Игра в послушание

.......................................................................

.......................................................................

.......................................................................

.......................................................................

– Стреляться и только стреляться! Дуэль насмерть с четырёх шагов! выкрикивал фальцетом низкорослый жиденький гусар, в котором, присмотревшись хорошенько, под мундирчиком и лихо закрученными наклеенными усами можно было признать карточного шута.
– Вы обозвали меня лжецом! Мы будем стреляться насмерть! Сию же минуту! К барьеру, милостивый государь, к барьеру!

– С этими словами паяц воткнул в землю игрушечную саблю, отмечая место барьера.

Дело происходило на лесной поляне, окутанной туманной предрассветной дымкой. По обе стороны, у деревьев, темнели силуэты достоинств и недостатков. Петя продолжал растерянно оправдываться.

– Послушайте, что вы ко мне пристали? Я уже объяснил, всё вышло случайно...

– Случайно?!
– взвизгнул джокер.
– Вы дали полный ход на мину случайно? Вы намеревались взорвать меня, себя и всех этих господ случайно?!

– Я хотел сказать, что сделал это не подумавши и теперь раскаиваюсь. Не понимаю, как это вообще могло случится, чёрт дернул...

Джокер сделал вдруг круглые глаза, изменился в лице, в ужасе отступил и, схватившись за горло, не в силах совладать с накатившей на него волной возмущения, прошептал словно в удушье:

– Стреляться... на смерть... с двух шагов... сию минуту...

Уже смирившись с тем, что дуэли не избежать и полагаясь только на чудесное, как обычно, избавление, Петя грустно промолвил:

– Если вы хотите по правилам, то у меня нет секунданта.

Достоинства и недостатки зашептались, но никто не вышел.

Джокер заявил, что раз так, то он немедленно пристрелит противника без всяких секундантов, и поднял тяжёлый музейный пистолет.

Тут лейтенант Яблочкин решил вмешаться. Петю Огонькова он узнал по фотографии, которую разослали сегодня днем по всем отделениям милиции.

– Одну минуту, граждане, - он вышёл он на поляну и встал рядом с Петей.
– Что здесь происходит? Почему мальчика обижаете?

– А, бросьте, Яблочкин, - отмахнулся джокер.
– Что вы понимаете. Что вы во сне можете сделать? Но если уж вы здесь, соблаговолите быть секундантом этого молодого наглеца, осмелившегося оскорбить меня дважды самым ужасным образом.

– И чего такого ужасного?

– А вот вы у него и спросите, - отвернулся бретёр.

Яблочкин обратился к Пете:

– Послушай, мальчик, это тебя разыскивают родители... и милиция?

– Меня. Это всё из-за них, особенно из-за этого, - Петя кивнул на джокера, и тот немедленно выкрикнул: "Третье оскорбление, господа, посту заметить, третье оскорбление!".

– Товарищ милиционер, - продолжал Петя, - они во что-то играют, а я у них вроде фишки. Я даже не знаю как играть, а если проиграю, то останусь маленьким навсегда!

– А разве ты маленький?
– удивился Яблочкин.
– Для твоего возраста...

– Конечно маленький! Три с половиной сантиметра, я специально мерил по линейке. Сейчас вы во сне и тоже маленький, поэтому не замечаете.

– Хм...
– Яблочкин растерялся, не зная, что сказать.
– Во сне оно конечно... А ты говоришь, эти граждане тебя домой не пускают?

– Домой пускают. Они меня вообще не держат. Только я сам не хочу таким домой возвращаться. Сами подумайте, что будет, если меня таким увидят родители... Вот если выиграю и снова буду большим, тогда вернусь.

– А что за игра - спортивная или азартная?

– Спортивная, тоже скажете. Надо полагать, азартная. Только я её не понимаю. Следят за мной, а потом вдруг показывают счёт, будто я проиграл.

– И сколько же всего... раундов?

– Говорят, что всего десять. Я уже три очка проигрываю всухую.

– Не факт!
– отчеканил молоток с того края поляны, где стояли достоинства.
– Три-один!

– Ничего не понимаю, - сказал Петя.
– похоже, что четвертый я где-то выиграл. Когда же это случилось?..

Солнце появилось из-за деревьев и осветило поляну. "Пора!" - сурово произнёс джокер, и к Пете приблизился его секундант - толстая, одетая во фрак, улыбающаяся крыса. В лапах она держала раскрытый ящичек, где в красном бархатном ложе утопал дуэльный пистолет. Петя обречённо протянул руку.

– Погодите!
– воскликнул вдруг Яблочкин.
– Погодите, несовершеннолетнему не положено, я буду сам стреляться вместо него!

И Яблочкин выхватил из кобуры свой табельный пистолет системы Макарова.

Джокер пожал плечами, пробормотал "как вам угодно", отвернулся, взвел курок, сказал негромко "в таком случае начнём" - и неожиданно, с разворота выпалил без команды в Яблочкина.

Тяжёлая литая пуля просвистела мимо уха, и Яблочкин, поражённый таким диким коварством, выстрелил почти наугад.

Шут ахнул, схватился за простреленную грудь, побледнел, заходил, закачался из стороны в сторону и прошептал синеющими губами, укоризненно глядя в глаза своему противнику:

– Я убит, это конец...

Петя и Яблочкин в страхе переглянулись.

Умирающего, но всё ещё держащегося на ногах шута скрючило и носило кругами.

Неожиданно он остановился и, деловито пошарив у себя за пазухой, извлёк сплющенную пулю и болтающийся на цепочке медальон.

– Справедливость восторжествовала!
– воскликнул он с пафосом. Неправедная пуля ударилась в охранный медальон моей покойной бабушки!
– в голосе добавилась слеза, - Спасибо тебе, бабушка!..

Он закрыл лицо, разрыдался и отошёл в сторонку.

Яблочкин в полной растерянности убрал пистолет в кобуру.

– Не обращайте внимания, это он придуривается, - сказал Петя. Спасибо, что заступились.

– Ничего, служба такая. Хочешь, будем на ты?

– Хочу, - с готовностью ответил Петя. Ему теперь очень не хватало такого правильного, сильного, хорошего друга.

– Ты зови меня, если ещё что-нибудь такое приснится. И вообще, просто так.

– Спасибо.

Они пожали друг другу руки, и всё исчезло.

8

Маленький командос. Первое проникновение.