Игра в исцеление
Шрифт:
Проходя улицы, я стараюсь избегать взглядов людей, опустив голову, но даже так я постоянно ощущаю их любопытные глаза, прикованные ко мне. К счастью, это вскоре закончилось. Вот и знакомые постройки, а вот и мой собственный дом. Открыв дверь, я быстро залетаю к себе в комнату. Кошмар закончился, и я снова в безопасности. Настроение становится чуть лучше, и я вспоминаю те времена, когда каждый из моей семьи, сидя вечером за столом, делился своими проблемами и переживаниями. Все остальные внимательно слушатели, а под конец каждый высказывал свое мнение на ту или иную ситуацию. Скоро у нас будет также. Мы вновь будем сидеть за нашим любимым столом, который, кажется, был старше меня, есть спагетти и рассказывать всякие смешные и странные истории. И однажды я расскажу
Глава 6.
– Миссис Блэр, вам нужно успокоиться, сейчас…
– Отстаньте от меня! Кесси, моя девочка, моя любимая девочка, куда они тебя спрятали?! Я хочу видеть дочь!
– Миссис Блэр, ваша дочь вчера…
– Не смейте говорить мне это, я вам не верю! Какое право вы имеете держать мою дочь взаперти? ПУСТИТЕ МЕНЯ, прошу по-хорошему…
– Дорогая, прошу тебя, успокойся, сейчас…
– И ты туда же?! ТАМ ТВОЯ ДОЧЬ, неужели ты не понимаешь? Нам надо видеть ее, увидеть нашу маленькую Кесси, я видела, как ее заводили туда…
– Миссис Блэр, при всем уважении к вам и вашей семье, мы не можем допустить подобных скандалов в нашей…
– Ах, это вы не можете допустить! А допустить то, что уже больше часа меня, добропорядочную мать, не пускают к собственной дочери, которая пережила ТАКОЕ, вы допустить можете?! Если вы сейчас не откроете эти чертовы двери, то, клянусь Богом, я разнесу ваше здание за один миг…
– Мне очень жаль, миссис Блэр…
– Прости, Джейн, но Кесс…я не…
– Черт возьми, Ронни, куда они меня тащат? Кесси…НЕТ, НЕТ, НЕТ, МОЯ ДОЧЬ ЗДЕСЬ, НЕТ, НЕТ, НЕТ…
– Все будет хорошо, мистер Блэр, это нормально в ее…положении. Позаботьтесь о дочери.
Холодно. Очень холодно. Почему-то кофта мокрая. Руки посинели, зубы стучат. Ноги подкашиваются, приходится сесть прямо на пол. Отчего-то невыносимо больно.
Люди кричат. В ушах нарастающий звон, голова набухает с каждой секундой все больше и больше. Люди все еще кричат.
За окном темно. Стены повсюду белые, а где-то и очень грязные. Мимо проходят толпы людей, у некоторых не видно лиц. Все в одной форме. Изредка высовываются головы с микрофонами и камерами, но потом бесследно исчезают. Холодно.
Тишина. Шум прекратился, но в голове продолжают появляться отголоски чьих-то голосов. Холодно и страшно. Невыносимо больно. Никто не видит. Снова начинаются крики и суета. Женщина рыдает навзрыд, рвет на себе волосы, потом…Меня берут на руки, мы идем по темным коридорам, становится холоднее, ничего не чувствую…
– Вэлери! Вэлери, проснись! – только что увиденная картинка превращается в черное пятно и, открыв глаза, я проваливаюсь в реальность.
Возле моей кровати стоял отец и отчаянно дергал меня за плечо. Увидев, что мои глаза уже открыты и лишь вопросительно смотрели на него, он облегченно вздохнул и быстро сел на мою кровать.
– Тебе, должно быть, приснился кошмар, – отец был в костюме, уже собирался уходить на работу. Его взгляд метался из стороны в сторону, почему-то отказываясь смотреть на меня. Руки слегка тряслись, одной из них он сжимал мое одеяло. Казалось, он что-то хочет сказать, но не решается. Но вот наши взгляды встретились. – Ты кричала во сне…Звала кого-то…Я услышал имя Кесси и…
– Просто приснился кошмар, – я резко оборвала начатую отцом фразу. – Не переживай, пап, со мной все хорошо.
