Игра в «Городки»

— Обязательно, ребятки, очень обязательно! Он нам обещал дать в сопровождение гаишную машину до самой Караганды! Пролетим — не заметите!

Аргумент сильный. Поехали ужинать. Гаишник — очаровательный дядька, жена-дети обожают «Городок», дом — красивый, уютный. Входим в гостиную — стол пустой. Красиво сервированный, но пустой. Гаишник говорит почти без акцента:

— Мы будем кушать бишбармак! А уже потом манты-шманты и все остальное. Бишбармак любит чистый стол!

В районе солнечного сплетения сладко засосало. Илюха сглотнул слюну:

— Ну, мы в принципе уже готовы.

И Ключев, потирая руки, попытался пошутить:

— Как говорится, «а где же булочка, спросил солитер»?

Гаишник ему серьезно ответил:

— В интеллигентных казахских семьях бишбармак едят без хлеба.

Голодный Илюха говорит:

— Ну, мы в принципе готовы и без хлеба!

Гаишник доброжелательно-укоризненно посмотрел на Илюшу и сказал:

— В интеллигентных казахских семьях перед тем, как кушать бишбармак, принято помыть руки.

Помыли. Ключев тихо причитал:

— А я бы с удовольствием похавал и в НЕинтеллигентной казахской семье. У рядового сотрудника ГАИ!

Сели за стол. Подали огромное блюдо с бишбармаком.

И хозяин вдруг почему-то резко «включил аул», то есть заговорил с сильным казахским акцентом:

— Для бишьбармака ми пакупаем три сорта мяска — баранина, говядина и конинка. Сегодня ми будем кушат казахский бишебармака, называется «ЕТ»! Скажи громко — ЕТ! — вдруг обратился он к Кпючеву.

— Ет! — отрапортавал Ключев.

— А теперь ты, дорогой, пошалюйста!

— Ет, — ответил я.

— А теперь господин Илья, пошалюйста!

— Ну, Ет, — буркнул Илюха.

— Ай, молодцы, слюшай! Еще бишбармак не кушали, а уже по-казахски заговорили! — закричал хозяин и захлопал в ладоши. — Извините, что отвлекся, — сказал гаишник и продолжил: — Я два с половиной часа варю мяско, а жена с дочкой делают тесто-шместо для лапша и лепят из него типа ромбики такие…

Бедный Ключев не выдержал, потянулся вилкой к блюду с бишбармаком. Хозяин громко хлопнул ладонью по столу, но ласково сказал:

— Нет-нет, уважаемый! Не обижай, а! В интеллигентных казахских семьях бишбармак принято кушать руками!

Вот смотри: берешь правой рукой отдельно кусочек лапша и уже этим кусочком берешь мяско. Потом правой рукой макаешь это все в подливка и кушаешь. Во-о-т так, — и он показал, как все это делать правой рукой.

Ключев попытался повторить. Кусок мяса упал на пол, а ромбик лапши повис у него на лацкане пиджака, как военный знак различия до введения погон. В нависшей тишине, выдержав паузу, он аккуратно протер рот салфеткой и медленно с расстановкой сказал:

— А я слышал, что в интеллигентных казахских семьях — (слово «интеллигентных» он очень выделил), — бишбармак едят… Л Е В О Й рукой!

Я обожаю Казахстан! После этих гастролей мы много раз возвращались в этот замечательный край. И нас там все очень любили! Все! Ну, кроме казахских гаишников, наверное…

Ключеву категорически нельзя было пить. Даже ста граммов вина, даже кружки пива. Перевоплощение наступало у него за секунду, даже быстрее. Он еще не успевал поставить рюмку на стол, а уже становился другим человеком. Как в фильме ужасов.

Я заинтересовался «Феноменом Ключева» с научной точки зрения. Однажды мне попалась статья под названием «Синдром патологического опьянения». Цитирую ее фрагмент дословно: «Патологическое опьянение — это острое, кратковременно протекающее психотическое расстройство при приеме алкоголя (как правило, минимальных доз), представляющее собой форму сумеречного помрачения сознания, которое характеризуется внезапным возникновением искаженного, бредового восприятия обстановки в сочетании с тревогой, страхом, гневом, яростью и агрессивными действиями в отношении окружающих…» Дальше — больше: «Нередко, находясь в этом состоянии, человек выкрикивает отдельные слова: „шпион, фашист“ — и короткие фразы, например: „Вы окружены!“». Честно говоря, я заподозрил автора в близком знакомстве с Ключевым.

Милейший, тишайший Ключев как-то вместе с нами был на банкете в Анапе. Прием устроили в нашу честь отцы города. Это была середина 90-х. На сцене еще не до конца перестроенного в ресторан летнего кинотеатра стоял длинный стол, покрытый белой скатертью и сервированный человек на двадцать. За столом сидели местные чиновники с женами и несколько авторитетных мужчин в спортивных костюмах. Один из них сказал, протягивая руку:

— Кто же не любит знаменитую программу с Ильей Олейниковым и Юрием НИКУЛИНЫМ?!

Хотелось поскорее начать трапезу, но все шло как-то вяло, медленно, разговор не клеился, с бутылок водки стекали ледяные капельки, она потела на глазах и просилась наружу — в рюмки. Но никто не пил, видно, ждали, кто скажет первым тост. И Ключев решил всех выручить. Он наполнил рюмку, встал и спросил Илью:

— Илья Львович, вы не возражаете?

Илюха слегка развел руками, кашлянул, покачал головой, мол: «Ну, не знаю, не знаю…»

Он работал с Ключевым давно. А я впервые видел Саню с рюмкой в руках…

Тост Ключева:

— Дорогие друзья! Вы — люди, которым Анапа доверила себя! В ваших руках — ключи не только от города, но и от наших сердец! Но сначала мне бы хотелось сказать о моих товарищах, коллегах и — смею робко надеяться — друзьях. Дорогие Илья Львович и Юрий Николаевич!

Спасибо вам! Спасибо за эту возможность стоять с вами на одной сцене и ощущать, как слава и любовь народа, витая над сценой, нечаянно задевают и меня краешками своих крыльев… Я был ленинградским мальчишкой, когда однажды меня взяли на концерт великого Аркадия Райкина. Вы удивитесь, но я не смеялся! Я был потрясен! Я… плакал.

Я плакал, но это были слезы счастья. Счастья от того чуда, которое творил гений на моих глазах!.. Прошло много лет.

И вот сегодня мне как будто вернули мое детство. Я почувствовал то же, что и тогда, — счастье. Счастье стоять с вами на одной сцене и твердить себе: «Не лажай, Саша! Ведь нечистая нота может отвлечь людей и разрушить то чудо, которое творят на твоих глазах преемники Райкина!» За вас! За ваш великий трагикомический дар, за невозможность представить вас друг без друга! Ура!!!