Игра за линией поля

Я набираю номер Ви, но получаю молчание, поэтому сквозь пелену и размытое зрение, набираю сообщение.

Эти минуты длиною напоминают путь грешника. А я и есть тот самый грешник. Мобильник начинает обжигать ладонь, но как только чувствуется вибрация, я принимаю вызов.

– Ты опять попала в какое-то дерьмо? – раздаётся голос, от которого кровь стынет.

Я рычу.

– Какого чёрта ты звонишь мне?!

– Наверное, потому что ты могла ошибиться адресатом, девочка-неприятность, – цокает Трэвис.

Я отодвигаю телефон от уха и смотрю на сообщение, которое, отрубите мне пальцы, отправила ему, а не лучшей подруге. Чудесно. Прекрасно. Лучше быть не могло. Стоит переименовать Ви и Трэвиса, чтобы в контактах они никогда не стояли рядом.

– Забудь об этом.

Сбрасываю вызов и рывком отлипаю от стены, и это было зря, потому что начинают вращаться стены, а потолок меняется с полом.

Направляюсь к раковинам, чтобы хоть как-то остудить жар, ощущая, как по затылку ползут капельки пота, как выступила испарина на лбу, как в желудке зарождается новый приступ тошноты, а от горечи пересохло во рту. На языке вертится мерзкий вкус. Через отражение на меня смотрит не иначе как отваренный рак. Я почти чувствую, как замедляется пульс от подскочившего давления, в небольшой комнатушке становится невыносимо душно. В одном Трэвис как никогда прав: я – девочка-неприятность. Сейчас эта девочка сношается по дну.

Экран мобильника загорается, и я читаю: Я не собираюсь бегать и упрашивать. Помощь нужна тебе, а не мне. Удачи, неприятность.

– Пошёл ты, – выдавливаю я неживому предмету.

Я подставляю руки под холодную воду и тут же прижимаю к лицу, обещая себе, что ни одна капля алкоголя не окажется на губах. Всё так хорошо начиналось, и я, как всегда, закончила это, похоронив собственным дерьмом.

Привожу себя в порядок и покидаю стены дамской комнаты, стараясь передвигаться медленно, но уверенно. Всё, о чём могу молиться и думать: исключение встреч с родителями Митча.

К счастью, хотя бы что-то мне удаётся.

Я возвращаюсь к своему спутнику и дотягиваюсь до плеча Митча.

Он резко оборачивается, найдя мой затуманенный взгляд.

– Мне лучше уехать.

– Родители хотят с тобой познакомиться.

Мне становится ещё хуже. Я подавляю очередной рвотный позыв.

– Пожалуйста, я плохо себя чувствую…

– Напилась без меня? – подразнивает парень.

Я едва в состоянии пожать плечами.

– Мне ничего не оставалось. Просто поймай мне такси.

– Я отвезу, Одри.

– Нет, – довольно резко выпаливаю я, из-за чего некоторые оборачиваются в нашу сторону, я тут же смягчаю тон и выдавливаю слабую улыбку. – Пожалуйста, останься, не надо со мной нянчиться.

Митч, помедлив, всё же кивает и отклоняется в сторону со словами:

– Стой тут.

Я тру глаза и наблюдаю, как его пытаются перехватить и подключить к разговору. Хочется расплакаться, потому что это убивает ещё сильнее. Я вижу, что он старается быть вежливым и продвинуться дальше, но люди словно не замечают его стремление уйти. Тогда достаю телефон и переступаю через собственную гордость, нахожу последние остатки смелости, нажимаю вызов рядом с именем моей катастрофы. Да, Трэвис – моя катастрофа. Айсберг, на который я напоролась и потерпела крушение. Мой Титаник верно идёт ко дну всякий раз, когда речь заходит о нём и обо мне в одном пространстве.

– Помни, что я первый раз прошу тебя о помощи, Кросс, он же последний.

– Есть что-то ещё или это всё? – ровным голосом спрашивает он, совершенно не удивлённый моим заявлением.

– Это ничего не значит.

– А кто утверждает обратное? Такое чувство, что ты каждый раз напоминаешь об этом себе.

Мне хочется сказать, что ещё недавно он говорил обратное, стоя в пороге моей комнаты, но сдерживаю порыв. Всяко лучше. Иногда с Трэвом лучше согласиться ради своего же блага. Я, как и он, умею уворачиваться от пуль.

Я размахиваю рукой, чтобы это заметил Митч и завершаю звонок, не желая больше иметь дело с Трэвисом, которому отправляю геолокацию со своим местонахождением. Он был хорошим способом протрезветь, но сейчас нужно совсем обратное. Мне бы хотелось упиться в стельку, чтобы его силуэт смешался с остальными.

Я нагоняю Митча и останавливаю его попытку уйти от разговора с компанией мужчин.

– Меня заберёт… подруга, – чертовски дерьмовая идея прибегать ко лжи. Но поздно. Невозможно вернуть слова обратно.

– Уверена?

– Не провожай меня.

Пожалуйста, чёрт возьми, даже не думай об этом!

– Одри, мне уже не нравится это, – хмурится Митч, отрезая наш разговор с помощью спины, которой повернулся к собеседникам.

– Я напишу, когда приеду. Не хочу, чтобы ты отрывался от разговора.

Хочется добавить, что я не так важна, но язык не поворачивается. Я не позволяю себе подобные мысли. Я важна, чёрт возьми!

Но не сейчас.

Митч кивает с той же угрюмостью.

Пошатнувшись, оставляю поцелуй на его щеке и спешу удалиться как можно быстрее. По пути успеваю подхватит пару бокалов с подносов официантов и одним махом влиться в себя оба. Поочерёдно, конечно. Обещание об исключении алкоголя легко забывается, когда дело касается Трэвиса.

Уже спустя мгновение, меня накрывает хуже прежнего.

Глава

14.

Трэвис

Skillet – Back from the Dead

– Вот черт, – глубоко вздыхаю я. – Ты же недавно разговаривала со мной нормально, когда ты успела так накидаться?!

Одри вскидывает голову и, пошатнувшись на месте, расплывается в пьяной улыбке.

– Моя спасательная катастрофа, – мямлит она, отпрянув от фонарного столба, наверняка собирая с поверхности вековой слой грязи.

Я вскидываю бровь, но знаю, что трактование – это не то, чего стоит ждать. То, что я вляпался было понятно с самого начала.

Подхватываю под руку и хочу рассмеяться, наблюдая, как она ковыляет к машине. Желание подавляю, терпеливо помогая ей передвигаться. Мне охренеть как повезёт, если коврики в машине останутся целыми, как и чехлы.

Открываю дверь и помогаю Одри заползти на задние сиденья, потому что грациозно сесть девушка просто не в состоянии. Она продвигается выше и вытягивается во весь рост, который позволяет ей не скрючиться, а едва согнуть ноги в коленях. Чертовски шикарные ноги. И каблуки на этих ногах убьют салон, стоит ей начать ёрзать, поэтому вытягиваю ремешки из пряжек и снимаю туфли.

Я поджимаю губы и ещё раз вздыхаю, когда провожу по тем местам, где отпечатались следы. Дерьмово, что ради этого они жертвуют комфортом. Ни за что не надену обувь, которая будет жать в пальцах, вероятно, чего не сказать об Одри.