Игра в послушание
Шрифт:
Тем временем Петя, изнывающий от голода и жажды, подобрался к тарелке, на которой лежал засохший бутерброд с сыром. Юрик поставил его для Котова, но тот не закусывал. Орудуя зубами и перочинным ножиком, Петя наелся сухой булки и твёрдого, как подошва, сыра. После этого он стал искать поблизости хотя бы каплю воды, чтобы напиться. Но вода была только в раковине, а раковина находилась у всех на виду.
В стоящей на полу сумке виднелось несколько пустых бутылок. В одной из них, с этикеткой "Баржоми", было на дне, в самом уголке, ещё немного воды. Петя забрался в сумку, залез в бутылку и съехал вниз по гладкому влажному стеклу.
Но что это! Какой ужас, это совсем
Тем временем Котов выпил третью, поболтал ещё, но язык у него начал слегка заплетаться, и он распрощался с приятелем. Брякнув пустыми бутылками, он повесил свою задрипанную сумку на плечо и зашагал в сторону ближайшего метро.
День выдался замечательный, светило солнце, прохожие на Невском улыбались, Котов тоже слегка пьяно улыбался. По пути к каналу Грибоедова он в нескольких местах пытался сдать свои пустые бутылки, но безуспешно. Тогда он спустился в метро и поехал домой, на станцию "Озерки".
Недалеко от своего дома он повстречал знакомого, и они выпили пивка. Потом Котов всё-таки добрался до своей квартиры и лёг спать. Бряцавшие в сумке бутылки он выставил на стол.
______________
Когда-то давно, задолго до описываемых здесь событий, Дима Котов был молодым преуспевающим бизнесменом. У него была жена, и они любили друг друга. Но, увы, их семейное счастье было недолгим. Однажды его супруга, которая работала в аптеке, выпила по ошибке двадцать капель яду вместо двадцати капель валерьянки и погибла во цвете лет. После этого Котов, ещё до женитьбы не равнодушный к спиртному, к тому же бесхарактерный, начал пьянствовать беспробудно. Его звукозаписывающая фирма обанкротилась, а он сам, под угрозами кредиторов распродал всё своё имущество. Он переехал к чёрту на куличики в новостройки, оставшись без жены, без работы и без денег.
Однажды у пивного ларька он купил за бесценок подержанный саксофон - не то ворованный, не то потерянный. Котов вообще любил звук саксофона и от нечего делать стал на нем пиликать. Он раздобыл самоучитель, а знакомый саксофонист давал ему изредка уроки.
В юности, на службе в армии. Котов играл в полковом оркестре на тубе басовой трубе, а после играл профессиональных ансамблях на бас-гитаре. Имея такой подзабытый опыт, он за полгода научился играть на саксофоне довольно прилично.
Как раз к тому времени из дома было уже вынесено всё, что можно было продать, и Котов начал потихоньку интересоваться у знакомых рабочими вакансиями.
Один из его знакомых, тот самый Юрик художник-реставратор, предложил не очень творческую, но зато спокойную и надёжную работу в своей домашней мастерской. Отшлифовав и отполировав пару стульев, Котов затосковал. Столь монотонная, рутинная деятельность была не в его характере. Даже наличие спирта в мастерской, необходимого для изготовления политуры, его не радовало. Возвращаясь домой, он пил пиво и тоскливо играл на саксофоне, в зависимости от своих дум сбиваясь то на похоронный марш, то на танцевальные мелодии.
Но вот знакомый по работе в ансамблях барабанщик сообщил Котову, что его ресторанному оркестру срочно требуется саксофонист. Тот, не раздумывая, ухватился за возможность, и с тех пор для него началась новая старая жизнь, оживлённая и беспорядочная. Новая потому, что сиденье в мастерской и лежание на диване ему уже смертельно надоели, а старая из-за того, что играть в ресторанном оркестре было для него делом привычным. Да и репертуар
за истекшие двадцать пять лет не очень-то изменился.Оркестр работал в ресторане на постоянном окладе, три раза в неделю. В остальные дни коллектив ездил по заявкам на званые вечера, юбилеи, свадьбы и похороны. Оплату частенько задерживали, иногда концов совсем невозможно было найти, и жить приходилось в долг, питаясь тем, что подавали на отдельный столик и тем, что удавалось с этого столика стянуть домой.
Котов хотя и не стал пить меньше, но заметно оживился и даже, после длительного перерыва, возобновил свои отношения с женским полом.
В этот день, 30-го мая, Котов мог отсыпаться до самого вечера: мероприятие предстояло ночное, оркестр начинал работать в 23.00.
В седьмом часу он открыл глаза, чтобы посмотреть на часы, и увидел внутри одной из стоящих на столе бутылок человечка. Совсем маленького, не больше оловянного солдатика. Поначалу он даже подумал, что это не человечек, а какое-то крупное насекомое или гусеница.
Но нет, зрение у Котова было отличное, а бутылка находилась всего в двух шагах, ошибки быть не могло. К тому же человечек вёл себя довольно беспокойно: сначала пытался что-то подбросить вверх, а затем, увидев что Котов на него смотрит, забарабанил ручками по стеклу.
"Вот и всё, - спокойно подумал Котов.
– Вот как просто это, оказывается, бывает".
А он ещё всем доказывал, да и сам был уверен, что пьёт не так много, чтобы считаться алкоголиком, и что бросит пить как только захочет. Он был искренне уверен, что слова "белая горячка" - это нереальное, из анекдота. Не больше, чем страшилка, которую придумали, чтобы пугать ею нормально пьющих людей.
И вот она пришла к нему, эта страшилка. Говорят, в таких случаях видят маленьких зелёных чёртиков. Человечек в бутылке - скорее всего, тоже классический вариант. То, что ещё сегодня утром казалось ему смешным и нелепым, только что, сейчас, пришло к нему в дом.
Котов отвернулся к стене и некоторое время напряжённо смотрел в покрытые мелкими трещинками обои. Потом резко повернулся и сел на кровати. Человечка в бутылке не было.
3
Башляют сразу и много.
Котов невольно становится человеком,
который слишком много знает
Проспав до половины девятого вечера, Котов поднялся, вышел на кухню и жадно доел консервированную рыбу из банки, откусывая большими кусами булку и с треском в ушах прожёвывая. Теперь он тешил себя мыслями, что человечек в бутылке померещился ему во сне.
Пора было ехать. Котов побрился, уложил в сумку заметно не новый эстрадный костюм с блёстками, взял футляр с саксофоном и вышел из квартиры. Встреча была назначена у станции метро "Лесная".
О предстоящей халтуре договаривался, как обычно, Андрей Осипов барабанщик, который пригласил Котова в оркестр. В составе был ещё клавишник Вадик Лисовский (тоже старый знакомый), контрабас и тромбон.
Когда все собрались, Осипов начал объяснять смысл предстоящего мероприятия.
– Дело такое: башляют сразу и много. Народ будет серьёзный, возможно с валынами. Чем меньше задаём вопросов, тем дольше живём. В морду плюнут говорим "спасибо". Всё понятно?
Коллектив молчал.
– А может, не стоит?
– неуверенно подал голос клавишник.
Котов проворчал: "Не стреляйте в пианиста"...
Осипов будто только ждал возражений.
– Не стоит?
– повысил он голос.
– А это мне нужно? А с долгами рассчитаться, а новые костюмы купить стоит или не стоит? Нас в этих скоро приглашать перестанут. А разбитый микрофон, а микшерский пульт?..