Игра в имитацию

В окружающей темноте насыщенно-зелёные глаза Торпа кажутся абсолютно чёрными, и его пристальный взор неизбежно вызывает тянущий спазм внизу живота.

А почему, собственно, она так упорно сопротивляется? В прошлый раз ведь было совсем неплохо — нет ничего зазорного в том, чтобы повторить. Вдобавок чертов профессор прямым текстом дал понять, что тот случайный секс совершенно ничего не значит — и он точно не станет донимать её собственными неуместными чувствами.

Вполне приемлемый вариант.

Да, есть вероятность, что Торп прямо или косвенно причастен к исчезновению студенток. Но Аддамс бы солгала, сказав, что идея трахаться с возможным преступником абсолютно неприемлема. Угроза приятно будоражит кровь. Вызывает стойкое жгучее возбуждение и неуклонно нарастающую пульсацию между бедёр.

Поразмыслив несколько секунд, она сама расстёгивает пуговицу на шортах и тянет вниз язычок молнии. Ксавье самодовольно усмехается — отчаянно желая стереть с его лица это напыщенное выражение, Уэнсдэй протягивает руку, и тонкая бледная ладонь слегка сжимает очевидное свидетельство его возбуждения сквозь плотную ткань брюк. Показная спесивая маска мгновенно слетает. Он шумно втягивает воздух сквозь плотно стиснутые зубы и запрокидывает голову, рефлекторно подаваясь навстречу её порочным прикосновениям. Отлично.

Добившись желаемой реакции, Аддамс мстительно быстро отстраняет руку.

Торп едва не шипит от возмущения — но сдерживается, памятуя о присутствии охранника. Она триумфально усмехается самыми уголками губ.

А в следующую секунду его широкая ладонь властно ложится на её затылок, притягивая ещё ближе, пока вторая рука проникает в узкие кожаные шорты. Уэнсдэй невольно вздрагивает, ощутив прикосновение пальцев к клитору сквозь тонкую ткань нижнего белья. Нервные окончания мгновенно пронзает мощным импульсом — словно разрядом тока, и она шире расставляет ноги, облегчая ему доступ. Пальцы Ксавье скользят дальше, отодвигают в сторону промокшее кружево, касаются нежных складочек, собирая горячую влагу… Oh merda. Её сиюминутно бросает в жар — приходится до крови закусить губу с внутренней стороны, чтобы сдержать стон.

Осознание, что они действительно делают такое всего в паре метров от бестолкового охранника, вызывает мощный всплеск адреналина, многократно усиливающий яркость ощущений. По артериям струится жидкий огонь, разгоняя сердечный ритм до тахикардии и заставляя Аддамс нетерпеливо подаваться бёдрами навстречу его руке. Градус возбуждения разом подскакивает до критической отметки.

Благо, Торп не настроен медлить — уже в следующую секунду она чувствует, как длинные пальцы уверенно проникают внутрь. Движение выходит слишком грубым и стремительным, но лёгкая секундная боль только усиливает упоительное ощущение наполненности. Пульсация мышц распространяет волны сокрушительного удовольствия по всему телу. Он умело изгибает пальцы, вскользь задевая точку наибольшего скопления нервных окончаний — и острое напряжение мгновенно возрастает. Уэнсдэй чувствует во рту солоноватый привкус крови из прокушенной губы. Ей хочется застонать в голос. Хочется свести подрагивающие бедра — но колено Торпа между ног не позволяет этого делать.

Она машинально зажмуривается и глубже насаживается на его пальцы — непозволительно громкий вздох против воли срывается с приоткрывшихся вишневых губ. Ксавье поспешно зажимает ей рот, ускоряя темп движений и задевая костяшкой большого пальца набухший клитор. Проклятье. Это больше, чем она может выдержать. В поисках точки опоры Аддамс цепляется за его плечи, яростно впивается ногтями сквозь ткань тёмно-серой рубашки.

Музыка на заднем плане неожиданно стихает.

