Игрушка для негодяя

— Спасибо за урок, — я недовольно фыркаю и продолжаю путь. — Бутылки — это точно не мое.

— Яна, — глухо отзывается Алекс. — Постой.

— Да, что тебе надо?! — возмущенно взвизгиваю я, обернувшись через плечо.

— Поехали.

— Сама доберусь до дома. Я еще успеваю на метро.

— Да я тебя не домой повезу.

— Куда? — хмурю брови и скрещиваю руки на груди.

— Увидишь, — лицо у Алекса мрачное, а глаза серьезные и немного печальные. — Давай, без капризов.

— В лес увезешь и закопаешь?

— Ты не умеешь шутить, Яна. Тебе бы потренироваться.

— Ладно, удиви меня.

Меняю направление к парковке. Если я сейчас останусь в одиночестве, то натворю глупостей, а смурной Алекс, мимо которого я сердито топаю, внушает доверие, пусть и рожа у него бандитская.

Глава 21. В гости к призраку

Я немного выпадаю в осадок, когда Алекс привозит к Троекуровскому кладбищу. Машина паркуется на пустой парковке, и он выскакивает из салона. Молча. Нахмурившись, выползаю за ним под темнеющее вечернее небо. Тут даже воздух другой и отдает он горькой скорбью, а тишина пронизана легким ветром печали. Никогда не любила кладбища, потому что они напоминают мне, что я тоже смертна.

— Что мы тут забыли?

— Идем.

Ведет по тротуару мимо высокого забора к запертым воротам, у которых мы стоим минут пять, пока к ним не подходит крепкий мужичок в робе охранника и с фонариком в руках. Даже в темноте вижу на его лице глубокие морщины недовольства. Неудивительно, нормальные люди в это время готовятся ко сну, а не шляются по кладбищам в поисках приключений и призраков.

— Часы посещения…

Да кто же тебя будет слушать? Это обычных людей ты напугаешь расписанием и сердитым лицом, а Родион и его компания отважных и наглых друзей клали на часы посещения. Такое отношение злит остальных, но очень упрощает жизнь.

— Открывай.

Сторож освежает лицо Алекса, который недовольно кривится, и кивает. Со зловещим скрежетом отпирает кованную и тяжелую калитку. Похоже, он знает Алекса, раз не стал повторять про часы посещения и угрожать полицией.

— Все равно поздновато вы приехали. Или стоило предупредить. Правила есть есть правила.

— Не гунди.

Сторож вручает Алексу фонарик, и мы неторопливо шагаем по аллее в гнетущем молчании. Также без слов идем по брусчатке мимо могил с надгробиями, что в темноте пугают до трясущихся кончиков пальцев и озноба. Среди мраморных плит сидят печальные статуи и торчат жуткие массивные кресты из камня. Днем, пожалуй, можно было поразглядывать тоскливую и мрачную красоту отдельных надгробий, но не сейчас.

Когда шелест деревьев и кустов нарушается громким и одиноким “Кар!”, я вскрикиваю и испуганно замираю.

— Яна, это ворона, — Алекс светит мне в лицо. — Вороны не опасны.

— Глаз выклевать они в состоянии, — закрываю лицо ладонями от слепящего света. — Ты их клювы видел? Они и камень могут расколоть. А если их стая?

— Вороны не нападают на людей, — безапелляционно заявляет Алекс и продолжает путь, а я следую за ним, боязливо оглядываясь по сторонам.

— Не ворон надо боятся, а людей. Живых, — философски подытоживает Алекс и замолкает.

— И тебя в том числе, — отвечаю я и ежусь от ветерка.

— Тебе можно меня не боятся. Я к тебе хорошо отношусь, пусть ты и странная.

— Это ты странный. Я по ночам дома сижу и по кладбищам не хожу, — с обидой шепчу, — но я не буду тебя обвинять, потому что, как говорится, с кем поведешься.

— Ты сейчас на Родиона намекаешь?

— Я прямым текстом говорю, что он плохо на тебя влияет.

— Я же тебе не мальчик, чтобы на меня кто-то плохо влиял. Мы с Родионом на одной волне, а тех, кто нет он держит возле себя. Мы прежде всего друзья.

— Дружбы с боссами не бывает, — я обнимаю себя за плечи и оглядываюсь, когда раздается подозрительный шорох. — За дружбу не платят, как и за любовь.

Через десять минут неспешного шага мы оказываемся в уединенном закутке у молодой рябины, чьи ветви кидают черную тень на скромное серое надгробие с именем Назарова Светлана Юрьевна и датой 15.03.1982-08.10.2019. Могила усыпана охапками свежих белых роз, что источают сладкий и густой аромат, от которого мне становится дурно.

— Зачем ты меня сюда притащил? — поднимаю взгляд на бледное и суровое лицо Алекса.

— Чтобы вы познакомились, Яна.

Я-то и с живыми людьми тяжело иду на контакт, а тут меня привели в гости к мертвой жене Родиона. Вряд ли у нас выйдет диалог, а если бы он даже случился, то, вероятно, меня бы со скандалом прогнали. Я ведь посмела шашни крутить с вдовцом, утоляет горе множеством любовниц.

— Слушай…

Как бы мне так ненавязчиво намекнуть, что ситуация очень некрасивая по отношению к Светлане. Мне почему-то очень совестно и стыдно стоять перед ее могилой, будто я пыталась увести ее мужа.

— Света бы посоветовала быть тебе похитрее с Родионом, — Алекс посвечивает фонариком надгробие.

— Я бы очень хотела услышать, что бы она сказала на то, как ее муж предлагает приличным женщинам быть его любовницами на содержании, — тихо и гневно шепчу я. — Неужели бы она заявила, что мне стоило согласиться на подобное отвратительное предложение?

— Родион симпатизирует тебе, Яна. И поверь, ни с одной из любовниц он столько не возился, как с тобой, — спокойно отвечает Алекс и выключает фонарик.

— А тебе не кажется, что вести беседу о любовницах Родиона у могилы его супруги — неправильно? — цежу сквозь зубы и мне очень неуютно в темноте.

— Нет, не думаю.

— А одну из них ты вообще притащил к ней в гости, — скрежещу зубами. — Ты в своем уме?

Я понимаю, что мертвые не испытывают ревности, но я не должна быть здесь. Я словно насмехаюсь над Светланой, о которой ничего не знаю, тем, что я живая и что ее муж и я были в близкой связи.

— Она бы хотела, чтобы Родион был счастлив.

— Алекс…

— Чтобы был открыт миру и чувствам, пусть и противоречивым и не всегда положительным, — умиротворенно продолжает он. — И то, что ты его выбешиваешь, означает, что он вышел из тьмы скорби.

Слова Алекса прозвучали в темноте очень поэтично, и я на несколько секунд зависаю. Он же совсем не похож на философа или того, кто увлекается искусством словесности.

— Пусть его радует и бесит кто-то другой, — я перевожу взгляд на ночные тени у других могил. — Мне очень жаль, что он потерял жену, которая, судя по твоим словам, была чуть ли не святой… — замолкаю и едва слышно обращаюсь к той, кто годами терпела Родиона. — Я уверена, вы, Светлана, были замечательной женщиной, но муж у вас тот еще негодяй. Похищает, угрожает и никого вокруг не уважает. Может, в молодости он был другим, но сейчас ни одна женщина не вытерпит его характера.