Игра законом

– Привет, Вован, – деловито выкрикнул рыжий пацан лет пятнадцати.

– Здорово, шпана.

– Сигаретку дай.

– Сопли с носа убери.

– Какие мы сегодня важные.

– Рыжий, дай мотоцикл, до трассы человека довезу. С меня бензин и, фиг с тобой, пачка Кента.

– Неее… братан увидит, побреет налысо.

– Да у тебя и волос-то, как у меня зубов, – ёрничал бугай, – выручай, должен буду.

– Ну ладно, – согласился пацан, – полпачки вперёд.

Володя понял, что сегодня он ещё не курил, и это опять заставило его взглянуть на Глеба. Тот понуро смотрел себе вдаль пустым взглядом. Целая пачка сигарет оказалась в руках рыжего.

– Смотри, так и останешься мужичок с ноготок. Травишь себя с малолетства, думаешь, взрослее выглядишь, круче? Ты спроси у любого курящего, хочет ли он бросить курить… Вот и подумай, пока не поздно, обалдуй…

– Ты что, Вован, головой стукнулся? – не узнавая соседа, удивился мотоциклист.

– Может, и стукнулся или стукнули, – буркнул бугай и махнул Глебу рукой, садись мол.

На полпути к трассе, в низине, возле самого леса радовала глаз деревянная купель святого источника, с часовенкой и крытой беседкой, спрятанной молодой порослью. Жига почувствовал её заранее, прислушиваясь к себе и пытаясь понять источник силы. Сомнений не было.

– Давай-ка, друг, умоемся и водицы глотнём.

– Меня вообще сушит, сплюнуть не могу, – отозвался бугай.

Оба, встав на колени, ладонями черпали ледяной сок земли. Жадные глотки наполняли тело свежестью самой природы. Жига окунул голову в огромный деревянный колодец и, подпрыгнув, встал на ноги. Следующим движением чуть было не шагнув назад в купель. Некто, напоминавший сказочного человечка, стоял в двух саженях, скрестив руки на груди. Он был мал ростом и на первый раз показался уродливым. Длинные руки, короткая шея, узкие глаза, выдававшиеся скулы были далеки от идеала красоты. На всем выражении лица лежала какая-то странная тупость, которая еще усиливалась подстриженными волосами так, что при зачёсе на лоб они оканчивались над самыми бровями. Человечек лукаво косил глазками и что-то бурчал, проглатывая окончания:

– Доб де дру мо Олодя.

– Леший! – вскрикнул бугай, – ты чего из лесу выбрался, ты же воду в другом месте берёшь.

– Мирячинья, – направляя руки к Глебу, завопил мужичок. Потом он поклонился, одним коленом достав земли, и побежал в лес, маня за собой.

– Я его Лешим зову, – стал объяснять Корчагину сын участкового, – никто толком не поймёт, как он в этом лесу появился. То ли финн, то ли норвежец, то ли карел. Я дружу с ним. Пойдём, он тут недалеко живёт в своём шалаше.

– Странный он какой-то…

– Зато гостеприимный. Никогда не откажет случайному путнику ни в приюте, ни в куске мяса варёной лосятины, ни в рыбе. И о вознаграждении, разумеется, не может быть и речи. Говорит, что не так просвещён, чтобы и из гостеприимства делать выгодную статью дохода.

Глеб не заметил за разговором как они уткнулись в конический шалаш из тонкого леса, покрытый хворостом и сверху дерном. Вид такого зеленого, поросшего травою жилища на берегу маленькой лесной речки производил очень приятное впечатление.

– Мирячинья, – снова зашёлся в крике человечек, ритуально дёргая длинными руками.

– Что он орёт? – едва шевеля губами, тихо спросил Жига, – на шамана чукотского похож.

– Вспомнил. Он мне рассказывал, что жил он на полуострове каком-то. Там периодически всех охватывал некий психоз… Ну, эта… Мирачана, гори она синим пламенем. Я его таким один раз уже видел. Якобы просыпаются у него экстраординарные способности, которые являются эффектом каких-то излучений. То ли от горы, то ли от пирамиды. Люди, говорит, начинают видеть будущее, просветляться, развивать способности, видеть сквозь препятствия. Там якобы есть источник энергии, который даже открывает временные коридоры. Колонны, загадочные плиты со знаками мне рисовал. Утверждает, что некая сила не пускает туда учёных внутрь.

Человечек подошёл почти в упор, взглядом обмерил обоих мужчин и совершенно чётко произнёс: «Полуостров Кольский, а я не фин и не карел, я лопарь».

Глеб краем глаза уловил, как бугай оторопел от речи Лешего и с трудом вытащил из глубины гортани:

– Ты что же, старый, голову мне морочил, бурчал, как немтырь всю дорогу, а сам говоришь свободно по нашему…

– Способность эта скоро уйдёт вместе с твоим братом. Мирячинья, мирячинья…

Леший взял Жигу за обе руки и до белков закатил глаза. Мутная пелена, осевшая на всё его лицо, не помешала продолжить монолог:

– На Родине моей матери, в поросших травой и карликовыми берёзами холмах, вам трудно будет разглядеть что-то. Но оно там есть. Есть две рукотворные пирамиды, гордо поднятые на многие метры от опавшей листвы. Это священные места. Это культ. Они излучают точно такой же свет, который идёт от твоего брата, Олодя друг. Твой брат подарил мне мирячинью. Я чувствовал его многие часы до вашего появления.

Становилось немного неуютно, хотя подсознание точно определило отсутствие всякой опасности и злых помыслов. Стол новоявленного шамана был накрыт солёными мясом, рыбой и грибами. В деревянном лотке красными бусинами переливалась клюква.

– Я вижу твой путь, – надрывался лопарь, – идти тебе в светлый город, где сатана создал логово зверя, где под красными звёздами мумия стережёт вавилонский зиккурат. Потом ты вернёшься на благословенную Калужскую землю.

Движения его становились всё быстрее и быстрее. Было видно, что гостеприимный выходец с Кольского полуострова теряет действительность.

– Двигаем, Володя, – приказал Глеб и пошёл к мотоциклу. Бугай зашаркал позади, а шаман в дикой нирване продолжал свой ритуальный танец.

Странности для бугая продолжались. Подсознательно он чувствовал, что Глеб ему никогда не расскажет правды, но всё-таки аккуратно пытался выцедить хоть маленькую толику. У него ничего не вышло.

Чувствительность на опасного человека, да и вообще на любую опасность, и без того отличавшая Жигу с пелёнок, от вброшенного в вены адреналина усилилась многократно. Было довольно любопытно разглядывать в себе новые грани своих способностей. Сейчас бывший детектив чувствовал на расстоянии скрытое от зрения присутствие живых людей, настроенных на его волну. Они отражались на его радарной карте разными символами. Окраску имели они тоже разную, видимо, в зависимости от душевного состояния и выплеска вовне эмоций. Глеб даже начал по-детски развлекаться, привыкая к этим символам. На поле зрения его карты попадали и окружающие этих людей предметы и животные. Вот он заметил припрятанных под кустом молодых воробьёв, и засек наблюдавшую за ними мрачным взглядом кошку, уверенную в собственной невидимости за кучей мусора. Здание вблизи искавших его экстрасенсов и лысых мордоворотов светилось всеми солнечными спектрами от множества людей внутри. Жига догадался – вокзал. Захотелось снова остановиться и передохнуть, – но было ясно, что только дай слабину, и более менее дееспособное состояние рухнет и растворится.