Мы
слишком похожи друг на друга, чтобы поверить первому заявлению с полуслова. Но сейчас никто из нас не хочет вступать в глубокие психологические трактаты. Мы с отцом и так пережили многое, не считая ситуации с Кесси и мамой. Поэтому, выдавив из себя жалкую улыбку (такого жеста от него я никак не ожидала), отец пожелал мне приятного дня и напоследок напомнил о дне Стогвурда.– Ты же помнишь, что сегодня день основания нашего города? – сказать по правде, я совершенно забыла не только про день, но и про то, сколько лет уже стоит наш маленький тухлый городок. – Сегодня будет много праздников, думаю, тебе стоит сходить куда-нибудь с…друзьями.
От последней фразы нам обоим стало неловко. Отцу – потому что он прекрасно знал, что нет у меня никаких друзей, кроме родной сестры, а мне – потому что я знала, что папа понял свою ошибку и сейчас непременно испытывает стыд и жалость ко мне.
На этом мы и расстались. Отец быстро ушел на работу, а я вновь осталась одна, припоминая свой странный сон, и с каждым шагом мысли становились все мрачнее и запутаннее.
Почему моя мама кричала и куда увели мою сестру? И что такого отец так и не смог сказать ей в моем сне…Должно быть, это обрывки воспоминаний с той самой аварии на 39-ом шоссе. Я и вправду мало что помню из тех пару дней, но, очевидно, маму просто не хотели впускать в палату Кесси, потому она находилась в тяжелом состоянии. И врачам просто ничего не оставалось, как увести ее подальше. Потом, конечно же, все обошлось, и теплые руки, которые подхватывали меня – руки родного отца. Но как ни старалась я связать события из сна с действительностью в моей памяти, выходило плохо. Если сказать точнее, то не выходило вообще. Я просто не помню эти моменты, даже не могу вспомнить время, когда Кесси оправилась, и мы вместе с мамой и отцом смогли навестить ее. То, что это было, я не сомневалась. А разве можно думать по-другому, думать, как мисс Одли?! Это утопично и лишено всякого здравого смысла. Поэтому свою небольшую амнезию я приписываю пережитым потрясениям. А в той самой палате, где лежала Кесси после аварии, наверняка было много слез, улыбок и тепла. Ведь моя сестра по-другому не может: даже после того, как ее втаптывали в грязь лицом, она вставала и покупала домашним нереально вкусный вишневый пирог из пекарни мистера Вонда. Лишь немногие знали настоящую Кесси, и порой мне кажется, что я не была в их числе.
Я решила не вставать с постели и поспать еще немного. Почему-то мне ясно представлялось, что в этот раз кошмаров не будет. Или мое сознание исчерпало запасы плохих сновидений на сегодня. Так или иначе, думая об этом, заснуть я не могла долго. В память врезались все малейшие детали последней недели: и мисс Одли со своей группой неудачников, и сами жертвы общества, родителей или странной любви, и миссис Хенс с ее наигранным оптимизмом, и тот случай с рыжеволосой и наркотиками, и мышонок Бетт-с с ее рабскими наклонностями, и шептание людей на другом конце Стогвурда, и нарастающий алкоголизм отца, и Кесси…
И вдруг я резко осознала, что уже завтра смогу рассказать ей все. Мне стало лучше, я даже забыла тот факт, что она, вероятнее всего, не ответит. Но это ведь не беда: она может посмотреть мои послания когда угодно и где угодно. От этого мир словно заиграл для меня новыми красками. Как обычно, я начала продумывать до деталей все, о чем скажу ей: пожалуй, про отца лучше соврать, а вот по поводу моего странного субботнего хобби я расскажу все в деталях…
Прокручивая в голове картину завтрашнего дня, я плавно (даже неожиданно) провалилась в глубокий и крепкий сон. Стук в дверь испортил мои планы. Он был еле слышимым, и поначалу я подумала, что мне показалось. Но потом стук повторился и начал набирать обороты. Первая мысль, которая пришла мне в голову, что человек, находящийся на пороге, явно колеблется между тем, чтобы постучать еще громче и тем, чтобы убежать от нашей двери куда подальше. И тут любопытство взяло вверх надо мной: не успев толком натянуть футболку, я уже бежала к двери.