Игра во мнения
Шрифт:
Базарили про железо, – продолжил Лещ, цапнув сигарету из пачки Кирилла. – Плетки ему нужны.
– Много? – тихо спросил Кирилл и бросил Лещу через стол зажигалку. Тот ловко поймал на лету, прикурил, но из руки не выпускал.
«Стащит, – подумал Кирилл, – сунет в карман как бы случайно, по рассеянности ».
– Не знаю, – Лещ равнодушно пожал тощими плечами.
Он явно тянул время, то ли боялся, то ли хотел получить дополнительные деньги. Банщик принес два стакана чая в подстаканниках, сахар, нарезанный лимон на блюдечке.
– Железо нужно особое, – произнес Лещ, когда боковая дверь за банщиком закрылась, – всего
– Вот когда слуплю, тогда поделюсь, – пообещал Кирилл, – что еще можешь сказать про фраерка?
– Ну, с виду фурсик такой, плешивый, четыре глаза. Тачка «Форд», не новая. Хату в Москве снимает, в Сокольниках. С Митяем друганы. Все.
Кирилл понял, что это действительно все. Но, в общем, информации было вполне достаточно. Суть ее сводилась к тому, что в Беляево, в центре техобслуживания иномарок, принадлежащем известному авторитету Валере Бубну, уроженцу Приморья, появился некий человек, маленький, лысый, в очках. Человек этот имел конфиденциальный разговор с заместителем коммерческого директора центра, бывшим уголовником Митяем, тоже уроженцем Приморья. Лысый очкарик интересовался спецоружием, снайперскими винтовками с оптическим прицелом. А точнее, одной винтовкой. И даже не так винтовкой, как инструктором по стрельбе. То есть очкарик, приехавший в Москву из Владивостока, искал профессионального убийцу.
– Ты точно не летишь? – спросил Михо, когда Вика пришла к нему в клинику.
– Нет, – она вздохнула и покачала головой.
– Что с тобой происходит? – Михо быстро провел пальцами по ее щеке.
В последнее время у него появилась эта странная манера, как будто он заранее тренировал пальцы, предчувствуя слепоту.
– Ничего. Все в порядке, – Вика постаралась улыбнуться и мягко отвела его руку от своей щеки.
– Где будешь встречать Новый год? – спросил он.
– Я же сказала: дома, с мамой.
Она сидела на краю его кровати. Он долго, молча всматривался в ее лицо воспаленными глазами и опять протянул к ней руку, тронул губы, скользнул по щеке. Пальцы были сухие, горячие и слегка дрожали. Обросший, небритый, он вдруг опять стал похож на того молодого застенчивого урку, который появился на пороге ее квартиры пятнадцать лет назад.
Давно не было татуировок, он их вывел. Вместо золотых коронок стояли фарфоровые. Он больше не носил перстней и пудовых золотых цепей, коротко аккуратно стригся, приучился мыть голову каждый день хорошим шампунем, пользовался дорогой туалетной водой. Ушла медвежья сутулость, неуклюжесть. Он следил за собой, качал пресс, чтобы не вылезало брюхо. Он даже матерился теперь значительно реже, не через слово, а только когда сильно нервничал.
– Я слышал, твоя мама не особенно скучает, – сказал он, – может, все-таки полетим вместе?
«Конечно, – чуть не сказала она, – конечно, Михо. Прости меня. Я дура. Сама не знаю, чего хочу».
Но тут у нее на коленях, в мягкой сумке проснулась Грета. Сначала показался нос, потом лапы. Щенок потянулся, потряс ушами, вылез и, щурясь, заковылял по одеялу.
– Это что еще такое? – Михо удивленно заморгал. – Ты же говорила, что после Греты никогда больше не заведешь собаку!
– Это Грета, – улыбнулась Вика и взяла щенка на руки, –
смотри, какая красавица.– Симпатичная, – равнодушно кивнул Михо и тут же взял свой мобильник, который уже несколько минут исполнял мелодию «семь-сорок».
Вика слушала, как он матерится в трубку, отдает распоряжения, решает проблемы своего портового царства, судит, выносит приговоры.
«А жить на что собираешься? – вдруг прозвучал у нее в голове ехидный голосок. – Ты, фифа, сколько вчера потратила на всякую ерунду? Чьи это денежки? »
Грета прикусила острыми зубками ее палец, в очередной раз приняв его за материнский сосок.
– Так возьми его за жабры, мать твою! Ты что, забыл, как это делается? Тебе напомнить? Нет, пусть отчитается за всю партию. Не было там никакого брака, а если был – это его проблемы.
Михо говорил и все смотрел на Вику. Она делала вид, что не замечает его напряженного, тревожного взгляда. Нет, он не подозревал ее ни в чем. Если бы кто-то посторонний появился с ней рядом, ему бы мгновенно доложили. Но он чувствовал, как она ускользает. Он мог силой заставить ее лететь во Владивосток. Мог прямо здесь, сейчас, при двух телохранителях, сорвать с нее свитер, юбку, колготки. Она вся, слабая, нежная, прекрасная, принадлежала ему, была его собственностью. Но при этом имела над ним такую власть, какую не имел никто на свете. Продолжая говорить по телефону, он запустил руку ей в волосы. Щелкнула и упала заколка. Шелковая теплая волна накрыла его руку, защекотала кожу. Он почувствовал, как она напряглась под его ладонью.
Из телефонной трубки звучал возбужденный, захлебывающийся голос офицера портовой таможни. Офицер жаловался на чеченцев, которые требуют, чтобы он пропустил крупную партию героина, обнаруженную в трюме рыболовного судна, и угрожают его семье.
Вика продолжала возиться со щенком. Михо успокоил таможенника, потом распорядился приставить к его жене и двум детям охрану. На героине можно было зацепить и отдать ментам нескольких крупных чеченских авторитетов.
Наконец, он отложил телефон, пальцы его продолжали перебирать, трепать мягкие Викины волосы.
– В последний раз тебя спрашиваю, ты летишь или остаешься?
– Не знаю.
Шпон не стал подходить сразу. Он решил понаблюдать за парнем, прежде чем вступить в разговор. Парень выглядел именно так, как должен выглядеть бывший спецназовец, разочарованный в государственной службе и желающий жить красиво.
Он подкатил к автостоянке на кругу у Серебряного бора на вишневом джипе. Легко выпрыгнул из машины, закурил «Парламент».
Крепкие плечи обтянуты дорогой мягкой кожей. На левом запястье золотой «Роллекс», на правом – толстая золотая цепь.
На пальце сверкает перстень с настоящим бриллиантом. В общем, Шпон увидел то, что ожидал. Но именно это его и смущало. Слишком уж гладко все шло, слишком быстро вывели его на нужного человека.
А с другой стороны, почему бы не поверить в удачу? Нет, не в ту, что бросает наугад слепая судьба первому попавшемуся бездельнику, как кость голодной собаке, а совсем в другую удачу, выстраданную многими годами тяжелого опасного труда, завоеванную опытом и интеллектом. Просто он, Артурчик, себя недооценивает. Не в судьбе и не в удаче дело, а в нем самом. Он все рассчитал точно, выстроил правильную комбинацию и в результате сразу получил правильного человека.