Игрек Первый. Американский дедушка
Шрифт:
И, самое главное: Игрек на пожаре все время испытывал жуткий стыд, потому что по забывчивости явился туда совершенно голым. Доктор Ознобишин звал его с собой в Воробьевку, чтоб не позорился, а он уперся.
И какой-то дядька все время его спрашивал:
«Игрек, ты меня узнаешь? Кто я такой?»
Трудно узнать человека, если никогда его не видел.
Наверно, обидчивый мальчик испытал бы унижение, узнав, как все было в действительности. Зато поверил бы, что Алевтина самая настоящая ведьма. Нечистая сила.
Несмотря на соблазн, Ведьма
— Дом сгорел? — спросил Игрек, очухавшись.
— Не совсем…
Впоследствии выяснилось, что огонь уничтожил личные дела сексотов за последние семьдесят лет.
Глава четвертая
Причина пожара особняка Службы безопасности была названа с пугающей определенностью: поджог. Преступление, квалифицированное как особо опасное, повесили на подотдел майора Коробочкина.
Сыщик не сомневался, что тем же поджогом занимается и сама погоревшая контрразведка. Неизвестный поджигатель легкомысленно столкнул лбами майора Коробочкина и полковника Судакова — то, чего они всячески избегали долгие годы. После столкновения дороги неприятелей вновь разошлись в разные стороны.
Полковник Судаков затребовал из архива дела всех диссидентов, которые проходили по Управлению за последние двадцать лет. Особенно его интересовали те дела, что завершились посадкой или психушкой. У них, злопамятных антисоветчиков, мог быть зуб на чекистов.
Пострадавших оказалось около сотни. Из них в настоящее время проживало в городе больше пятидесяти.
Полковник Судаков обратился к доктору Ознобишину с просьбой составить психологический портрет поджигателя, чтоб сузить круг подозреваемых.
Психиатр немедленно представил требуемый портрет: мудак.
Круг подозреваемых необозримо расширился.
Майор Коробочкин пошел другим путем. Он изъял из сейфа с холодильным устройством бутылку водки и соленую горбушу. Хуже нет — особо важное дело начинать впопыхах, спустя рукава.
Лейтенант Мухин почти прекратил общение с обыкновенными людьми, имеющими плоть и кровь. Они давно сообщили ему все, что могли, а новая информация, типа того, с кем на дежурстве перепихнулась Люся, Муху не особо задевала за живое. Что тот солдат, что этот…
Пограничник закорешил с невидимками по-хорошему, без пьянки. И узнавал от них много поучительного. Особенно из истории Родины. Шуточки же некоторых сумасшедших о том, что невидимки — китайцы, являлись злонамеренной ложью. Невидимки были такими же русскими, как любой полоумный в Воробьевке.
Мучился лейтенант Мухин только от того, что сильно отличался от своих невидимых друзей. Но как самому сделаться невидимкой, он не знал — не ведал.
Иннокентий Иванович давно собирался покончить с невидимками, назначив Мухину «Галочку» — галоперидол. В его распоряжении были еще зеленка и пиперазин,
избавляющий детей от глистов. Однако с галлюцинациями Ознобишин в последнее время осторожничал: легко лишить человека иллюзий, а что дальше?Из бесед с глюком доктор уяснил, что невидимки стали вести себя доброжелательно. К другим больным приставать перестали.
Долго Иннокентий Иванович маялся над извечным вопросом русской интеллигенции: «Ахули?» И вынужден был решительно ответить на него: «Ни хуя!»
Не догадываясь о том, что судьба его получила естественное развитие, в ординаторскую прибежал больной Мухин в чрезвычайно возбужденном состоянии духа.
— Иннокентий Иванович! Иван Иннокентьевич!
— Короче! — помрачнел Ознобишин.
— Я узнал, кто поджег Безопасность!
— Кто?
— Вы мне все равно не поверите!
— Тогда не говори!
— Я скажу! — честный пограничник собрался с силами, чтобы произнести горькую правду.
— Я поджег? — помог ему Ознобишин.
— Нет, не вы. Сизарь.
Ничего ужасного в этом сообщении доктор не нашел.
— Тебе невидимки сказали?
— Они. Мужики врать не станут.
— Хорошо, — кивнул доктор. — Но пусть они его не трогают. Только без рук!
— Иннокентий Иванович, а вы что собираетесь делать?
— Надо подумать… — доктор собирался продолжить размышления над сакраментальным вопросом русской интеллигенции.
Лейтенант Мухин задрожал от праведного гнева:
— Надо доложить руководству! Пусть оно думает!
— Чем? — разоткровенничался Ознобишин.
Больной возбудился еще больше. Он жаждал действий.
— Что еще невидимки говорят? — поддержал Иннокентий Иванович светскую беседу.
— Они вас ругают! Ругают!
— Нецензурно?
— по-всякому!
«Галочку! — с грустью вынес доктор приговор зловредным невидимкам. — Или пиперазин».
Возможно, бледные тени, почуяв неладное, всполошились и толкнули Муху в Службу безопасности к самому полковнику Судакову.
Чистенький дежурный офицер сидел в обгоревшем здании, как заплатка.
Узнав, что в настоящее время лейтенант Мухин находится на излечении в Воробьевской психиатрической больнице, чекист счел своим долгом вызвать скорую психиатрическую помощь. Муху с комфортом доставили в Воробьевку, не причинив никакого вреда.
Наверно, смышленые невидимки надоумили пограничника обратиться к майору Коробочкину: тот, дескать, простой человек, сам наверняка в психушке лежал!
Всю дорогу до милиции Муха размышлял о причудливом народном сознании:
«Почему люди говорят: в психушке лежат, а в тюрьме сидят? Они и там, и там ходят!»
Когда пограничник явился к майору Коробочкину, тот тоже думал, но о своем:
«Засунуть пустую водочную бутылку в сейф — дурная примета, а если поставить ее на пол — обязательно забуду. Утром ее увидят посторонние. Компромитэ…»