Игрушка для олигарха

– Да у меня проблем по жизни нет. Я же это... Тебе помочь хочу. Ты глаза -то открой!

Он достал бумажник, и продемонстрировал мне старую потертую фотографию, где молодые Дима и Костя стоят в обнимочку.

– Димон же друг мой детства, - огорошил новостью Костяк.
– Я его знаю, как облупленного. У нас и дельце одно общее было с твоим батей. Но понимаешь, времена такие были, что каждый за себя. Кинул нас твой батя. Сильно кинул.

– К-как?
– удалось задать вопрос.

– А пускай Рог и расскажет. А я расскажу другое. Никитину все производство осталось, а должно было по наследству Димичу перейти. Не справедливо, правда? Ну вот, Рог и решил отжать. Ну, по сути, это же и так его, понимаешь? А твой батя не отдавал, ну и надо было как-то его припугнуть чуток. Тут Димка меня позвал. Он у нас ручки пачкать не любит. Я должен был тебя припугнуть чуть, и выбить деньжат у твоего папани. А тут смешно получилось, да?

Он вдруг звонко рассмеялся, но я лично онемела и окаменела, начиная догонять его слова.

– Ты, вместо того, чтобы к папе пойти жаловаться, к самом Рогу непонятно с какого дива приползла. Ну вот тут он тебя и прижал. Не, ну кто бы на его месте отказался от такой куколки? Но, знаешь, жалко мне тебя. Да и жирно слишком Рогозину. И тебя поимел, и отца твоего поимел, и меня, в конечном счете. Капот сам чинил.

Последнее Костяк произнес с особой досадой. Возможно, ему, конечно, было обидно из -за вмятины на машине. Но вот как быть мне? Мне казалось, меня только что ударили с такой силой, что я вообще не подлежу восстановлению. Я даже переварить это не могла.

– Слыш?
– позвал Костяк. Я смотрела сквозь него.
– Я бы на твоем месте поискал у Рога флэшку с доказательством. Ну я ж его знаю. Он точно записал, как жарит тебя по полной, чтобы потом папику твоему всучить.

Кажется, я затаила дыхание, просто забыв, что нужно дышать.

Костяк протянул ко мне руку, и я дернулась, будто меня прошибло током.

– Не прикасайся ко мне, - выпалила я.

– Да ладно, - невозмутимо ответил он.
– Я ж помочь хочу. Ну, оказалась не в то время, не в том месте, что ж теперь. Со всеми бывает. Ты, это, на меня зла не держи, я просто указания выполнял. Подружка твоя мне нравится, вот и решил вмешаться.

Я уставилась на него, как на чмо, коим он и являлся. Во мне горела злость вперемешку с дикой болью.

– Выпусти меня немедленно, - потребовала я. У меня вообще не было идей, что делать дальше, как жить с тем, что он мне рассказал, но я знала, что должна была выбраться, сбежать подальше от всех. От себя. От выжигающей душу боли.

– Да выпущу, не паникуй. Последнее скажу.
– Он хитро прищурился, и ничего, кроме насмешки в его взгляде я не видела.
– Нет, ну реально жаль тебя. Но все-таки добью, так лучше будет. Баба у него есть. В смысле, серьезно все у них. Она беременна. И о свадьбе они уже договорились. Не понятно только, чего Рог выжидает, да с тобой играется. Есть у меня догадка нехорошая. Хочет он Никитина в могилу свести. Все -то знают, что со здоровьем у него проблемы.

Больше я этого выдержать не могла. Одно дело, когда он говорил об обмане Димы. Но теперь дело касалось жизни моего отца, и это уже перешло все рамки дозволенного. Я заорала от боли и ненависти и бросилась на Костяка с кулаками.

– Выпусти меня немедленно, мразь!

В меня будто вселился бес. Я орала, материлась и лупила его без разбору, позабыв, с кем имею дело. Он замахнулся и врезал мне звонкую пощечину.

– Совсем обалдела, дура?

