Игра в людей

— Мне одному проще будет залечиваться.

— Одному всегда проще… но я не могу тебя сейчас оставить. Братишка ты мой…

Я почувствовал себя щенком, которого треплют за щеки и целуют в нос. Еле отбрыкался от Лены. Договорились, что она может остаться, но с утра быстрей к себе. Спали мы в разных кроватях, но у меня было такое ощущение, что ночью она пришла и легла рядом. Не спала, а смотрела на меня и что-то шептала. Желание посмотреть на нее было нестерпимое, но я струсил и не смог открыть глаза. Под утро снился бешеный бег по оранжевым квадратам, увертывание от огромных синих треугольников. Красноголовые гусеницы сказали вместе со мной, одну из них задел синий треугольник и она разлетелась кишками по всему сну. Я очнулся, вскочил и тут же схватился за бок. Через футболку проступили пятна крови. Я окликнул Лену, но ее уже не было. Может, мне все привиделось, и она не приходила? Нет, на столике мазь. Бокалы и пустая бутылка убраны. Я с пятой попытки встал, доковылял до туалета. Заглянул в комнату для гостей, там кровать заправлена. Кое-как я перебрался на кухню. Посуда помыта. Невиданное дело, тарелки расставлены в шкафу по возрастанию. На столе я обнаружил молоко и целую кастрюлю салата. И записка. На ней ничего не было написано, но пахло Лениными духами, свежий пряный аромат.

Я вспомнил, как лежал и нее на груди и едва не визжал от боли. Как она что-то говорила, как пили вино. Мне показалось, что в квартире от Лены остался сладчайший аромат удивительной человечности, скрытый от всех других. Я едва не прослезился Захотелось, чтобы она сейчас была рядом, вот я дурак, зачем отправил поутру. Но когда я поел и взял в руки сотовый, то вместо теплейших слов, что просятся из сердца, напечатал "салат был восхитителен!" Отправил. В раздумье дожидался ответа минут двадцать. Лена ответила "спасибо" и добавила, чтоб я скорее поправлялся.

На душе стало гадостно. Я обхватил подушку и постарался уснуть, чтобы скорее выздороветь. С надеждой, что во сне все само собой встанет на свои места.

Глава 3

Сон не приходил, как я его ни умолял. Зато телу стало очень хорошо от бездумного лежания. А гитара потом, в девять утра, пошла лучше некуда. Хоть я не успел переспать с Игорем, но учиться играть просто и очень легко, кроме этого, игра прибавляет сил. Мне стало нравиться это дело, но как сделать так, чтобы не оказаться его пленником?

Ближе к одиннадцати дня музицырование прервала домофонная трель.

— Я с подарками. Открывай. — Послышалось из трубки.

Кедр! Вот так сюрприз. Мы с ним так и не пообщались по поводу тех невероятных приключений в нашем общем сне. Не будь у меня проблем, я бы не отстал от него с расспросами, а сейчас не знаю: радоваться ли встрече, не принесет ли она большей беды.

По лестнице еще с первого этажа затопали шаги. Мне казалось, что лестница не выдержит, хоть и бетонная. Ближе к моему этажу шаги превратились в удары молотом. Послышалось дребезжание окон в подъезде. Соседи повскакивали из-за телеков и прильнули к глазкам. Стоят, боясь шелохнуться, вдруг этот мужчина остановится возле их двери!

Не дожидаясь звонка, я открыл дверь. В прошлый раз Кедр мне дверную ручку погнул: думал, что открыто и дернул. Потом долго сетовал, что из плохого металла стали все делать, что машины, что дверные ручки.

— Здравствуй, Кедр. — Сказал я. — Как тебя до сих пор земля носит?

Он посторонил меня. В пальцах зажат черный пакет. Ростом Кедр ниже меня, даже при том, что он в ботинках, а я босиком. Но смотрит на меня сверху вниз. От его взгляда не утаишь никакие вещи в карманах. Цепкий взгляд сейчас остановился на области ранения.

— Наконец тебе бабы отпор дали. — Сказал он. Я не стал возражать, дали, еще как. Догнали и добавили.

Словно извиняясь за грохот своего гостя, я с величайшей осторожностью прикрыл дверь. Он уже разулся, прошел в комнату. Не успел я пригласить его к бутылочке пива, приготовленной специально для таких случаев, как он вышел из комнаты, уже без пакета.