Чертов профессор мгновенно замирает и прекращает двигать рукой внутри её разгоряченного тела.

Уэнсдэй почти сходит с ума от желания.

Настолько, что она готова самолично придушить проклятого охранника. Но вскоре раздаётся шарканье ботинок, а потом — щелчок выключателя, погрузивший кабинет во тьму. Когда спустя несколько секунд мучительного промедления хлопает дверь, и стихает звук шагов в коридоре, Ксавье наконец возобновляет чувственные движения пальцев. Он набирает темп с каждым толчком, лаская клитор большим пальцем — и она наконец стонет ему в ладонь, уже не пытаясь сдерживаться.

Торп почти рычит сквозь зубы, прижимаясь к ней всем телом — настолько, что становится трудно дышать. Она настолько мокрая, что обжигающая липкая влага стекает по внутренней стороне бедёр, пачкая кожаную ткань шортов. При каждом толчке его пальцев раздаётся характерный пошлый звук, тесное пространство шкафа заполняет терпкий аромат разгорячённых тел. Аддамс теряется в водовороте невыносимо ярких ощущений.

Наслаждение накатывает и отступает жаркими волнами.

Он снова прижимается большим пальцем к клитору, массируя чувствительное место умелыми круговыми движениями — и спустя несколько секунд сокрушительный оргазм накрывает Уэнсдэй с головой. Словно мощный ураган пятой категории, словно взрыв атомной бомбы… Oh merda. Она содрогается всем телом, по спине бегут мурашки, неистово пульсирующие мышцы трепетно сжимаются, распространяя импульсы концентрированного удовольствия по всем нервным окончаниям.

Торп медленно отстраняется — и с наслаждением слизывает с пальцев горячую влагу, пробуя её на вкус.

Аддамс тщетно пытается унять бешеное тахикардичное сердцебиение и проводит тыльной стороной ладони по взмокшему лбу, убирая с лица прилипшие растрёпанные пряди.

Проходит не меньше двух минут, прежде чем она приходит в норму — пульс замедляется, учащённое дыхание выравнивается, дурман возбуждения спадает, уступая место привычному рациональному мышлению.

Он тяжело дышит и пристально смотрит на неё, явно ожидая ответной ласки.

Какая трогательная наивность.

Зачем ей это?

Своё она уже получила.

— До встречи на лекции, профессор, — небрежно роняет Уэнсдэй, прежде чем выбраться из шкафа.

Кажется, Торп пытается поймать её за локоть, но она ловко уворачивается, не считая нужным продолжать — она уже и не думает о сексе.

Идти по коридору слишком рискованно, поэтому Аддамс поспешно достаёт из кармана металлическую пилку и ловко вскрывает окно. Прохладный ночной воздух приятно холодит разгорячённую кожу, окончательно возвращая ненадолго утраченное здравомыслие.

Увы, сегодняшний день оказался провальным в плане расследования — ничего критичного, завтра она продолжит с удвоенным усердием.

И уж точно не позволит себе так глупо попасться. Несказанная удача, что ей удалось так легко отделаться от проклятого Торпа.

И лишь на крыльце общежития ZETA разум Уэнсдэй осеняет внезапная мысль — а какого черта он вообще полез вместе с ней в этот злополучный шкаф? Ведь преподавателям открыт доступ в архив в любое время.

Если только он не пытался сделать то же, что и она — выкрасть конфиденциальную информацию.

Oh merda.

Похоже, она и впрямь переспала с маньяком.

Снова.

Следующий день выдаётся невыносимо загруженным.

К лекциям добавились практические занятия, на которых даже безразличная к своему предмету профессор Барклай устраивает самые настоящие перекрёстные допросы — но Аддамс с честью выдерживает поток непростых вопросов и успешно получает высший балл по герменевтике.

Но большая часть остальных студентов едва не впадает в панику — одна из скудоумных идиоток, имени которой Уэнсдэй не знает и не хочет знать, даже вылетает из аудитории, заливаясь слезами.