Игрушка Тирана

— Да. Тебе же понравилось чувство полёта?

Глава 35. Кейтлин

Понравилось, да. Но с каких пор Тирана начало интересовать, что мне нравится?

Очередная проверка или попытка вывести меня из себя? Не понимаю, почему бы ему просто не оставить меня в покое, задвинув куда-то далеко-далеко, чтобы мы с ним не пересекались и виделись как можно реже?

— Потому что мне нравятся твои эмоции, хамелеон, — ответил Рэмиан, не глядя на меня.

Я судорожно вздохнула: похоже, что ему с каждым разом становится всё проще считывать мои мысли. В то время, как он так и остаётся для меня непонятой и пугающей глыбой космического льда…

Мы остановились у корабля, ожидая, когда откроется люк и выдвинется трап.

— Ты можешь понять, о чём думают абсолютно все до единого? — поинтересовалась я, переводя взгляд за спину Тирана.

Там, в отдалении сновали служащие и солдаты, слаженно работая. Я не думала, что Рэмиан ответит на мой вопрос, но на удивление он ответил, немного подумав.

Тиран медленно растягивал слова. словно думая, стоит ли мне отвечать. Но всё-таки отвечал, словно удивляясь своим же словам:

— Нет. В основном это просто общий фон, эмоции. Если только речь не идёт о полном внедрении в сознание, когда ты оказываешься внутри чьих-то мыслей. Но тогда ты просто… ловишь тот самый момент. Это не фривольное движение в обе стороны. А сиюминутные схваченные образы. С гуманоидными расами проще. С другими, как ящеры или арахниды, приходится сложнее, потому что картина мира совсем иная и надо приспособиться. Внезапное внедрение в сознание чужеродной расы окончится тем, что ты либо увязнешь, сойдя с ума, либо разорвёшь эту клетку.

Я слушала Рэмиана, словив себя на мысли, что впервые разговаривала с ним так долго. Ха… Раньше повода и возможности не представлялось.

Трап уже был у самой поверхности земли. Я поднялась по его ступенькам, заходя в уже знакомое мне нутро воздушного катера. И забралась в то же самое кресло под слегка насмешливым взглядом Тирана. Рэмиан ничего не сказал. Он отвернулся и прошёлся по рубке, активируя приборы.

— Подождем, пока система загрузится.

— Ты не ответил.

Мне самой боязно от собственной дерзости. Сердце билось в бешеном ритме. Я вцепилась пальцами в подлокотники. Я бросала слова в спину Рэмиана, осматривая мощную мужскую фигуру с широкими плечами.

— Да неужели? — хмыкнул Тиран. прерываясь на мгновение, и вновь вернулся к работе с приборами.

— Ты рассказал о других… о чужеродных организмах. Но не обо мне.

Рэмиан подошёл ко мне и вытянул ленты ремней кресла, поглаживая эластичный материал пальцами.

— Папаша тебя не просвещал в особенности расы, так ведь?

Мне не нравился его насмешнический тон, но Рэмиан был прав. Как бы мне ни хотелось соглашаться с ним хоть в чём, признавая его превосходство и правоту, но он прав. И я проглатывала эту правду, почему-то чувствуя, что вместе с ней проглатываю наживку с острым крючком.

— Нет, не просвещал.

— Хотелось бы мне самому знать гораздо больше, почему с тобой немного иначе, чем с другими гуманоидами. Проще и легче. Когда ты думаешь о чём-то чётко и ясно, я просто могу это считать вот так, — Рэмиан щёлкнул пальцами и закрепил на мне ремни безопасности. — И чем чаще я тебя «читаю», тем проще это выходит.

Вот и всё.

Рэмиан уселся в своё кресло. Я старалась подумать о чём-нибудь другом, но мысли, как назло крутились только вокруг того, что я, обладающая пси-энергией, тоже смогла бы почувствовать эмоции и мысли Рэмиана.

Я уже их чувствовала, когда они вырывались из-за его заслонов. А его энергию я и без того чувствовала так, как слышат гул высоковольтных проводов, но только внутри себя. Рэмиан не подал вида, что понял, о чём я подумала. Но он прислушивался и подглядывал исподтишка, потому что стоит мне только подумать о том, как бы сделать так, чтобы он не знал моих мыслей, он резко повернулся в мою сторону, впиваясь колким взглядом мне в лицо.

— Плохая идея, Кейтлин. Очень плохая. И она мне не нравится.

Рэмиан нажал на кнопку и раздался громкий гул: взревели двигатели. Через несколько секунд катер взмыл в воздух очень резко, задрав нос высоко. Опять сердце резко дёрнулось вниз и вернулось на место, как в первый раз.

— К этому невозможно привыкнуть, Кейт. Если тебе это в кайф, то будешь наслаждаться каждым полётом.

— Прекрати.

— Что именно? Опустить катер обратно на поверхность?

— Нет. Читать мои мысли и отвечать вслух. Я поневоле начинаю чувствовать себя безъязыкой и немой.

Рэмиан внезапно раскатисто рассмеялся:

— Безъязыкая. Да-а-а, у меня тоже сложилось такое впечатление… Однажды.

Мои щёки начали полыхать, а изнутри поднялось желчное раздражение и недовольство: ублюдок. Обязательно было напоминать об этом постыдном моменте? Нет, всё-таки в этом… мужчине нет ничего хорошего. Он может только прикидываться живым. Иногда у него хорошо, получается создавать иллюзия живого общения, как совсем недавно.

Но потом раздаётся щепчок… Фокусник сдёргивает ткань, под которой раньше угадывались очертание тела. Смятая ткань летит на пол, и под ней оказывается пустота. А в случае с Рэмианом — ещё и пугающий, холод, пожирающий всё, к чему бы он ни прикоснулся. Почему-то обида остро начало колоть меня изнутри.

Я перевела взгляд в иллюминаторы. Поверхность планеты быстро удалялась, становясь мелкой и незначительной. На этой планете не было таких густых облаков, и зрелище казалось не столь захватывающим. Перед глазами не возникало чудесных нагромождений водяного пара и пыли. Но ощущение полёта было всё то же: приятно волновало кровь, затопляя щемящим чувством изнутри. Я позволяла ему завладеть собой и расслабляюсь, не замечая, как на губах появилась улыбка.

— Зря ты думаешь, что здесь не на что посмотреть. Немного терпения, — произнёс Рэмиан, управляя летательным аппаратом.

Катер ещё быстрее начал набирать высоту и резко взмыл вверх над редкими облаками, унося нас вперёд, к далёкому горизонту. Вдруг солнечный луч ярким бликом коснулся поверхности горизонта и исчез, как чудесный мираж. Глазам было немного больно смотреть на расплавленное золото. Но зрелище — безумно красивое.

Катер замедлился. Рэмиан выровнял его полёт. И теперь солнце вновь начало скользить по горизонту, но уже впереди нас. Создавалось впечатление, что солнце убегало далеко вперёд, а мы неслись изо всех ног, чтобы поймать его.