Я схватилась за щеку, слушая поток ругани в свою сторону, и не могла больше сдерживать слезы.

– Больная, - подытожил этот урод.
– Я на тебя правду вылил, а ты теперь сама расхлебывай.

Он выскочил из машины и вытянул меня.

– Вали, давай.

Оля далеко не отходила, и когда увидела меня, с удивлением подбежала.

– Что случилось?
– спросила она, переводя взгляд с меня на своего лысого друга.
– Ты что, ударил ее?

– Да не, усмирил немного эту истеричку.

Я не стала слушать их диалог, а сорвалась с места, побежав в сторону дома. Ни о какой учебе и думать не могла. Меня трясло от страха и непонимания что только что произошло.

Лишь оказавшись за зданием университета я немного сбавила ход и попыталась отдышаться. Слезы текли ручьем, и я захлебывалась рыданиями. Но мне было все равно, нужно было услышать родной голос.

Трясущимися руками достала мобильный и набрала номер.

– Папа? С тобой все хорошо?

– Доча?
– усталый голос мамы заставил меня застыть на мгновение.
– Ты как узнала?

Я села прямо на снег, ноги больше не держали.

– Юль?

– Что с папой?
– шепотом спросил я, голос пропал.

– Опять сердце, - так же тихо ответила мама.
– Вечером позвонил кто-то, он сильно разнервничался. А в час ночи вызвали скорую. Еле откачали, доченька.

Мама всхлипнула, и я заплакала вместе с ней. Это были немые горькие рыдания. Закрыв рукой лицо, и судорожно вздохнула и начала выпытывать подробности.

– Почему мне не позвонила? Как он сейчас? Что врачи говорят?

– Он спит, - шмыгнув носом шепнула мама.
– Я с ним. Всю ночь не спала. Врачи оставят его на недельку где -то здесь. Под присмотром. Сказали, никаких звонков или плохих новостей, только покой. В следующий раз не выдержит.

Я закивала, беззвучно обещая, что не подведу. Сделаю все возможное, лишь бы он не волновался. Я должна была. Мама вдохнула, ее голос звучал так безжизненно.

– Я тебе не стала посреди ночи звонить. Обошлось же, а ты бы переживала.

– Мам, надо избавляться от этого бизнеса, - решительно произнесла я.
– Слышишь?

– Да знаю. Буду потихоньку бумаги оформлять. Крестного твоего порошу помочь.

– Хорошо. Я приеду.

– Приезжай, - согласилась она.
– Только на выходные. Леша за пару дней как раз окрепнет. А ты про учебу не забывай.

Я окончательно успокоилась, убедившись, что с папой все в относительном порядке. Но даже после того, как попрощалась с мамой, было больно дышать. Будто из моей груди торчали осколки разбитого сердца. Я даже потерла ее, чтобы убедиться в обратном.

Я не хотела верить тому человеку. Костяк - гнусный урод. Но если на секундочку предположить, что в его словах есть хоть доля правды... Это обжигало так сильно. Дима для меня весь мир. Я видела в нем защитника, теплое и надежное плечо. Он был тем, кому я звонила в первую очередь, если было грустно. И с ним же я разделила самые счастливые моменты.

Но как быть, если в эту идиллию ворвался монстр, вывернувший на изнанку весь волшебный мир, что мы создали вдвоем?

Я начала вспоминать все. Его удивление, когда я пришла к нему в первый раз. Его попытки изолировать меня, затащить в свой дом, где на каждом углу развешены камеры. Его так внезапно вспыхнувшее желания ко мне. И он даже дождался моего совершеннолетия, чтобы никто не мог предъявить ему обвинения. Он так искусно ухаживал, подкупал меня. И он никогда не говорил о любви. Никогда. Что если все чувства, которые я придумала между нами, всего лишь иллюзия? Их не было. Это все игра. Как легко он говорил о мести, с каким удовольствием, с какой жестокостью. Как он смаковал ее.