоденьких девчат.

— Эта девушка обычно приходила между десятью и половиной одиннадцатого. Вы когда работаете?

— Когда я работаю в вечернюю смену, прихожу в четыре и ухожу в полночь.

— Значит, около десяти вы здесь.

— Мне так тоже кажется.

— Она блондинка, — продолжал Клинг. — Очень красивая блондинка.

— Вон там внизу в пекарне работает одна блондинка-вдова. Та приходит сюда каждый вечер в восемь.

— Эта девушка совсем юная, ей семнадцать.

— Семнадцать, говорите?

— Да.

— Не припоминаю, — сказал Рут.

— Подумайте еще!

— О чем? Я ее не помню.

— Она очень красива. Если вы ее видели, то забыть не могли. Прекрасная фигура, большие голубые глаза, ну просто нет слов!

Рут прищурился.

— Эге, — сказал он.

— Что?

— Припоминаю. Хороша штучка. Да, уже припоминаю.

— Когда она приходила?

— Обычно в десять двадцать пять. Точно, я уже вспомнил. Всегда проходила на платформу к центру. Обычно я наблюдал за ней. Чертовски хороша. И ей только семнадцать, говорите? Выглядит она намного старше.

— Только семнадцать. А вы уверены, что говорите о той самой девушке?

— Послушайте, откуда мне знать? Эта блондинка приходила обычно в десять двадцать пять. Раз попросила меня разменять ей десятку, вот я ее и запомнил. Нам нельзя менять деньги крупнее, чем два доллара, хотя большинство таких не носит. Говорят, они приносят несчастье. Предрассудки — большое зло, — покачал головой Рут.

— И вы ей разменяли? — спросил Клинг.

— Из своих. Потому я ее и помню. Она мне так мило улыбалась. Эта девушка умела улыбаться. Да, точно, это была она. Обычно уезжала в центр поездом в десять тридцать.

Рут достал часы. Покачал головой и засунул их назад.

— Да, она ездила поездом в десять тридцать.

— Всегда?

— Всегда, когда я ее видел, она садилась в один и тот же поезд. С тех пор, как я разменял ей десятку, она мне всегда улыбалась. Да, было на что посмотреть, это точно. Таких буферов я в жизни не видел.

Клинг оглянулся, стенные часы показывали 10.06.

— Если я сяду в поезд в десять тридцать, — спросил он, — где я окажусь после получаса езды?

— Откуда я знаю? — удивился Рут и задумался. — Но я могу вам подсказать, как это выяснить.

— Да?

— Езжайте сами, — сказал Рут.

— Спасибо.

— Не за что. Рад был помочь, — ответил кассир и снова погрузился в комикс.

Поезд тащился через центр города, со скрежетом тормозя на знакомых станциях. Клинг разглядывал пейзажи, мелькавшие за окном вагона. Город был большим и грязным, но если вы в нем родились и выросли, он стал частью вашего существа, как печень или органы пищеварения. Он разглядывал город и одновременно следил за стрелками часов. Поезд ринулся в туннель и проник в утробу мегаполиса. Клинг сидел и ждал. Пассажиры выходили и входили. Клинг не спускал глаз со стрелок.

В одиннадцать ноль два поезд остановился на подземной станции. Предыдущая остановка была в десять пятьдесят восемь. Как бы там ни было, в расчет приходилось принимать обе станции. Он вышел из поезда и поднялся наверх, очутившись в центре Айолы.

Дома вздымались к небу, пронзая ночь пестрыми пятнами красного, оранжевого, зеленого и желтого света. На углу был магазин мужской одежды, пекарня, стоянка такси, магазин женского платья, на противоположной стороне улицы — автобусная остановка, подъезд кинотеатра, кондитерская, китайский ресторан и бар. Все эти заведения и вывески были как близнецы схожи с такими же, рассыпанными по всему городу.

Он тяжело вздохнул.

Если Дженни встречалась со своим приятелем здесь и если ее приятеля зовут Клиффорд, прочесать этот район — что искать иголку в стоге сена.

Он снова спустился в метро, на этот раз сев в поезд, идущий в обратную сторону. Вышел на первой остановке и подумал, что Дженни с тем же успехом могла выйти и здесь.

Магазины и вывески на улице были неотличимы от тех, которые он только что видел. Торжественный осмотр соблазнов большого города. Черт возьми, эта остановка почти точно такая же, как предыдущая. Почти — но не совсем.