— Поставь кофе. — Попросил он и грохнулся за стол. Стул затрясся под ним как перегруженный ослик.

На столе перед Кедром возникли печенье, кофе без корицы и сахара, холодное пиво, которое держу специально для него. Кедр довольно хмыкнул, гладя на все это. Волосатая ручища потянулась мимо кофе и сладостей к запотевшей на жаре бутылке. Мимолетным движением он щелкнул пивной крышкой, та взвилась в воздух. Кедр поймал крышку на лету и опустил на стол. В несколько глотков осушив половину бутылки, он отставил ее и аристократично взял кружку с кофе. Принялся по миллилитру цедить сквозь зубы, закусывая шоколадным печеньем.

— Как сам? — Спросил Кедр неожиданно. — Да ты присаживайся, не на посту. Стульчики у тебя хлипенькие, поосторожней. Если грохнешься, я помру со смеху. У тебя есть перекусить что-нибудь мужское? Мясо, например.

Вот она, привычная манера Кедра: дать команду к расслаблению, а потом загрузить до пара из задницы. В холодильнике наступил армагеддон локального масштаба. Кедр довольно покряхтывает, наблюдая мою беготню от холодильника к плите и от плиты до стола. Кедр высказал вялое недовольство тем, что пива больше нет. Я наведался в комнату для гостей и принес столовое вино из дальнего шкафчика. Лицо Кедра стало добрым и прям-таки лучистым.

Не распространяясь на излишние благодарности, Кедр принялся уничтожать еду. Куриные ножки в топленом масле растворились за секунду, мясной рулет ушел со стола с зеленью и двумя хорошими бокалами вина. На Кедра напало удивительное состояние обеденной задумчивости. Он вдумчиво уничтожил поселение картошки под грибным соусом, гусиный паштет с черным хлебом и чесноком, горячие бутерброды с колбасой, сыром и помидорами, до дна уговорил бутыль вина. Стол как-то ужался в размерах. Продолжая задумчивым взором шарить по месту битвы, Кедр нашел свою недопитую бутылку пива и осушил в два глотка.

— Да, уважил старика… — Он рассеянно поглядел на пустую бутылку пива и остатки гигантского обеда, словно не помнит, когда все это съел. Я кашлянул, чтобы он очнулся. Один раз Кедр зашел по делу, поел и в такой же задумчивости ушел восвояси. — Собственно, я заглянул попрощаться.

— Долг Родине зовет? — Спросил я заведомую чушь, лишь бы он не стал говорить о том странном сне и вещах, от которых может пойти крыша. Она и так кругом, к тому же, рана болит.

Он поморщился, словно я испортил воздух. Несколько минут, оттопырив палец, он пил кофе и грыз печенье. Я спросил, не хочет ли он поесть еще, но Кедр отказался. Он сказал:

— Государству я дал взаймы лет на триста. В отличие от некоторых, кто даже армию не пошел.

— Я убежденный пацифист.

— До тех пор, пока тебя не прижмет. А я еду в Тибет. — Сказал он как бы между делом. Потом взялся за меня, не давая опомниться. — Ты как? Карьера движется?

— Нет карьеры. Хорошо, остались небольшие накопления, на пару лет хватит. — Сказал я. — С боссом проблема приключилась. В итоге он пареня ко мне приставил, племянника своего. Если через неделю не сделаю из него супер мужчину, то Москва меня больше не увидит. А вернусь в Москву, не увижу белого света. Что за дела у тебя в Тибете?

— Что за парень? — Спросил Кедр.

— Неплохой. Программист, безотцовщина. Живет при влиятельной маме и хочет сбежать от нее. Я в его голове меняю идиотские программы на те, в которых идиотизма меньше. Только приживаются они странно. Гош ими пользуется, но остается ощущение…. Представь, что данные ему знания — это машина. На ней лучше, чем пешком: комфортнее, стремительней. Только Гош ее не приобретает, а одалживает. Так иной раз и хочется ему сказать: заведи себе гараж вот с такими машинами. На одной выезжай на работу, на другой по бабам. Но нет. Я и раньше такое видел. Одолжат машину, вопят от восторга! Но внутри что-то мешает приобрести. Откладывают на потом, а сам знаешь, как это, откладывать. Приходишь через месяц в салон, а он закрыт. Может, такая крутая тачка не для него?