Игра

– Прости, я тебя разбудил, – ничего более умного, кроме констатации факта, в голову не пришло.

Ни слова в ответ, только руки стали более настойчивыми, притягивая к себе, только губы требовательно впились горячим поцелуем в мои… Не дав мне насладиться прикосновением, замерла на мгновение, отпрянула, снова потянулась ко мне, словно пытаясь найти меня на ощупь. Провела пальцами по лицу, скользя от виска к губам. Забавно ойкнула, когда я поймал ее пальчики губами, но глаз так и не открыла, продолжая нежно исследовать моё лицо. Снова потянулась меня поцеловать, смело соскальзывая с дивана прямо на меня. Я только успел обхватить её талию руками и откинуться на спину, прижимая к себе, и предотвращая её падение.

Усмехнулся, увидев зажмуренные глаза.

– Может, всё-таки посмотришь на меня? – прошептал ей, легонько целуя в нос.

Она ожесточенно помотала головой.

– Почему? – я уже улыбался, пытаясь понять, что на этот раз нашло на мою жену.

– Ты будешь ругаться… – тоже шепотом ответила Кхуши.

– Почему? – повторил я тот же вопрос.

– Из-за каталога. Из-за работы на Тери. Из-за того, что я тебе не рассказала, – скороговоркой выпалила жена и зажмурилась еще сильнее, оставив мне на обозрение только кончики ресниц.

– Почему я должен ругаться? – я постарался изобразить удивление, но она так забавно выглядела, что я чуть не расхохотался, – Кхуши, открывай глаза, ужин готов. За едой и поговорим, кто на кого должен ругаться и почему, договорились? – я медленно, слегка массируя, провёл ладонями по её спине от талии до плеч. Она рефлекторно выгнулась, избегая пробуждающих прикосновений, прильнув ко мне всем телом. Возбуждение вспыхнуло, как угасающий было огонь, получивший новую порцию дров, весело потрескивая электрическими разрядами.

– Кхуши…

Руки, не слушая голоса разума, уже опустились на ягодицы жены, плотнее прижимая к пробуждающемуся мужскому естеству, сминая тонкое платье, ткань которого не скрывала жара тела. Кхуши выгнулась еще сильнее, плотнее прижимаясь ко мне, заставив меня застонать от предвкушения. Всё также, не открывая глаз, опустила голову, накрывая меня водопадом волос. Прижалась щекой к щеке, медленно провела по ней, вызвав чувственную дрожь во всём теле. Я приподнял бёдра навстречу, делая телесный контакт еще теснее, прижимая её ближе, отпуская, и снова прижимая ещё сильнее. Кхуши застонала, откинула голову, упёрлась руками мне в грудь и включилась в процесс, чуть приподнимаясь и опускаясь на мне.

– Арнав… – низкий, хриплый тембр голоса, выдохнувший моё имя, окончательно лишил благоразумия, и я рванул молнию на платье, ставшем досадной помехой. Кхуши наконец-то открыла глаза, в которых отражалось такой же силы, как и терзавшее меня желание.

– Поцелуй меня, – почти приказал я, неотрывно глядя на её губы. Она послушно склонилась ко мне, даря лёгкое прикосновение. Мне нужно было больше, сильнее, глубже. Возбуждение терзало тело, требуя выхода. Я положил одну руку ей на затылок, врываясь в рот языком, жадно лаская всё, чего мог коснуться. Второй рукой продолжал синхронно движениям языка прижимать как можно ближе к себе, доводя себя до чувственного исступления. Ни остановиться, ни прерваться хоть на миг было невозможно, нарастающее напряжение требовало выхода – прямо сейчас, не медля ни минуты.

Кхуши путалась в крохотных пуговичках рубашки, пытаясь одновременно вытащить её из-под ремня, что ей слабо удавалось, потому что движение тел навстречу друг другу не прекращалось.

– Чёрт, Кхуши! – я опрокинул её на спину, рванул с себя рубашку, пока она, прикрыв глаза, на ощупь справлялась с ремнём на брюках. Она приподнялась, помогая освободить себя от платья и охнула, когда я, не в силах больше сдерживаться, рванул невесомую ткань трусиков, уничтожая последнюю преграду.

