Игра в отрезанный палец

Снова вернулся в мысли Сергей Сахно, постучал в душу записанными ударами сердца никогда не родившегося ребенка. Между ними теперь, кажется, не было никакой разницы: два человека, потерявшие самых близких и ставшие ничьими, как бродячие псы.

«Нет, — подумал Ник. — Не правда. Не ничьи, а не свои собственные. Хозяева есть. Корм есть… Только теперь как бы нету смысла… Нет смысла идти дальше…»

Наверно, они знали, как он будет себя чувствовать после такой новости.

Ведь недаром сказали, чтобы забыл пока о всех делах. Пообещали переправить назад. Только куда назад? В Душанбе? В Саратов? В Киев?.. Домой? В дом, которого до сих пор нет…

Ник еще раз выпил и почувствовал, что засыпает. С трудом поднялся, дошел до матраса и, не раздеваясь, свалился поверх легкого одеяла. Заснул.

Мутный неглубокий сон вынес его в Саратов трехлетней давности. Пыльные троллейбусы ехали по горбатому двух-трех-этажному центру. Он шел вдоль булыжной мостовой, шел сначала вверх. Над ним горело тысячеватной лампой летнее солнце.

Дойдя до перелома уличного горба, свернул левее, на маленькую улочку, спускавшуюся к Волге. Если б эта улочка была прямая, Волга была бы уже видна отсюда. Теперь минут семь, и вынырнет перед ним набережная. Если пойти направо — выйдет к аквариуму-ресторанчику с вынесенными на бетон столиками. Там можно сидеть прямо у парапета, есть-пить и провожать взглядом теплоходы и баржи.

Смотреть на длинный мост, по другую сторону которого живет своей жизнью город Энгельс. Наверно, уже и не Энгельс, а переименованный во что-то старое.

Последний раз они обедали в этом ресторанчике вчетвером: он, Таня, Володька — ему тогда было двенадцать или тринадцать" и Коростов — его бывшей сослуживец, вовремя успевший перевестись в Россию и уже там уволившийся из армии.

Головная боль стала туманом застилать сон. Ник перевернулся на живот, подложил руку под щеку и провалился глубже, туда, где ни сна, ни тумана головной боли не было.

Утром зазвонил телефон. Звонил долго, пока Ник не поднялся, шатаясь, и не снял трубку.

— Напарник не приезжал? — спросил голос невидимого телефонного инструктора.

— Нет, — хрипло ответил Ник. — Когда я уезжаю?

— Подождите пока. Вы не можете уехать, оставив здесь напарника… Надо его дождаться…

— Да он не вернется, — с непонятно откуда взявшейся уверенностью сказал Ник.

— Вернется, — не согласился с ним собеседник. — Ему больше некуда возвращаться. А когда вернется — бросите ему две таблетки в чай или пиво…

Тогда уже и вещи будете собирать…

Ник молчал. До него дошло не впрямую поставленное условие его отъезда.

Значит, надо сначала убить Сахно, и только потом ему помогут вернуться!

— Что вы молчите? Вы все слышали?

— Да, — сказал Ник.

— Я вам в почтовый ящик сегодня свежую газету занес. Почитайте, тогда, может, поймете, в чем дело! Еще раз напоминаю: когда он вернется — подбросите ему две таблетки, а когда заснет — позвоните мне по 48-04, и мы сразу вас забираем. Все!

Голос телефонного инструктора этим утром показался Нику особенно неприятным и сухим.

Взгляд Ника упал на пустое блюдце, стоявшее на полу. Он уже три дня ничего не наливал туда, а значит, и черепаха ничего не пила.

В холодильнике молока не было и Ник наполнил блюдце водой из-под крана.

* * *

В голове все еще гудело и во рту было сухо. Эта сухость заставила Ника остро почувствовать свою вину перед черепахой, оставленной без воды на трое суток. Сам он тоже налил стакан воды из-под крана и выпил одним глотком.

За окном светило вялое осеннее солнце.

— Саратов, Саратов… — прошептал Ник, глядя в окно, за которым лежал чужой, безразличный ему мир.

Перед домом проехала машина, и Ник подскочил к окну, тут же почувствовав, как его резкое движение отозвалось болью в голове.

За дом напротив сворачивал красный «фольксваген гольф».

Вздохнув с облегчением, Ник присел на свой матрас. Он больше не хотел видеть Сахно, не хотел, чтобы тот возвращался. Не хотел его убивать.

«Им все равно придется отправить меня назад, — думал он. — Ведь Сахно не вернется, наверняка не вернется…»

Захотелось есть, но холодильник был пуст — только три жестянки пива. В кармане оставалось двести марок.

Ник сходил в магазин, купил две консервные банки фасолевого супа, хлеб, колбасу. На обратном пути вспомнил о газете, оставленной для него в почтовом ящике.

Уже дома развернул ее, просмотрел и тут же наткнулся взглядом на заголовок «Война мафии на улицах Кобленца».

«Вчера вечером на набережной недалеко от памятника Бисмарку был убит Ференц Пергеди — венгр, контролировавший поставку молодых женщин из Восточной Европы в подпольные публичные дома земли Северный Рейн-Вестфалия. В последнее время, по данным полиции, он пытался взять под свой контроль торговлю контрабандными сигаретами — традиционный промысел общины глухонемых. В прошлом году во время стычки с русской мафией были убиты два его телохранителя и любовница-немка. По данным свидетелей, в Ференца Пергеди стрелял невысокий мужчина лет сорока, скрывшийся на черном ритуальном лимузине, за рулем которого сидела светловолосая женщина лет двадцати пяти. Полиция Кобленца будет признательна за любые дополнительные сведения об этом инциденте».

— Ритуальный лимузин с блондинкой за рулем? — удивился Ник.

На его лице появилась странная усмешка.

Теперь он точно не вернется, думал Ник. Или не успеет вернуться, раз засекли автомобиль. Не очень-то много таких ритуальных лимузинов ездит по дорогам.

Стала более понятной решимость телефонного инструктора избавиться от Сахно. Но Нику на эту решимость было наплевать. Он пожевал сухими губами, выпил еще воды из-под крана. Подошел к столу, на котором стояла недопитая бутылка «Абсолюта». Рука потянулась к бутылке. Ник попытался ее остановить, но не смог.

* * *

Второй сеанс наблюдения за входом j штаб погранвойск оказался намного интереснее первого. Буквально через три минуты после того, как Виктор подъехал и остановился на том же месте, что и вчера, к нему подошел человек в штатском и вежливо постучал в дверь машины.

Виктор опустил стекло.

— Вы кого-то ждете? — спросил мужчина в длинной кожаной куртке.

— Да, — ответил Виктор.

Мужчина пристально посмотрел ему в глаза, обвел взглядом салон автомобиля и, не сказав больше ни слова, отошел. Выкурил сигарету, стоя у дверей, за которыми наблюдал Виктор. Зашел внутрь.

Еще несколько минут спустя Виктор заметил движение в окне второго этажа.

Занавеска отодвинулась и двое мужчин посмотрели на него и на его машину. Один из них, казалось, был именно тот, что подходил с вопросом.

За полчаса из этого окна выглядывали в его сторону еще три раза. Виктор запомнил расположение окна. Отъезжая, снова развернулся вокруг клумбы с другой стороны штаба.

Вот-вот должен был пойти дождь. Серое небо опускалось все ниже и ниже. Его «восьмерку» обогнала гаишная «тойота», за которой тяжело, но быстро мчался шестисотый «мерседес» с зашторенными окошками.