Играй и умри

Однако мужчина в фартуке вскоре вернулся и поставил на стол перед друзьями две кружки с такой же, что и у соседей, жидкостью и тарелку с темными лоскутами. Одну на двоих. Сом бросил мужчине что-то недовольное, но тот только развел руками, потер друг о друга указательный и большой пальцы и перешел к другому столу.

Сталкер вслед ему что-то буркнул, а потом сделал тохасианину приглашающий жест: лопай, мол, что есть.

Уговаривать Теонга не пришлось. Он схватил темный лоскут и даже не нюхая, запихнул его в рот и принялся быстро жевать. Сказать, что это было вкусным, он бы не смог. Но не смог бы назвать и откровенной гадостью. Первое, что он почувствовал, – эта еда была очень соленой. Очень! И если бы тохасианин не умирал сейчас с голоду, есть бы он это не стал ни за что. Однако за неимением лучшего пришлось жевать соленое нечто. Проглотил один кусок, потянулся за другим. Но почувствовал, что сильно хочет пить. Просто нестерпимо сильно! И тогда тохасианин взялся за кружку, поднес ее ко рту и сделал три мощных глотка. Собственно, второй и третий он сделал по инерции, иссохшееся горло командовало мышцами самостоятельно. Но уже после первого Теонг понял, что пьет эту горькую отвратную гадость напрасно. Так оно и оказалось. Выпитое и пережеванное вылетело из него мощным фонтаном и обрушилось на головы и плечи сидевших напротив мужчин. Те вскочили. Тохасианину, которому стало совсем худо и у которого все поплыло перед глазами, захотелось, тем не менее, извиниться.

Теонг вынул из ушей тряпичные жгуты и поначалу удивился, настолько вокруг оказалось тихо. Но потом где-то скрипнула скамья, кто-то кашлянул, и он понял, что слух к нему вернулся – просто перестала играть музыка и все отчего-то замолчали.

Теонг же, кроме странного, даже отчасти приятного головокружения, почувствовал, что его перестал слушаться язык. То есть он слушался, но как-то лениво и через раз. И его вдруг пробрала неудержимая икота. Однако тохасианин все же сказал, что хотел. Тем более сказать ему захотелось вдруг очень много, поскольку он неожиданно полюбил всех собравшихся здесь людей. И даже нелюдей, если те вдруг сюда тайно проникли. А еще он простил врагов, прошлых и будущих. Вот что он сказал, встав, немилосердно покачиваясь, на ноги:

– Дрр… ик… гие дрррзья. Прррношу свои ик… звинения. Я не хотел… Нет, я хо… ик… тел, но хотел просто пи… ик… ть. А мне пррринсли это… Отраву. Горь… ик… ий яд. Ззачем?.. Дрррзья, за… ик… чем?.. Ведь я при… ик… шел к вам с миром!.. Я люблю вас! Да-да, дрррзья, я люблю вас всех! Хотите я вас всех по… ик… целую?.. Ведь я даже не чело… ик… век, а я вас люблю… Ззачем же вы хотели меня отрррвить? Ик?.. Ззачем, люди?..

Сом попытался усадить его на скамью, но Теонг уперся.

И тут кто-то произнес:

– За это нужно выпить!

– Да, – кивнул тохасианин и потянулся за кружкой.

Ухватил он ее далеко не с первого раза, но когда у него получилось, страшно скривил лицо и выплеснул остатки жидкости все на тех же соседей по столу. Потом воскликнул:

– Яд! Мне дали горький яд! Но я не стану его пить! Убейтесь об стену, коварные злыдни!

Икать он почему-то перестал.

Дважды пострадавшие мужчины медленно встали. Один из них тихо, вежливо, как обычно извиняются за причиненное беспокойство, сказал:

– Мы ведь тебя убьем сейчас.

Сом подхватился.

– Господа! – замахал он руками. – Не надо никого убивать! Тимоха свой парень! Просто спиртного ему ни капли нельзя, солить твою плешь! Даже пива – ни-ни! А я за ним не углядел. Прошу, как говорится, пардону, мы сейчас быстро откланяемся.

– Быстро не получится, – с непонятным сожалением произнес один сосед. – Потому что убивать мы вас будем медленно.

– А меня-то за что? – вырвалось у сталкера.