– Посмотри на меня, – снова приказ, – я хочу видеть твои глаза, когда возьму тебя. Кхуши… – выдохнул её имя, медленно ведя рукой по нежной коже внутренней стороны бедра, подбираясь к нежным складочкам. Застонал, скользнув пальцами внутрь.

– Такая горячая, влажная, готовая принять меня, да, Кхуши? – я не знаю, как всё ещё терпел, отстраняясь от выгнувшейся мне навстречу любимой. Легонько прикусил торчащий сосок, втянул в себя, посасывая, снова прикусывая, с ликованием вслушиваясь во всё более громкие стоны, жёстко удерживая за бедро извивающуюся, в попытках освободиться от сладкой муки, девушку. Я хотел видеть её глаза, но она зажмурилась, прикусывала губы, сдерживая стоны. Распаляла меня всё сильнее и сильнее разгорячённым, отзывающимся на малейшее движение моих рук, губ, языка, телом. Но упрямо не открывала глаз. Я с напряжением усмехнулся, усиливая ласки такого чувствительного места, и продолжая жадно ласкать грудь, сжимая ладонью мягкую выпуклость, втягивал и лизал соски, вызывая уже не стоны – негромкие вскрики жены.

Переместился выше, проведя языком по шее, с наслаждением вслушиваясь в частое дыхание, выдохнул в разомкнутые губы:

– Тебе нравится заниматься со мной любовью, Кхуши?

Она наконец-то распахнула глаза, обдавая целой гаммой эмоций – желанием, теплом, нежностью и ответила тихо, на грани слышимости, когда я, всё-таки не выдержав, закинул её ногу себе на бедро и резко вошёл в неё…

Раздавшиеся слова жадно впитались сердцем, как долгожданная влага – пересохшей землёй.

– Любить тебя… да.

Короткое словечко звучало снова и снова, повторяя наш ритм, то взлетая, то опадая, пока я, уже не сдерживаясь, отпустив себя, то быстрее, то медленнее двигался в ней, улавливая малейшее ответное изменение её желаний. Старался продлить наше удовольствие ещё и ещё, пока не проиграл собственному телу, пока не услышал громкий вскрик, не почувствовал, как замерла в моих объятиях жена, выгнувшись и крепко обвив меня ногами. Резкое движение бёдрами, последнее, глубокое, как можно глубже, освобождаясь ярким, сумасшедшим удовольствием, отозвавшимся в каждой клеточке тела невыносимыми вспышками взрывающейся энергии. Я застонал, полностью погружаясь в накрывшее блаженство, откинувшись на спину вместе с женой, не разъединяя тел, сплетённых рук, перекликающихся сердец.

Кхуши.

Я выплывала из разлившейся по телу неги, воспринимая разгорячённой кожей спины тёплый воздух прохладой. Хотелось удержать этот уютный жар. Нежное расслабленное поглаживание Арнавом моих волос погружало в подступающий сон. Я на ощупь потянулась за платьем и только тут вспомнила, что уехала с показа в «Танцующем…», а это значит, что ощущаемая бесформенной тряпка у меня в руках – это...

– Арнав! – я резко вскочила на ноги, сердито уставившись на ошалевшего от моего демарша мужа. Впрочем, удивляться долго Арнав не умел. Он внимательно осмотрел меня с ног до головы, и… откинув голову, расхохотался. Громко, от души. Я непонимающе взглянула на себя, пытаясь понять, что же его рассмешило, и, охнув, торопливо схватила платье, прикрываясь им. Было от чего расхохотаться. Совершенно голая девушка, яростно сверкая глазами на мужа, стояла перед ним, уперев руки в боки.

– Что смешного, мистер Райзада?! – зло прошипела я, чувствуя себя закипающим чайником. Судя по всему, у него моё негодование вызвало схожие ассоциации, потому что, коротко глянув на меня, он благоразумно прекратил смех, впрочем, все ещё пофыркивая, и пытаясь скрыть от меня пляшущих в глазах весёлых чертиков.

– Между прочим, – наплевав на свою обнажённость, театрально потрясла я перед ним бывшим шедевром, – это собственность Тери!

Арнав, отставив веселье, с явным мужским интересом рассматривал меня, не обращая никакого внимания на моё возмущение. Впрочем, всё же счёл нужным объяснить своё спокойствие, кратко пояснив: