Игровой практикум

В ответ девица молча развернулась на каблуках, и вышла из зала, покачивая телом, а космонавты с вопросом посмотрели на Никиту.

— Ну примитивная же комбинация. — Калашников ухмыльнулся. — Типа я сейчас растаю, и побегу за ней словно собачка.

— Удивительно что ты не сорвался. — Прокомментировал Пацаев.

— Мне вера не позволяет. — Никита поднял бокал с лимонадом и сделал большой глоток.

— Какая вера? — Удивился Виктор Савиных.

— В торжество разума над бренной плотью. — Сидящие за столом рассмеялись.

— Ну а если серьёзно. — Не отставал Пацаев. — Ты же совсем молодой парень, да ещё неженатый…

— А чего вдруг я должен кидаться на всех девчонок? — Удивился Никита. — Ну допустим, видите вы такую неземную красоту. Всё при ней, ухожена, хорошо одета и пахнет призывно. А что там у неё внутри? Может она стерва, каких мало, дура, да или просто имеет букет болезней, среди которых венерические — самые безопасные? Скрытых дефектов в человеке столько что можно издавать отдельным томом. Помните, как в многотомной энциклопедии, отдельно шёл том «Замеченные ошибки и опечатки»? Так и с человеком. Всё совсем не просто. А в ситуации, когда она прямо идёт на контакт, всё становится крайне подозрительно. Потому что вы входите в ситуацию сближения, созданную не вами, и не на ваших условиях, а значит, как минимум вы входите на правах статиста. Да, после, есть все возможности перехватить управление, но сделать это порой очень сложно и весьма затратно. Вы же не сядете за штурвал незнакомого самолёта, просто так, из желания прокатиться? А если он недозаправлен? А если там двигатель последний раз проходил техобслуживание никогда? Жизнь одна, и прожить её желательно без глупых ошибок.

— Да. Верно говоришь. — Савиных кивнул. — Мы вместе с техниками по сто раз проверяем системы корабля. На каждую гайку толстенный том допусков и контроля. И уж никогда не садился в кабину без личного разрешения старшего механика машины.

— Тут ещё что важно, — Никита обвёл всех взглядом. — Дефектная техника может вас убить. Но дефектный человек, попавший в близкий круг, может вас фактически лишить душевого здоровья, превратив в неврастеника и психопата. А это очень трудно лечится.

— Знаю такие случаи. — Евгений Хрунов кивнул. — У меня товарищ по училищу так женился. Она всё требовала шмотки, курорты, и вместе с мамой выносила ему мозг. Через пять лет он развёлся, но комиссия всё равно списала. Пока лечится, и неизвестно получит ли допуск к полётам. — Он поднял бокал с соком, и сделал несколько глотков. — Но, однако крепко вас там учат. — Евгений покачал головой. — Ты же по линии Комитета служишь?

— Ага. — Никита кивнул. — У нас это называется «Дохлая кошка». К слову сказать, совсем необязательно это происки врагов. Такое можно ожидать и от так называемых друзей, например, от МВД, или Партконтроля, хозяев наших или иностранных изданий, или вообще проверка своих же, на разумность, ну и совсем маловероятное — дама отчего-то воспылала неземной страстью, и решила вот таким образом познакомиться. А играть совсем не хочется. Устал. Поэтому все так называемые случайные встречи, идут нахер, строевым, под барабан и флейту.

Около одиннадцати все разошлись, хотя гулянка в кабаке только набирала обороты. Но это отдыхающим завтра вставать к обеду, а у космонавтов жёсткий график, да и Никита уже привык подниматься в шесть утра, на тренировку, и медитацию.

По дороге майор Тихонравов доложил, что девица действительно числилась журналисткой, работая на несколько иностранных новостных агентств стрингером[1]. Но паспорт почему-то дипломатический.

— Тогда она ну просто очень богатая дама. — Заметил Никита. — Там на шее и на руках, цацок тысяч на двести долларов как минимум. Я конечно догадываюсь, что многие из пишущих зарабатывают прилично, но зачем тащить целое состояние на себе, чтобы поразить воображение одного молодого парня? Не стыкуется, Владимир Сергеевич. И это ещё не считая платья, стоящего как малолитражка. Расчёт видимо состоял именно в том, чтобы одним появлением снести мне крышу, и денег на это не пожалели. Тут конечно и космонавты немного внезапно нарисовались, но то, что они не стали отменять операцию, говорит о том, что у них сильно припекает. А почему? Что такого случилось, что совсем непростого агента нужно срывать с места и пихать в совершенно неподготовленный контакт. Бред какой-то. — Никита вздохнул. — Хотя вполне в духе наших заатлантических соседей. Громко, мощно, но тупо, и мимо.