– За то, что не углядел. Сам же сказал.

– И за компанию, – добавил второй, еще более жалостливо и грустно.

Нож первого метнулся навстречу Теонгу столь быстро, что Сом едва успел его отбить предплечьем. Из руки брызнула кровь. Сталкер тут же выхватил из ножен свой верный клинок и очертил свистящую дугу перед противниками. Но мешал стол, и Сом, поддев его коленом, отбросил в сторону.

Тохасианин, с трудом сфокусировав на сталкере взгляд, увидел на друге кровь и взревел:

– Вы моего дррруга порррезали?! Сейчас я всем сделаю больно!

Он потянул из-за спины автомат. Получалось плохо. И долго. За это время к нему бросилось уже несколько человек, включая двух обиженных. Кто-то при этом визжал:

– Он не человек!!! Он сам сказал, что он не человек! «Шестеренка» только для людей! Бейте его!

Еще кто-то вопил:

– Он назвал наше пиво ядом! Наше лучшее пиво! И он его выплеснул! Человек такого бы не сделал!

Сталкер заслонил собой Теонга и отмахивался ножом со скоростью электромясорубки. Полетели в дальний угол чьи-то пальцы. Еще кто-то с воем схватился за кровоточащий бок.

Однако наступавшие прибывали. Теперь уже и остальным присутствующим захотелось принять участие в представлении.

Теонгу удалось наконец-то снять автомат. Он даже не забыл снять его с предохранителя. Вот только прицелиться в кого-то конкретного не получалось – в глазах двоилось, троилось, десятерилось.

«Так даже проще, – пришла в голову мысль, – в кого-нибудь да попаду!»

И он с криком: «За Сома, за Тохас, за Хрюкас!» принялся строчить из автомата, водя стволом из стороны в сторону.

Полетели кровавые брызги. Многие, зажав раны – кто со стонами, кто безмолвно, – падали на пол, кто-то с криком выбегал прочь. Но нашлись и такие, кто тоже достал оружие. Одна из пуль ткнулась в плечо тохасианину, и тот выронил автомат, а сам медленно опустился на скамейку.

Раздался истошный вопль Сома:

– Всем лечь на пол! Взорву нахрен!

Теонг скосил на друга мутный взгляд. Сталкер держал в поднятой руке гранату.

– Кольцо не забудь выдернуть, – пробормотал тохасианин, прежде чем утонуть в блаженной, спасительной темноте.

Глава 17

Фир не отрывал взгляда от «видеопузыря». Разумеется, он и не должен был этого делать ни в коем случае – сейчас была его смена, и в его обязанности входило следить за происходящим и вносить в ход событий коррективы. А уж после того ЧП, что случилось в «Городе» с его подопечными, и после устроенного Нюдом нагоняя малейшая очередная оплошность грозила ему увольнением и отправкой в ментальную установку. А потом… потом, если Айна все же права, его и вовсе пустят на фарш, на биомассу. Ему-то уже будет все равно, а что будет с Айной? Подругу опального сценариста не пощадят, это точно. А значит, и ее ждет «высасывание мозгов»…

И как же он только мог прозевать? Как недоглядел, не заглушил двигатель автомобиля, когда этот шустрый, непредсказуемый Свояк выкрутил руль туда, куда не следует? Это вообще, пожалуй, первый случай в истории «шоу», когда игроки попали в «закулисье». Хорошо еще, что ничего не успели понять, быстро их оттуда выставили. Но все равно – это прокол. И прокол только его, Фира, тут даже и спорить нечего. И нагоняй ему Нюд устроил правильно. Только пожалел, нужно было всыпать как следует, а он только наорал да лишил премиальных пайков. Даже затрещины не влепил. Впрочем, он мужик хоть и резкий, но руки распускать не любит. Интересно, попало ли самому Нюду? Ведь он старший сценарист как-никак, за все тут отвечает. Наверняка попало. И похлеще, небось, чем ему самому. Так что подводить Нюда больше не стоит. Лучше уж перестараться, чем потом локти кусать. Если они вообще останутся, локти-то. И зубы, кусать которыми. Биомасса – она серенькая вся, однородная, сама себя не укусит. Так что не отвлекайся, смотри давай вовсю, пока есть чем.