Игрушка для босса. Трилогия

Ага, вернулся мартовский кот с повинной головой. Заблудился поганец, по дороге потерял звездный ориентир. Подтягиваю свой телефон, проверяю время. Семь часов, а значит, сигнал оповещает о подъеме на работу. Сегодня лишь пятница и о выходном грезить рано. Шевелюсь в надежде, что Грановский сам проснется. Но нет, за спиной тихо похрапывает, даже не реагирует на мои чертыхания.

Аккуратно убираю с себя его ладонь, спускаю ноги на пол, оборачиваюсь, чтобы посмотреть на своего загулявшего котяру. Такой хорошенький, — улыбаюсь. На голове полный бедлам, спит под одним со мной одеялом, громко сопит.

— Гер, — нагибаюсь к его лицу, — будильник сработал, на каменоломню пора, — громко шепчу на ухо. Но реакции ноль, дрыхнет как сурок. А я не сдаюсь, делаю еще один подход: — Герман Самосвалович, японцы приехали, ведро саке привезли, сейчас в нем топиться начнут, — хихикаю, но Грановскому хоть бы хны. Да еще, чтобы не жужжала назойливой мухой, отмахивается от меня. Переворачивается на живот, лицом утыкается в спинку дивана, а подушку крепко обхватывает руками.

И что с этим спящим красавцем делать? Раздумываю. Может, холодной водичкой опрыскать обильно? Хотя опасно — еще оторвет за проделки голову, не разобравшись спросонья.

Тихонько поднимаюсь, подхватываю свою сумку и снова бреду в ванную, что на втором этаже. Зубы чищу пальцем: щетки-то нет. Умываюсь, крашусь. Надеваю вчерашние джинсы, футболку. Знаю, в таком виде на работу ходить не комильфо, но варианты отсутствуют. Надо в кабинете держать сменный комплект на всякий случай, — размышляю про себя. — Полина, наверное, поплюется от души сегодня.

Спускаюсь вниз, но начальник все еще дрыхнет без задних ног. Чтобы не терять драгоценного времени, бреду на кухню. Ставлю на плиту вымытую сковородку, натираю помидоры, отправляю тушиться на огонь. Яйца взбиваю в стаканчике и мелко режу зеленый лук. Этим составом заливаю превратившиеся в соус томаты. Демоверсия хорошей хозяйки снова в действии. Пусть оценит свою мышку по достоинству.

По дому медленно расползаются сладко-кислые ароматы, на что наконец-то реагирует мой соня, начинает ворочаться. А я закидываю в тостер квадратные кусочки белого хлеба, поджариваю до золотистой корочки.

— Мышка, — приподнимается, трет рукой глаза, — что ты там колдуешь? — впитывает в себя аппетитные запахи. Потягивается, разбросав конечности в стороны: — Я уже слюнями всю подушку закапал, — поднимается, босыми ногами шлепает ко мне. — Привет, — обхватывает мою талию руками, чмокает куда-то в висок.

— Привет, — улыбаюсь ему. — Ты такое ешь? — показываю ложкой на сковородку.

Откуда мне знать его предпочтения. Может, у него аллергия на помидоры или яйца не нравятся.

— Еще как, — мурчит мой котяра, раскачиваясь вместе со мной туда-сюда, — главное не увлечься трапезой и не проглотить заодно маленькую вкусную мышку, — коварно хихикает, прикусывая кончик моего уха. А я сутулюсь, отбрыкиваюсь, улыбаюсь во весь рот. — Я — в душ, оденусь и вернусь, — обещает. Поворачивает меня к себе, нагибается, чувственно подхватывает верхнюю губу, требовательно языком проникает в рот.

Да, хорошо, я тоже соскучилась, — с не меньшой страстью возвращаю ему поцелуй, пальчиками скольжу по шее, сжимаю на затылке волосы. А он в ответ оглаживает мою спину, бедра, приподнимает над полом.

— Гер, яичница горит, — хорошо, что опомнилась, а то опять коллапс устроила б на кухне. С трудом отрываюсь от сладкого мужчины, выключаю сенсорную конфорку: — И мы так на работу опоздаем, — с намеком многозначительно дергаю левой бровью.

— Да, да, да, — ворчит, выпуская меня из кольца своих загребущих рук. — У меня сегодня очень плотный график, — вздыхает, — поэтому практически весь день не смогу видеть свою пушистую мышку, — легонько щелкает меня по носу, идет к лестнице.

— Как так? — вопросительно приподнимаю брови. — А разве я тебе на встречах не понадоблюсь? — Недоумеваю.

Это еще что за выкрутасы? Когда меня с должности сместили? — напрягаюсь.

Но не успеваю запаниковать, как Самосвалович сам объясняет ситуацию:

— Нет, у меня сегодня переговоры с американцами, — притормаживает. — Я нового клиента привез. Английский и французский сам знаю в совершенстве, — болтает со мной со второго этажа, пока я на столе раскладываю приборы:- Но я тебе подкинул парочку переводов. А еще хочу, чтобы ты с Полиной съездила на сделку, там руководитель — странная женщина, мужиков на дух не переносит. По дороге расскажу. Все, я ушел, — исчезает за дверью своей комнаты.

Епрст… — возмущаюсь про себя, а Терентьева в курсе, что ей сегодня со мной работать? Почему-то становится смешно. Снова истерить будет и язвить от страха, дуреха, — зверски лыблюсь. Отламываю кусочек тоста, запихиваю его в рот, хрущу от души. — Все же стоит с ней подружиться, возможно, пригодится в будущем. — По тарелкам раскладываю омлет. В кофемашину заправляю капсулы, делаю два бодрящих напитка.

— Гер, — ору на весь дом, — остывает, давай быстрей, — но в ответ мне только тишина.

Значит, в душе, не слышит, — делаю умозаключение, поглядывая на часы. Стрелки быстро приближаются к девяти, а мы выходить даже не планируем. Хотя, какая разница, начальник ругать не будет, — усмехаюсь. Сажусь за стол, потягиваю ароматный кофе, а сверху вопль Грановского раздается:

— Насть, глянь, что у меня есть! — оборачиваюсь, поднимаю глаза вверх, смотрю на котяру, облаченного лишь в набедренное полотенце, с моим уделанным в прошлый раз комплектом в руке. Даже не знаю, на что реагировать сильнее: на его обнаженный, накаченный загорелый торс или радоваться возвращению вещей, о которых напрочь забыла. Кончиком языка касаюсь верхней губы, воображаю, как нечаянно махровая тряпочка ниспадает на пол…но тут же беру себя в руки, поднимаюсь со стула.

— Кидай мне его, — двигаюсь к лестнице, — очень кстати, — тут же ловлю кофту и юбку. И пусть сейчас на улице жарко, а ткань костюма плотная, все равно это куда лучше, чем топать в офис в джинсах и футболке.

— Мой сотовый на зарядку подключи, провод у дивана, — снова скрывается в своей комнате. А я шлепаю в зал, по дороге размышляя: это он нарочно меня дразнит или…без "или" — хмыкаю. Уверена, что намеренно вышел обнаженным, покрасоваться. Хитрый, хитрый котяра. — Быстро переодеваюсь, возвращаюсь за стол. А сверху спускается собранный Грановский.

Костюм очень красивый, темно-серый в тонкую полосу. Светлая рубашка с голубоватым отливом, галстук в крупные ромбы. Ему идет. Но вид такой недовольный, весь нервный, злой. Опускается на стул, оттягивает пальцем ворот, вздыхает:

— Ненавижу эту удавку, чувствую себя как в смирительной рубашке, — берет вилку, принимается за еду.

— Красивый, — подбадриваю своего мужчину. — Тебе очень идет, — на что тот лишь недовольно фыркает. — Очень сексуальный и властный, — поднимает на меня глаза, с прищуром изучает, вру я или нет. Пальцем подзывает к себе, а я, хитро улыбаясь, подаюсь вперед.