— А может британцы?

— Если это бритты, то у них под задом не просто полыхает, а прям искрится, и блещет. А стало быть мы узнаем об этом по другим каналам.

— Так может стоило? — Начал майор.

— Мы же не партизаны. — Никита развёл руками. — Команды на игру не поступало, а значит всё обычным порядком.

Майор командовавший сопровождением хмыкнул.

— Странно слышать такое от восемнадцатилетнего парня.

— Система всегда перемелет одиночку. Пусть не сразу, но на дистанции обязательно. А если хочешь быть в системе, не нарушай её правила. — Ответил Никита, внимательно оглядываясь по сторонам.

Зрение уже чуть подсветило два силуэта по бокам тёмной дорожки вдоль парка, и он остановил Тихонравова.

— А могут ли тут быть наши люди?

— Откуда? — Майор, напрягая зрение оглянулся, но кроме черноты южной ночи ничего не увидел.

— Ну и ладно. — Никита одним взмахом руки, отправил «Иглу страха» сначала в одного, а затем в другого человека в засаде, и тишину раскололи два диких крика ужаса, после чего злоумышленники словно кабаны унеслись куда-то вдаль, оставляя за собой переломанные кусты, и остатки одежды на ветвях.

— Чёрт! Да как ты их увидел — то?

— О! — Никита поднял указательный палец. — Вы ничего не слышали о целебных свойствах черники? Истинно говорю вам, эликсир! Как есть эликсир. — Он подошёл к месту, где лежал в один из мужчин, и поднял за ремень лежавший на земле укороченный автомат АКМС. — Да у них на нас, видать были большие планы! Неудобно как получилось…

Подбежали ещё двое охранников, и с фонарями стали планомерно обыскивать места засады, а Тихонравов по рации вызвал подкрепление.

— Чёт как-то густо пошло. — Спокойно прокомментировал Никита находку ещё одного автомата, и части снаряжения диверсантов.

Оставив профессионалов разбираться со случившимся, Никита вернулся домой, и через полчаса уже спал сном праведника, а суета, поднятая происшествием, только начиналась. По тревоге подняли разведку морской пехоты, и учебный центр десантников, которые устроили прочёсывание города и окрестностей, обнаружив обоих нападавших, буквально по горячему и дурно пахнущему следу в полубессознательном состоянии, от психологического и болевого шока, в силу многочисленных травм, полученных при беготне через южную растительность.

Едва живые от того что на них обрушилось, диверсанты каялись наперегонки, выдав всё что знали, потому что ужас, испытанный ими, всё ещё клубился в голове и телах, вызывая то позывы к рвоте, то ещё более неприятное, от того и допрашивали их фактически в туалете, время от времени меняясь, чтобы отдышаться от тяжёлого запаха.

В этой реальности, создание государства Израиль, произошло синхронно с ликвидацией Автономного Еврейского округа, и СССР не стремился накачать новое образование оружием. Хотя некоторое количество техники и стрелковки отправили. Но главную ношу по обеспечению форпоста глобалистов взяли на себя США, и на Ближнем Востоке, вновь закипела вечная война евреев и арабов.

И все далеко идущие планы по фактическому подчинению сопредельных стран и захвату территорий, оказались под угрозой, когда США, вдруг не то, чтобы подружилось с СССР, а стало вкладывать в его экономику десятки миллиардов долларов, причём самым неприятным способом — постройкой заводов, и передачу технологий. И конечно же виновник этого очень быстро нашёлся, и был приговорён на совместном заседании разведывательных органов Израиля.

Операция представлялась такой простой, что её даже не особенно маскировали, и когда всё тайное полезло наружу, от адского смрада, перекосило даже видавших виды британских дипломатов. Посол Израиля в Королевстве Марк Леви, стоял перед премьер-министром, словно обгадившийся школьник, не зная куда девать глаза, поэтому упёрся взглядом в узорчатый паркет, изучая изгибы сложного узора, завитки которого складывались в известное почти всем евреям русское слово «п-дец».