Игрушка судьбы: Фантастические романы
Шрифт:
«Корабль», — позвал он про себя.
«Спите!» — ответил Корабль повелительно.
«Да пошел ты! — вспылил Хортон, — Ты не вправе меня баюкать. Ты не вправе указывать, что мне делать. Спите, учишь ты. Расслабьтесь, советуешь ты. Забудьте обо всем, подразумеваешь ты».
«Мы не советовали и не советуем забывать, — ответил Корабль, — Воспоминания драгоценны. До той поры, пока в вас не иссякла скорбь, держитесь за воспоминания изо всех сил. И когда вы скорбите, то знайте, что мы скорбим вместе с вами. Ведь мы тоже помним Землю».
«Но ты не хочешь на нее возвращаться. Напротив, планируешь лететь дальше. После
«Узнать об этом заранее невозможно. Мы не рассчитываем ни на что».
«И я полечу с вами?»
«Разумеется, — ответил Корабль. — Мы одна компания, и вы неотъемлемая часть ее».
«А планета? У нас есть время осмотреть планету?»
«Спешки нет, — ответил Корабль, — В нашем распоряжении все время Вселенной».
«Что это мы почувствовали нынче вечером? Это толика целого? Толика неизведанного, к которому мы стремимся?»
«Спокойной ночи, Картер Хортон, — сказал Корабль. — Мы еще поговорим. А сейчас подумайте о чем-нибудь приятном и постарайтесь заснуть».
«О чем же таком подумать?» — спросил он себя. Приятное осталось в прошлом, там, где синее небо с проплывающими по нему белыми облаками, там, где картинный океан ласкает своими длинными пальцами картинный пляж, а тело Элен кажется белее песка, на котором она лежит. Там, где горят костры пикников и ночной ветерок шуршит в листве почти невидимых деревьев. Там, где пламя свечей отражается на белоснежной скатерти, в выставленном на стол мерцающем фарфоре и искрящемся хрустале, и играет чуть слышная музыка, и все вокруг дышит покоем и довольством.
А здесь где-то в окружающем мраке неуклюже переступает Никодимус, стараясь не шуметь, и сквозь открытый внешний люк издалека доносятся какие-то скрипучие рулады. Наверное, насекомые, сказал он себе. Если, конечно, здесь водятся насекомые.
Он сделал попытку думать о планете, раскинувшейся за входным люком, но оказалось, что думать о ней невозможно. Она была слишком новой и странной для того, чтобы думать о ней. Зато выяснилось, что он способен вызвать к жизни пугающую картину необъятного безмолвного пространства, отделяющего эту планету от Земли, и перед мысленным взором предстала крошечная точечка Корабля, блуждающая по подавляюще огромному ничто. Не спрашивая
Хортона, ничто вновь преобразилось в одиночество, и он, тяжело вздохнув, повернулся на бок и зарылся в подушку с головой.
Глава 9
Плотояд явился, едва рассвело.
— Прекрасно, — возвестил он, — Вы готовы. Мы двинемся не спеша. Идти недалеко. Перед отбытием я проверил туннель. Туннель не исправился.
Он повел их вверх по крутому склону холма и сразу же вниз в лощину, такую глубокую и вдобавок заросшую лесом, что на дне еще не рассосалась ночная мгла. Деревья уходили ввысь, стволы в нижней части, футов на тридцать от почвы, были почти лишены ветвей. Лес в общем напоминал земной, хотя, как заметил Картер Хортон, кора выглядела чешуйчатой, а листья — скорее пурпурно-черными, чем зелеными. Под деревьями было почти голо, подлесок практически отсутствовал, лишь кое-где торчали редкие хрупкие кустики. Время от времени среди опавших ветвей перебегали крошечные верткие зверушки, но Хортону так и не выпало случая их рассмотреть.
На склонах там и сям виднелись скальные обнажения, а когда
путники перевалили следующий холм и пересекли узкий, но шумный ручей, на дальнем его берегу их поджидали настоящие небольшие утесы. Плотояд показал им расщелину, тропинка стала еще круче, взобраться наверх удалось с трудом. Утесы, как определил Хортон, были сложены из пегматита. Осадочных напластований не было и в помине.Расщелина вывела их на холм, который перешел в гребень повыше двух предыдущих. На верхушке были набросаны валуны, вдоль гребня бежал невысокий скальный уступ. Плотояд опустился на каменную плиту и похлопал по ее поверхности, приглашая человека сесть рядом.
— Здесь задержимся и переведем дух, — объявил он, — Местность сильно пересеченная.
— Далеко нам еще? — поинтересовался Хортон.
Плотояд взмахнул пучком щупалец, служившим ему рукой.
— Еще два холма, — объявил он, — и мы почти пришли. Да, между прочим, уловили вы вечером Божий час?
— Божий час?
— Шекспир прозвал его так. Что-то спускается с небес и трогает каждого. Словно там наверху кто-то есть.
— Да, — подтвердил Хортон, — мы это уловили. Ты не можешь объяснить нам, что это такое?
— Не знаю, — ответил Плотояд, — мне оно не нравится. Без спроса заглядывает в нутро. Отворяет все мозги до печенок. Вот почему я покинул вас стремительно. Оно меня нервирует. Лишает сил. Но я вчера промедлил. Оно захватило меня на полдороге.
— Выходит, ты знал заранее, что оно придет?
— Оно приходит каждый день. Почти каждый день. Бывает иногда, хоть и неподолгу, что оно не показывается. А потом приходит опять и движется по часам дня. Нынче оно приходит вечерами. Каждый вечер на малое время позже. Движется и днем и ночью. Час меняется, хоть перемена почти незаметна.
— И это происходило в течение всех лет, что ты здесь?
— Всех-всех, — подтвердил Плотояд. — Оно не оставляет в покое.
— Ты не догадываешься, что это?
— Шекспир говорил, оно из космоса. Он говорил — оно вроде как далеко в космосе. Оно приходит, когда точка планеты, где мы есть, поворачивается к некой точке в дальнем пространстве.
Пока шел разговор, Никодимус бродил по скальному уступу, то и дело наклоняясь и подбирая отдельные каменные осколки. Теперь он гордо направился к Хортону, протягивая штук пять мелких камушков.
— Изумруды, — объявил он, — Освобождены выветриванием и лежат просто так на земле. В основной породе их еще больше.
Хортон принял добычу, высыпал на ладонь и принялся разглядывать, помогая себе указательным пальцем. Плотояд пододвинулся поближе, наклонился, любопытствуя, и высказался:
— Красивенькие камни…
— Нет, черт побери, — отозвался Хортон. — Куда лучше, чем камни. Это действительно изумруды, — Он смерил Никодимуса подозрительным взглядом, — А ты-то откуда узнал?
— Я взял трансмог охотника за минералами, — ответил робот, — Вставил трансмог инженера, но там еще оставалось место, вот я и добавил трансмог охотника…
— Охотник за минералами, подумать только! Какого дьявола тебе понадобился такой трансмог?
— Каждому из нас, — степенно ответил Никодимус, — было разрешено включить в комплект один трансмог — увлечение. Для нашего личного удовольствия. Существуют трансмоги филателиста, и шахматиста, и множество других. Но мне подумалось, что трансмог охотника за минералами…