Игровой практикум

— Это ещё у него спросить нужно, захочет ли он. — Спокойно ответил председатель КГБ.

— Как это не захочет? — Удивился глава профсоюзов СССР.

— Да так. — Косыгин рассмеялся. — Мы с ним ещё за старое не рассчитались, а уже в новые долги лезем. Ты, Алексей Иванович, ещё учти, что всё что у него есть, он мог бы купить себе и сам. Дом, в Переделкино, квартиры и дача в Ялте, ерунда по сравнению с его доходами. Парень реально миллионер, и продолжает зарабатывать. А наших детей вообще вызвался лечить сам, и делал это по ночам, потому что днём он учится. Спит часа по четыре в день.

— Ну давайте ему подарим дворец. — Хмуро и в шутку предложил министр внутренних дел.

— Да не нужен ему дворец. — Вздохнул Агуреев. — Он даже свой дом не обошёл до конца. Живёт в трёх комнатах, а остальное занимает охрана.

— Ну что-то же ему нужно?

— В восемнадцать лет, ему действительно нужны только деньги и девки, а и то и другое у него уже есть. — Спокойно возразил Дроздов. — Причём есть в таких количествах какие нам в нашем возрасте и не снились. Там реально девчонки табунами ходят.

— А брать и брать, у меня совесть не позволяет. — Добавил Косыгин. — Он для нас уже столько сделал — не перечесть. Не по-советски это. Парень для нас фактически из шляпы даже не кроликов таскает, а сразу золотые слитки, причём вагонами, а мы ему кроме большого спасибо, и дать-то ничего не можем.

— Пароход его именем назовите. — Буркнул глава профсоюзов.

— Вот вы, наверное, думаете, что очень смешно пошутили, да? — В голосе Агуреева не звучало никакой угрозы, но климат в комнате как-то ощутимо похолодел.

— Спокойно, товарищи. — Косыгин негромко стукнул ручкой по столу. — А вы, товарищ Шибаев, думайте, где и что говорите. Не на Голубом огоньке. — Он вновь задумчиво постучал ручкой по столу, глядя куда-то в пространство. — Так. Для начала внеочередное звание, досрочно. Пусть у нас капитаном ходит. Он же командует офицерским взводом? Ну вот и пусть будет в нормальном звании. Далее, считаю, что у бригады должен быть дом отдыха. Круглогодичный, на море. Чтобы и семьи могли там отдыхать. А то люди жизнями рискуют, а по чужим углам мыкаются. И чтобы нормальные спортплощадки, яхты там, катера… Плюс лечебный корпус, и всякое такое. Можно ему ещё машину получше, подарить, чтобы было на чём девчонок катать.

— Есть такая. — Председатель КГБ Игнатов кивнул. — Выпускают по одной — две в год. «Тула — Альбатрос». Триста сил, шесть цилиндров, пневмоподвес, и так далее. Отпускная цена восемьдесят тысяч, но в магазине не купить. Расходятся по наградным спискам.

— Это при средней зарплате в сто пятьдесят рублей? — Вскинулся профсоюзный начальник.

— Могу подсказать вариант как можно на такую машину заработать. — Министр обороны маршал Дмитрий Фёдорович Устинов улыбнулся доброй улыбкой патологоанатома. — Пройдите через пару десятков боевых операций, спасите три сотни людей, три с половиной тысячи детей, ну и маленьким довеском заработайте стране пятьдесят миллиардов долларов, причём не деньгами, которых у нас и так предостаточно, а сразу станками, машинами, и технологиями. И всё это один пацан. Так что я лично, подарил бы ему реактивный лайнер, пару крейсеров, для морских прогулок и совершено точно, остался бы должен. — Устинов вздохнул. — Да в нашей ситуации, ему сколько не дай, всё будет мало. Но проблема-то не в этом. Можем и дворец построить, или просто отдать ему хоть Петергоф хоть Стрельну. Но не нужно ему ничего этого. Совсем. Ни орденов наших, ни машин, ни домов. Так что все наши подарки, они — таблетки для нашей совести, чтобы не грызла сильно.

Никита Калашников конечно не знал и даже не догадывался о причинах печалей взрослых и уважаемых людей. А если бы знал, то всё равно, не впечатлился. Ну вот такая у людей работа. В том числе придумывать чем и как наградить отличившихся. А у него полно других забот. Проверить новые защитные костюмы от пси фактора, и побегать в них с парнями по полосе препятствий, выявляя слабые места. С ними же позаниматься боевым фехтованием, а точнее сабельной рубкой, потому как один удар тяжёлой и остро заточенной железкой, работает куда лучше, чем очередь из калаша. Заодно пересдать текущие нормативы, и скачками нестись на обучение высокому искусству причинения добра, и сотворения пользы, в особо циничной форме.

К счастью, основные текущие задачи бригада выполнила. Пришельцев с территории страны выдавили, американцы афганскую кампанию сворачивают, и даже Китай выдавил шагран, заплатив правда весьма немалую цену.

Конечно временами летали в Афганистан, потрогать бледнолицых за выступающие места, но Никиту для этого больше не привлекали. Сражались люди с людьми, а в такой ситуации участие Калашникова руководством считалось избыточным, хотя американский спецназ вовсе не напоминал девочек — скаутов, и бились по-взрослому. Несколько раз Никита лечил пострадавших, хотя правильнее было бы сказать восстанавливал. За это тоже давали единицы прогресса, хотя и немного, но всё же. Больше всего прибывало, как ни странно, за командование подразделением, лечение детей, и его личную учёбу. Вот за последнее «капало» больше всего, и он активно учился всему, что могли ему дать отставники разведки, и парни из бригады.

К лету 1981 года, он накопил две с половиной тысячи единиц прогресса и собирался на юге, во время отпуска спокойно разобраться с этим.

Люди Дроздова обещали временами наезжать с кратковременными визитами, а бригада переводилась в резерв, и служащие получали наконец отдых, которого у них не было на протяжении пяти лет.

Для бригады начали строить пансионат в Евпатории, и там всё обещали сделать по высшему разряду, включая номера для одиночек, семейные апартаменты, и домики для компаний. Всё даже на рисунках выглядело очень впечатляюще, и народ уже мечтал, как будет здорово иметь свой круглогодичный санаторий — пансионат в Крыму. А ещё при нём обещали яхт-клуб, и стоянку моторных катеров, что вообще превышало всякие ожидания военнослужащих не избалованных любовью родной страны.

Но пока, все рассасывались по побережью, в дома отдыха КГБ, и других ведомств, выделявших силовикам путёвки по квоте.

Полагающиеся ему путёвки, Никита оставил в строевой части бригады, ко всеобщему удовольствию, и стал собираться в дорогу.

К этому лету, у него в гардеробе собралось весьма приличное количество вещей, и они занимали два шкафа, хотя он периодически устраивал чистки, относя всё что не использовалось Александре, которая всё это куда-то пристраивала.

С собой в самолёт он решил взять только один чемодан, и брал вещи в соответствии с этим.

Резкий гудок аппарата спецсвязи, прервал сборы, и он поднял трубку.

— Калашников.

— Привет, Никита. — Голос Косыгина буквально излучал энергию. — Не можешь прямо сейчас подъехать в Кремль? Есть небольшое дело.

Слушаюсь товарищ Косыгин.

Никита положил трубку, и глянув на себя в зеркало, качнул головой. К первому лицу в стране нужно ехать при полном параде.

Когда он, звеня орденами на кителе, вышел из дома, охрана сразу подтянулась, понимая, что их подопечный, просто так, парадную форму надевать не станет.

В Кремле у ворот, их уже ждал порученец Косыгина, и проводил на площадку перед Сенатским Дворцом, где в ряду припаркованных автомобилей стоял настоящий красавец — автомобиль Тульского производства «Альбатрос» белого цвета. Широкий, длинный, с огромными креслами, и сверкающими хромовыми накладками, он даже в ряду правительственных машин выделялся статью и элегантностью.

— Вот, Никита Анатольевич. Решили вам сделать подарок от всей страны. — Косыгин показал рукой на автомобиль. — Только не гоняйте. — Он рассмеялся. — Говорят ангелы-хранители быстрее ста пятидесяти не летают.