Игрушка

– ---------------------------------------

За два месяца до своей кончины Чарнота получил письмо из Москвы. Писал ему Агафонов Клим Владимирович; писал о том, что вышел на пенсию и хотел бы встретиться. Григорий Лукьянович, не задумываясь, послал ему 7приглашение. Через две недели они уже сидели за обеденным столом в комнате Людмилы и Агафонов рассказывал о том как у него сложилась жизнь после того как, последовав совету Чарноты, он отказался ехать в Сибирь, чтобы там, со своими товарищами-коммунарами, продолжать жить и работать по заветам Льва Николаевича Толстого.

"Они там продержались ещё десять лет, - рассказывал Агафонов - Мне Маурин написал, что их жестоко притесняет местная советская бюрократия: сколько ни сдашь поставок, а им всё мало - ещё требуют. А если отказываешься - начинают применять всякие бюрократические приёмы, чтобы отомстить за непослушание. Вобщем, к сорок второму году разгромили коммуну окончательно. Человек десять молодёжи расстреляли за отказ брать в руки оружие и идти защищать их "родину", а стариков пересажали. Сам Маурин освободился недавно - лет пять назад. Отсидел двадцатку. Пишет, что только привычка к физическому труду, да толстовская непритязательность к условиям жизни, помогли выжить в лагерях. Я всё порывался съездить в Сибирь - повидаться с бывшими своими товарищами, их там несколько человек ещё живёт, но так и не сумел. А теперь уже поздно - силы не те. Боюсь, не то чтобы не вернуться назад, а и не доехать до туда. Так что я тебе благодарен, Евстратий Никифорович, что ты остановил меня и я с ними не поехал. Я слабее Маурина. Сгинул бы там, точно сгинул", - закончил свой рассказ Агафонов.

Помолчали.

"А как твои дела на личном фронте?"- спросил Чарнота.

Агафонов просиял лицом.

"Всё впорядке, Евстратий Никифорович, всё впорядке. У меня жена и двое уже взрослых детей - дочь и сын. Дочь окончила Московский 8педагогический институт, сын - Лесотехническую академию. Дочь защитилась - кандидат наук; где училась - там же и преподаёт. А сын лесничим в подмосковье работает".

"А у меня внуки - Иван и Оксана. Нам бы надо наших детей познакомить. А, как ты считаешь, Клим Владимирович?" - спросил Чарнота.

Агафонов оживлённо закивал головой в знак согласия.

"Вот и хорошо. Если Оксана дома, то я прямо сейчас её тебе и представлю".

Чарнота, не вставая со стула, дотянулся до телефона, стоящего на тумбочке и закрутил телефонным диском.

"Оксана дома?
– спросил он у того, кто взял трубку.
– Скажи-ка ей: пусть ко мне поднимется".

Скоро в комнату вошла молодая красивая женщина и Агафонов встал со стула, чтобы пожать протянутую ему руку.

– ---------------------------------

На похороны деда Агафонов приехал с детьми. Когда сели за поминальный стол и Пётр Александрович закончил свою речь, с места поднялся Агафонов:

"Я знал Евстратия Никифоровича не долгое время. Познакомились мы с ним в поезде. Он сразу показал себя как отважный человек, способный защитить себя и тех, кому он симпатизировал. Но главное не это. Я знаю, что за этим столом собрались люди прогрессивно мыслящие и потому буду откровенен. Устройство общества, которое в 1917 году сменило абсолютистскую монархию, мягко говоря, далеко от совершенства.
– Он замолчал и было видно, что оратор некоторое время был в растерянности, но вот он принял какое-то решение и заговорил вновь.
– Скажу жёстче: наше 9современное общественное устройство порочно.
– Сидящие за столом люди, чтобы поддержать говорившего, дружно закивали головами в знак согласия с ним.
– И потому его необходимо менять, - продолжил оратор.
– Евстратий Никифорович, я знаю это наверное, неутомимо искал чем заменить реальный социализм. Мы, ещё вместе работая в толстовской коммуне под Москвой, вместе изучали теоретические труды Льва Николаевича Толстого. И именно Евстратий Никифорович убедил меня в том, что "непротивление..." Толстого не может служить для нас руководством к действию. Идеалом - да, но не программой деятельности. Именно он, я считаю, спас мою жизнь, отговорив меня ехать в Сибирь строить и жить в толстовской коммуне. В результате я жив и у меня двое детей, которым я, как умел, передал свои мысли. Я считаю - мои дети должны продолжить наше с Евстратием Никифоровичем дело. Я знаю, что молодежь в его семье следует его заветам, продолжает его дело и, обращаясь к ним, прошу принять моих детей в их компанию".

Агафонов замолчал и тяжело опустился на свой стул. Его сменил его сын. Это был высокий, худощавый молодой человек. Он заговорил приятным баритоном.

"Меня зовут Игорь. Я сын Клима Владимировича и скажу только одно: за несколько лет моей работы в лесном хозяйстве я понял, что те безобразия, которые творятся там, в рамках данной общественно-политической системы, не устранимы. В наших лесах отсутствует рачительный хозяин, а появиться ему при данных обстоятельства неоткуда. Нужен хозяин! Если ничего не менять - леса наши просто погибнут. Спасибо", - сказал он, как отрубил, и сел на своё место.

