Игры Майи
Шрифт:
В этой Силе заключается таинство Жизни; она и есть та Жизнь, которая присутствует во всем сущем. Она обнаруживает себя в крошечном насекомом, что бесстрашно сражается за свое существование и находит тысячи лазеек и обходных путей в попытках избежать вреда, который мы невольно можем причинить ему, всего лишь пошевелив пальцем. Она слышится в жалобном мяуканье котенка, который пытается отпугнуть грозящую ему смерть. Она отражается в капле воды, стремящейся в океан, и в крохотном ростке, что отчаянно пробивается между камнями на дороге, провозглашая свое зеленое право на жизнь. Та же Жизненная Сила заставляет гибнущую звезду рассыпаться на множество искр-астероидов, чтобы там, где за мгновение до этого было тело, оставался свет. Она побуждает человека продолжить свой род,
Все это и многое другое есть не что иное как воля; а в случае, который занимает нас больше других, – это энергия, которую мы затрачиваем в игре иллюзии, сосредоточивая все больше и больше сил на том, чтобы найти дорогу в темноте неведения к свету мудрости. Майя своевольно пускает в ход свои ловушки, ведь это благодаря ее воле наш мир материи и формы не исчезнет, пока действует ее разум и пока наше простодушное и невежественное послушание не сменится чем-то другим.
В человеке воля проявляется и на низшем, и на высшем уровнях – в непрозрачности материи и в эфирности нашей души. Когда воля нисходит по планам человека и проявляется на низших из них, тогда в нас и рождаются столь знакомые выражения – «хочу» или «не хочу», «я сделаю это» или «я не буду больше этого делать». Страстное желание – это то отражение, которое создает воля, когда опускается на уровень тела и его желаний.
Однако воля – это не только желание; это также возможность осуществить то, чего ты хочешь. Воля, не находящая своего выражения в действии, есть растраченная попусту сила, непроросшее зерно. Это река, которая никогда не вольется в море, это огонь, не дающий тепла и света.
Люди мало делают и многого желают. Наши «хотения» – грубое подражание высшей воле – преследуют нас на протяжении почти всей нашей жизни, а остальное ее время мы растрачиваем, представляя себе, что в конце концов достигли того, чего так хотели, а чаще даже предаемся фантазиям о том, как бы сильно мы страдали, если бы потеряли то, чего могли бы достичь… И так, в мечтаниях и разговорах, развеивается по ветру энергия воли, та самая, что заставляет вращаться Землю, но не может заставить человека совершить поступок.
Но разве человек не наделен силой? Конечно, наделен: это великая сила инерции, которую надо преодолеть, чтобы воля смогла проявиться в способности совершить действие.
В силу инерции мы следуем играм Майи и продолжаем предаваться им даже тогда, когда, по логике вещей, уже должны были бы избавиться от них… Усилием воли мы оставляем детские игры, чтобы перейти к другому типу деятельности, все так же под присмотром Майи, но уже на более высокой ступени.
Инерция – это всегда тяжесть, но переменчивые ветра Майи облегчают ее. В своем вечном кружении Майя заставляет людей сегодня хотеть одного, а завтра другого; ей важно, чтобы у тех людей, что всю жизнь остаются детьми, и воля оставалась несформированной, детской. Сегодня нам нравится одно, а завтра другое…
Когда мы остановимся? Когда прекратим быть игрушками иллюзорных влияний, веяний, порожденных бременем нашей собственной инерции?
Мы говорим не о том, чтобы что-то менять, а о том, чтобы найти неизменные корни, благодаря которым будут счастливо распускаться цветы и созревать плоды; нужно отыскать вечные ценности, дабы жизненные обстоятельства, сменяя друг друга, вращались вокруг непреходящей единой основы, вокруг единственного Идеала.
Майя своевольна, и это своеволие являет прекрасный пример неизменного на фоне непрекращающихся перемен. Можно ли представить себе нечто более пестрое, чем переливы иллюзии? Можно ли вообразить еще больше красок, больше разнообразных форм, больше множественности, чем предлагает нам Майя? Тем не менее, внутри этого кажущегося калейдоскопа сама она остается твердой и уверенной в той цели, которая
ее воодушевляет.Майя играет всегда, она никогда не прекращает этого занятия, хотя игрушки может менять. Временами мы любим Майю, восхищаясь неистощимостью ее проявлений, а временами ненавидим, когда чувствуем силу ее длани, наложенной на нашу волю к освобождению. Но пока мы ее любим или ненавидим, она продолжает играть с миром и его обитателями, направляя к уготованному для них непрерывному бытию, постоянному самовоспроизведению, беспрестанному размножению.
Если бы мы проникли в тайну Майи, то уподобились бы ей: сегодня любили бы то, что любили вчера и будем любить завтра. Сегодня мы поступали бы лучше, чем вчера, а завтра – лучше, чем сегодня. Да, мы играли бы, но сознавая, зачем это делаем. Мы действовали бы так вместе с Майей или без нее, потому что нами руководила бы наша собственная воля.
XX
Общество
Как можно говорить об обществе, не упоминая о человеке – о человеке, к которому мы уже столько раз здесь обращались? Ведь общество не есть нечто абстрактное, оно опирается на основной свой элемент – человека.
Общество создает все та же Майя и делает это для того, чтобы выполнить свою основную миссию, а для этой цели ей необходимо объединять людей, занимать их, заставлять играть друг с другом. Ей уже тесно в узком семейном кругу, в маленьком гнездышке, населенном двумя, тремя или десятью обитателями, теперь игра требует гораздо большего числа участников.
Майя нуждается в образовании обществ, а потому заставляет человека чувствовать потребность в социальной общности. Отличительная особенность общества – необходимость, но не как в любви, где есть тяга к взаимодополняющей душе, и не как в дружбе, когда каждая сторона дополняет другую своими добродетелями. Обществом движет необходимость биологического выживания.
Существует множество нужных для выживания человека вещей, которые он не может осуществить в одиночку: ему не хватает для этого либо времени, либо силы, либо достаточных знаний. В одиночку человек не может построить себе дом, добыть еду, сшить одежду, обеспечить себя транспортом, заниматься ремеслом… Он даже не может ни защититься, ни напасть. В одиночку человек может хорошо выполнять одну из этих задач, но не все их вместе. И тогда он предлагает свои возможности в обмен на возможности других людей, которые восполняют то, на что он не способен.
В этой социальной игре есть одна весьма значительная зависимость: каждый нуждается в остальных, чтобы иметь возможность существовать, пусть даже не только физически, и для страстных желаний Майи это является одной из самых важных форм бытия.
Как давно существуют общества? С тех пор, как играет Майя… С тех пор, как она объединила разных людей, чтобы они обменивались своими способностями и вместе переживали свои радости и горести.
В самых примитивных обществах – примитивных по своим возможностям, а не по времени возникновения – связи между людьми сводились лишь к обмену полезными вещами. Но по мере того, как параллельно с эволюцией составлявших их людей эволюционировали общества, в них возникали иные потребности. Тот признак, по которому объединяются в общество, – то есть необходимость – остался прежним, но изменилась сама необходимость.
Среди множества умений, применяемых людьми, возникла потребность в умении управлять более тонкими материями – например, в правосудии или в осуществлении власти. И так как до сих пор исполнять какую-либо функцию доверялось самому опытному и умелому человеку, было вполне логично, что власть над всеми начал осуществлять самый сильный, а правосудие – самый справедливый. Обретя более высокие потребности, примитивное общество сделало шаг к государству, точно так же, как эволюция заставила человека, управляемого страстями, уступить место человеку думающему и разумному.