"В сфере образования дела не лучше обстоят, - это заговорила сестра Игоря - Наташа. Она поднялась со своего места и, не глядя на 10присутствующих, видимо таким способом преодолевая смущение, скороговоркой выпалила.
– Мы готовим молодёжь не способную к нормальной созидательной деятельности. Наши молодые люди выходят в мир с широким кругозором. Они вооружены хорошими знаниями, но эти знания специальные. А вот граждан у нас не готовят, готовят подданных. Молодежь наша дезинформирована в главном - в том, что, только победив врага, силой можно наладить нормальную жизнь на планете. Наше общество готовится к войне и выпускает в жизнь бойцов, а нужно, чтобы молодёжь наша готовилась к мирной созидательной жизни и чтобы мы - советские люди не пугали не только наших капиталистических соседей, но и всё мировое сообщество".

Брат и сестра внешне были очень похожи: она такая же сухощавая, высокая, но одета, как заметила себе Оксана, по моде тридцатых годов.

Следующим взял слово Иван:

"Если деденька сейчас нас слышит, то, думаю, он радуется тому - о чём мы тут говорим, поминая его. А я рад, что обрёл новых друзей: Клима Владимировича, Наташу и Игоря. Нас свёл наш дедушка. Наш дорогой и незабвенный Евстратий Никифорович Тёмкин. Помянем его".

С этими словами Иван взял со стола наполненную водкой рюмку и залпом выпил её.

– ------------------------------

Перед отъездом гостей Оксана пригласила их в свою комнату: Клима Владимировича, Игоря и Наташу.

"Для нас всех ясно, что тот путь, которым идёт и ведёт нас руководство страны - тупиковый путь. Они ведут нас, а может быть и весь мир, к катастрофе, - начала она свою речь.
– Пока у нас ещё нет чёткой программы действий. Нет и детально разработанной идеологии. Но всё это будет. Одно я могу вам сказать точно: всё, что мы собираемся сделать, будет сделано 11мирно. Никаких революций, бунтов, заговоров по нашей инициативе не произойдёт - это исключено; или мирно, или никак - вот наше кредо. А теорию мы разработаем обязательно. Я этим занимаюсь. Иван с дедом писали книгу. Деда теперь нет с нами, но остался Иван и книга будет закончена. В своё время вы получите теорию, изложенную на бумаге, а пока я хочу вас вот о чём попросить: каждый из вас специалист в своём деле: вы - Клим Владимирович медик, вы Игорь - специалист по лесу, а вы Наташа - педагог. Вот и разработайте свои предложения: как бы вам виделось организованным то дело, в котором вы специалисты. Причем, учтите, что все мы живём в эпоху товарно-денежных отношений и пренебрегать этим нельзя. Не забегайте вперёд, как это пытались делать коммунисты, предполагая отменить деньги. Что из этого вышло - мы знаем. Лично я вижу общественное устройство, которое сменит у нас реальный социализм, как буржуазную демократию, где богатство эпизодически равномерно распределяется, то есть это будет капитализм с человеческим лицом, где имеет место и рынок, и планирование, где не будет сверхбогачей и каждому предоставляется стартовый капитал для входа в рыночные отношения, а молодёжи - для входа в жизнь".

Оксана замолчала. Молчали и остальные, видимо обдумывая только что услышанное. Наконец, со своего места поднялся Агафонов-старший.

"Спасибо, Оксана Петровна, за разъяснения. Лично я вас понял. Мы постараемся исполнить ваши рекомендации", - сказал он, явно демонстрируя особую глубину своего уважения к этой по возрасту девочки, а по уму - ну просто премудрой Софье.

На этом компаньоны распрощались.

– -------------------------

12 Партийные кадровики (официально их называли "ответственные инструкторы по кадрам") были чиновниками и как всякий чиновник, только для того и "работали", чтобы поднять в глазах начальников свою значимость. Перемещение кадров внутри КПСС происходило постоянно. Кто-то из "учёных" коммунистов присвоил этой кадровой суете латинское название rotatio, что буквально означало "круговое(вращательное)движение". Так оно и было: кадры в аппарате КПСС вращались; то есть, теперь по научному это явление называлось "ротацией кадров". Так вращались, что коммуниста с гуманитарным образованием могли перебросить на управление лесным хозяйством, а коммуниста - лесовода поставить руководить высшим учебным заведением, готовившим авиаторов; сталевара - коммуниста легко бросали на управление каким-то сельскохозяйственным предприятием, а коммуниста, имеющего диплом об окончании сельскохозяйственного института - могли поставить командовать драматическими театрами города, области, края. Инициировал, направлял и возглавлял всю эту чехарду в стране "Отдел партийных органов ЦК КПСС"; который, в свою очередь, также постоянно реформировался: из одного подразделения организовывались несколько секторов, затем: через год, два, пять - вновь объединялись в те же сектора; менялись их названия, присваивались функции одни, отбирались другие, а через некоторое время всё возвращалось обратно.

Иван не знал в поле зрения какого кадровика из ЦК он попал, но он чувствовал - за ним пристально кто-то из них наблюдает. Окончание Высшей партийной школы увенчалось переходом на работу первым секретарём райкома. Теперь вот вновь его вызвал к себе не кадровик, а помощник 13первого секретаря Горкома и объявил, что ему предлагается трёхгодичное обучение в Академии общественных наук при ЦК КПСС.

Училось в различных партийных учебных заведениях Ивану легко. В ВПШ ему даже предложили переходить полностью в "науку"; но Иван, как умел мягко, отказался. Учёный секретарь ВПШ, сделавший Ивану это предложение, даже и предположить не мог, какие задачи ставит перед собой этот молодой партийный работник.